Я прикусываю нижнюю губу, отчего теплая кровь струится по моему подбородку, пока плеть продолжает опускаться на мою истерзанную кожу.

Снова и снова.

Я вгрызаюсь в губу сильнее, так как готова на все лишь бы не закричать, пока все это не закончится.

Аэро дергается в порыве, а лицо Соло напрягается еще больше, и капли пота стекают с его носа, приземляясь на землю под его ногами.

Нет… Он не умрет.

― Стой! Аэро, прошу тебя! Я в порядке…

Черты его лица становятся резче. Он чувствует, что я лгу.

Он понимает, не хуже меня, что я в шаге от смерти.

Но он не знает того, что я выходила живой и из худших передряг. На мою долю выпадали и более ужасные вещи. Я не умру и сейчас. У меня есть мои девочки, и я чертовски живучая.

Порка прекращается, и мои руки развязаны. Я падаю в лужу собственной крови, локоны мои волос разметались вокруг меня, и рубиновые пряди блестят в лучах рассвета.

Я уставилась на них, даже не моргая.

Не в силах пошевелиться.

Мне едва удается дышать.

― Если ты не хочешь, чтобы до Всевышнего дошли слухи, что твои девочки любят поиграть в прятки, тебе стоит держать своих сучек на коротком поводке, ― заявляет ублюдок с плетью.

Кроу откашливается.

― Считай, что это уже так.

Он поднимает меня, и я снова ощущаю боль в полную силу. Из меня вырываются какие-то нелицеприятные звуки, подобные стенаниям раненого животного, когда Кроу тащит мое тело, волоча вниз по ступенькам и сквозь умолкшую толпу.

Я ловлю себя на мысли, что моя кровь марает его идеально выбеленную рубашку. Но этот ублюдок, вероятно, вдобавок получит удовольствие от этого позже, когда будет дрочить, нюхая ее или еще хрен знает что, делая с ней.

Он притягивает меня к себе, заставляя меня вздрогнуть.

― Ты хоть представляешь, сладкая, сколько девушек было выпорото и подвержено истязаниям за последние несколько недель? Очень много. Дох*я просто, черт подери. Но я не сомневался, что рано или поздно ты заглотишь эту наживку, ― шипит он мне прямо в ухо.

Мать вашу. Гениально. Бл*ть.

Из меня вырывается стон.

Я подвела своих девочек. Свою маму.

Подвела всех, еб*ный в рот.

― И теперь ты снова со мной. Мы заживем как в старые времена, лишь с некоторыми коррективами, потому что все мужчины в толпе сегодня мысленно рвали твою п*зду, а я прекрасно знаю, что ты тащишься от грубости, не так ли, сладкая?

Нах*й такую жизнь! Пошло все к чертям, бл*ть!

Я смиряюсь со своей участью и лишь молюсь четырем богам, чтобы они даровали мне возможность умереть, потому что интуиция подсказывает мне, что это не будет похоже на старые времена.

Всем своим нутром я чувствую, что все будет гораздо хуже, чертовски хреново.

Конец первой книги.