Никто не рискнул противоречить или ослушаться.
Энджел смерил уходящих взглядом насмешливого сожаления и, плюхнувшись на близстоящее кресло, потянулся за очередной порцией алкоголя.
– Ну что? Вы её убили? – лениво поинтересовался он. – Как ты это перенесла?
– Перестань кривляться. Мы её не убивали. Кажется, она сгорела сама. Вместе с твоим любовником. И её любовником. И любовником нашего отца. И… чьим там ещё любовником был Альберт Элленджайт?
Сандра демонстративно опустилась напротив брата, забрасывая ногу на ногу, с вызовом глядя Энджелу в глаза. Его проняло. Да она и не сомневалась.
Этот разгул на грани фола, как цветок на кладбище, прикрывает душевную боль. В их семейке так всегда, чем сильнее боль душевная, тем больше мужская половина погружалась в пучину физической боли. И тогда повсюду были реки крови.
На самом деле не мудрено, что Элленджайты создавали близкородственные союзы. Потому что нормальный человек, не привыкший ко всему этому с детства, свихнётся очень быстро.
У Сандры была прививка. Но иногда у неё возникало подозрение, что она не менее сумасшедшая, чем её отец или брат.
– Он… мёртв? – хриплым голосом выдавил из себя вопрос Энджел, забыв на мгновение что собирался приложиться к горлышку бутылки.
– Ну, трупа я не видела. Зато видела столб огня высотой с двухэтажный дом. Там вряд ли что могло выжить.
Энджел выдохнул, расслабляясь.
– Вряд ли что могло… но мы выживаем, не так ли?
– Не все. Мамочку ты всё же сумел угробить.
Рука Энджела сжалась на её шее так быстро и неожиданно для Сандры, что она удивлённо распахнула глаза.
Лицо брата было искаженно дикой яростью, и эта ярость была направлена на неё.
– Не смей, слышишь?! Не смей говорить о ней!
– Убери руки с моего горла, брат. И никогда так больше не делай.
Энджел тяжело дышал, глядя ей в глаза.
– Заставь меня это сделать, дорогая сестричка. Ты же теперь ведьма? Продемонстрируй свои новые возможности.
– Ты уверен в том, о чём меня просишь, Энжи? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Отшвырнула тебя, как шкодливого щенка?
– А ты на это способна? – подначивал он. – Ну, вообще-то… может в твоём арсенале что поинтересней найдётся? Рискнёшь и меня превратить в такое же милое зомби, что ты сотворила из нашей милой мамочки?
– Я не сотворила из неё ничего нового. Лишь подчеркнула жирной линией то, чем она и так всю жизнь являлась – тупая, похотливая, безмозглая гадина. А теперь убери от меня свои чёртовы лапы, ублюдок, пока я не вырвала их тебе с корнем. Любишь кровь и новые грани боли? Надеюсь, её тебе хватит, пока они прирастут обратно? Или новые вырастут, как у ящерицы хвост?
– Рискнёшь провести опыт?
– Я-то да. Руки ведь не мои. К тому же, они тебе не так уж и нужны, поскольку ты и думаешь, и делаешь всё задницей.
Сандра отпихнула от себя Энджела.
Он не сопротивлялся. Его заметно штормило. Не хотелось думать, от кайфа или от боли. Сам нарывался на то и другое, вот сам пусть и расхлёбывает. Она не намерена была никого жалеть или щадить.
Поднявшись по лестнице, Сандра наткнулась на Ливиана, едва сдержавшись, чтобы не застонать от досады.
– Что ты-то здесь делаешь?
– Наблюдаю за вами. Интересное зрелище. Всё ждал, проскользнёт между вами искра эрота или нет.
– Тебя бы что порадовало?
Сандра никогда не боялась Энджела. Как бы несдержанно он себя не вёл, как бы ни ярился, он всегда оставался её братом-близнецом, для которого она свет в окошке.
Но от Ливиана она старалась держаться подальше. При всей его сдержанности и показном спокойствием Сандра всегда чувствовала зверя, сидящего на очень коротком поводке. Ливиан частично укрощал, частично прятал свой нрав. Но в серых глазах, которые отчего-то упрямо запоминались чёрными, было что-то опасное.
То, чего не было ни у Энджела, ни у Артура.
На Ливиане был тяжёлый тёмно-бордовый халат, под которым ничего, кроме голого, горячего, мускулистого тела. Худого и жилистого. И в глазах, волчьих, жёстких, равнодушно-плотоядных, горел насмешливый огонёк, когда, повернув голову, он, не мигая, нацелился ей в лицо.
– Мне всё равно. Хотя… вру. Не всё равно. Но наблюдать было интересно.
– И ты за этим встал с постели? Чтобы понаблюдать за мной и братом?
– Я ещё не ложился.
– А как оказался здесь? Зачем пришёл?
– Просто ещё не уходил, – насмешка в его голосе сделалась тяжелей и осязаемей. – Я не спускался, Сандра. Я поднялся. Ты не думала, что для одного Энджела крови и мяса внизу осталось многовато? Мы развлекались вместе.
– Решил, наконец, поддаться соблазну?
– Не до конца. От секса я ещё иногда могу отказаться. Но боль меня завораживает. Перед ней мне не устоять.
– Своя боль или чужая?
Ливиан смерил её дразнящим взглядом:
– Твоя боль меня точно не привлекает. В отличие от той, которую ты можешь дать мне.
Их взгляды встретились, и Сандра ощутила странный жар.
Его лицо казалось тёмным. Профиль, чёткий, как на камее, копна густых волос, чёлка, спускающаяся на острые, словно у рыси, глаза.
Сандре вдруг открылась простая истина. Разница между остальными братьями и Ливианом в том, что ни один из них не будил в ней ничего… настолько тёмного, настолько звериного.
Глядя на Ливиана она ощущала себя Кингом. Со всеми вытекающими последствиями. И это её пугало до состояния лютой ярости. Но хуже всего, что Ливиан понимал её чувства. Стоило появиться кому-то третьему, и он держался с безупречной вежливостью и предупредительностью, никогда не глядел на неё так, как смотрел наедине.
Как глядел сейчас.
Зверь жил в их душах, в клетке, под замком, на поводке, без пищи – но жил. И ничего с этим было не поделать.
Ливиан придвинулся ближе, так, что Сандра всей кожей ощутила жар, идущий от его кожи и горьковатый, пряный запах одеколона. Встал так, что его правое плечо коснулась её левого, а лица разделяли какие-то несколько жалких несколько дюймов.
Волосы, стоило вздохнуть поглубже, переплетались между собой – его, чёрные, как крыло ворона и её сверкающая перламутром платина.
– Как долго ты будешь отрицать правду? Ты хищница, Сандра. Как и все мы. А хищникам нужна кровь. Мы оба жаждем одного и того же. Так почему мы должны себе в этом отказывать?
– Не понимаю, о чём ты.
Против воли, грудь её волновалась. И она чувствовала, как участилось и его дыхание тоже.
– Что ты мне предлагаешь? Трахнуться?
– И это тоже, если захочешь. Но это не обязательный пункт программы.
– О! Так там целая программа намечается? Как интересно? А тебя не смущает то, что я твоя родная сестра?
– Честно? Боюсь, мой ответ тебе не слишком понравится, Сандра. Нет, меня не смущает. Спасть с сестрой вряд ли противоестественней, чем спать с братьями.
Лёгкий флёр сексуального возбуждения, окутывающей, словно туман наваждения, рассеялся.
– Что ты сейчас сказал?! Ах ты, лицемер! Значит ты и Энджел…
– Ну при чём тут Энджел?
Сандра осеклась на полуслове. В голове её замелькали обрывки мыслей. Весьма напряжённые отношения между Артутом и Ливианом она всегда рассматривала как нечто, что зеркально отражало её отношения с братом-близнецом: брутальный Ливиан не принимал пылкой страсти между Артуром и Энджелом – это казалось вполне естественным.
Но то, что Ливиан может ревновать Артура к её брату в этом плане ей никогда даже в голову не приходило!
– Ты и Альберт?.. Хочешь сказать?..
– Не хочу. А ты – хочешь услышать?
– Не уверена.
Ливиан усмехнулся.
– Конечно, хочешь. В тебе куда больше от женщины, чем ты готова признать и смириться. А женщины любопытны. Они жадны до пикантных подробностей чужой личной жизни. И чем они грязней и несуразней эта личная жизнь, тем больше женщины хотят это знать.
– Ты меня сейчас с какой целью дразнишь?
– Возможно, у меня и цели-то никакой нет, просто нравится с тобой общаться? Давай сыграем в «правда или действие»? Ты станешь действовать, а я после этого говорить правду?
