Аврора даже не удивилась, словно услышала давно знакомую историю, даже бровью не повела, она лишь ещё сильнее осознала то, с чем она с сестрой имеет противостояние и невольно задала этой девушке вопрос:

– Ну, пример мне ясен приблизительно, хоть сама я этим не болела никогда. Так если на «том свете» в любом случае нет никому спасения, а при жизни уже решили устраивать живые пытки физическим телам для собственной услады, почему с этим должно мириться то, что это создаёт? Я приблизительно знаю, что некоторые люди претерпевая психическую агонию испытывают реальную физическую боль и от этого, вероятно они получают удовольствие, так действительно, неужели Бог смирится с этим? Я думаю нет, ведь ему, наверное, больно другим человеком, который не наслаждается, ты так не считаешь?

– Конечно считаю, даже более – это абсолютная правда, но есть и проблема. Если боль пересиливает границы здесь уже больно становится обоими живыми существами, но тем не менее из-за этой, с точки зрения реального естества аномалии выживает лишь одно из них. И там это прекрасно изучили, а потому для того, чтобы результат исцеления человека, принимающего душу, был успешен, «сумасшедшего» человека или можно называть просто донора доводят, как правило до суицида. Потому что в случае суицида отпадает необходимость защиты живого существа, так как имеет место быть добровольный отказ от жизни и это кстати я трактую, как современное проявление антихриста. Пожертвуй собой добровольно, будь хорошим человеком – главный лозунг нам от них, хоть и вне гласно. И, хоть все и смирились бы, я решила бороться с этим и рассказала об этом многим людям, вот эти гады за мной и охотятся.

– Я тоже этому выбрала скорее противостояние, чем смирение, как и моя сестра, как и мои друзья, но тем не менее – открыто противостоять и бороться прямо далеко не одно и тоже. Ведь противостояние граничит с адаптацией к обстоятельствам без возможности повлиять на них открыто, а борьба есть открытое противодействие. Но ведь открыто этому противостоять никто не может…

– Почему не может? – искренне удивилась Аэлита – Ты же мне только что продемонстрировала, что это может случится, остановив того ублюдка.

Аврора только пожала плечами:

– ещё бы мне знать, как я это сделала…

Аэлита тихонько рассмеялась и девушки разошлись по номерам…

На улице бушевал сильный шторм, что говорило о возникновении сильных атмосферных аномалий. Голова у Антона жутко болела, и он все ещё размышлял о тех исчезновениях, о которых на работе рассказывал ему Виль. Странно все это. До жути аж странно, но он не торопился в это сильно и по серьёзному вникать, а вместо этого решил встретиться со своей девушкой, с которой недавно поругался, потому что что уж там – вдруг получится с ней помириться? Он набрал заветный номер телефона, подождал гудки и… услышал:

– Кто ты? Я тебе уже говорила я тебя больше не знаю! И не звони мне больше, ублюдок!

Трубку девушка бросила…

Антон просто промолчал. Ну вот как быть с женщинами? Почему вот когда дело касается женщин все так усложняется, ведь в жизни все вроде бы просто должно быть, ан нет – как женщина рядом, так постоянно что-то надо. Вздохнув и преодолев иллюзорное отчаяние Антон вышел на прогулку, так как сегодня был вторник и у него был свободный по графику день.

Он сел в машину и доехав до центральной части города оставил машину на парковке, рассматривая остальные стоящие там машины. Он не мог не восхититься, что даже в такой обыденности как парковка автомобилей наша жизни полна разнообразия – разные марки, разные цвета и разные люди, владеющие ими, но все это в гармонии в процессе дорожного движения или даже пребывания на автостоянке, да и это есть хорошо. Антон даже попытался представить, а что было бы, если бы у нас был мир сплошных образцов и идеалов? Все вечное, все одинаковое и все совершенно неизменное, что бы было? И главное, что всегда жизнь стремится почему-то отнять любым способом у человека последнее в жизни и не важно какой предрассудок или прочий идиотизм для этого будет использован, чтобы унизить и потопить человека, опустив его до быдла, просто обстоятельства будут стремительно его топтать просто так, по крайней мере так приблизительно считал Антон. Но почему же тогда не топчет всех? Почему только определённых людей? И почему мы воспринимаем одних совершенными и чуть ли не идеальными, а в других видим быдло? Не очередное ли это плацебо? Это ощущение первого впечатления? Или может быть это даже тяжелее плацебо? Может там фигурирует угроза? Спросить бы кого знающего об этом, но вот кого?

Антон прогуливался между высотками, многоэтажками и увидел красивый красивый небоскрёб, который спиралеобразно закручивался как вихрь внутри цилиндра, но был день, и Антон не имел возможности оценить, как он смотрится при горящих оконных огнях. Антон любил ночь больше, чем день, так как ночью воздух свежее, людей на улице меньше и веет приятной прохладой, но сейчас и здесь он гулял именно днём.

В это же время Аэлита прогуливалась недалеко от этого здания в парке и беду ничто не предвещало. Все было как обычно, светило солнце, пели различные птички, чирикали воробьи и просили у людей семечки. Аэлита села на скамейку и обдумывала, что делать дальше – ведь её просто так не оставят в покое. Она ощущала себя мерзко, у неё все вызывало омерзение – ей казалось. Что её тело гниёт изнутри, начиная с мозга, хотя она и понимала, что у живого человека мозги не гниют, во рту она ощущала привкус пепла и земли, словно ей силой набили этим рот, а лоб собственной головы сжимало и сдавливало. Она осознавала, что её убивает, она понимала, что жизни ей не дадут, но она выбрала борьбу и поэтому продолжала искать выход претерпевая эти состояния и осознавая, что это все не по-настоящему, что это все иллюзия, рассчитанная на то, чтобы измотать её психологически. И тут к её скамье подошли трое, одетые в чёрные спортивные костюмы – Аэлита тут же встала и уже было хотела бежать, но один их них успел схватить её за руку, а другой заломил её и зажал ей рот, чтобы она не закричала, и никто из стоявших неподалёку ничего не заметил…

Антон продолжал прогулку, ощущая на себе сильные порывы ветра и решил покормить животных в парке и заодно купить продуктов. А что ему нужно? Молоко, хлеб да колбаса, потому что готовить он не любил. Он зашёл в ближайший магазинчик рядом с парком, который в принципе был не большой и достаточно неброский. Антон зашёл внутрь и начал смотреть колбасу, ценники были разные и ассортимент достаточно большой и разнообразный от 199 до 950 руб. за килограмм, естественно, гурман взял самую дорогую, прикарманив хорошего хлебушка с молочком и рассчитываясь за продукты завёл разговор с продавщицей, вспомнив о том, что как раз этот магазин является один из тех, что в собственности агрохолдинга о котором рассказывал ему Виль на работе. Он не удержался от вопроса об этих случаях:

– А мне рассказывали у вас пропадали сотрудники, их объявляли хотя бы в розыск официально?

Продавщица задумалась и ответила:

– Конечно подавали, но вот когда отыщут и живы ли, вот в чём весь вопросительный казус этих неизвестных обстоятельств. Нас многократно после этих случаев предупреждали о необходимости соблюдать окружность по пути домой с работы, не говоря уже о слухах, что люди пропадают не только из нашей организации и даже их тела не находят. Толи в реки и озера сбрасывают, но тут то было бы хоть где-то тело, а коли в землю зарывают – это вариант, ведь коли в глуши зароют не сыщешь.

– А как вы считаете, кто это делает?

– Здесь, видимо имеет место быть вопрос конкуренции между агрохолдингом нашего и агрохолдингом соседнего региона. Конкуренция между нами жестокая уже много десятилетий, а в подобных условиях всегда имеет место быть презрение между руководством и жестокое противостояние как на рынке, так и в тени жизни предприятий, если вы понимаете о чём я токую. Я считаю, что это результат их взаимотёрок и конфликтов, проще говоря.