— Подловил, — одобрительно смеётся Лис. — Две недели, — отвечает он, беззастенчиво глядя в глаза слегка ошарашенной девушке. — Это было в старших классах. Она любила опаздывать… Вы не поверите, сколько одиноких красавиц скучают вечерами у кассы кинотеатра! Мне самому хочется, наконец, узнать, что такое любовь, — заканчивает проникновенно, поднося к губам руку Аллы.

— Да что ты говоришь… — с издёвкой фыркает Костя, отламывая плитку шоколада.

— Твоя очередь, умник, — недобро улыбается его соперник. Каждая нотка вкрадчивого тона звенит вызовом.

— Действие, — Костя задирает подбородок, пристально глядя в глаза Лиса. Тот прицокивает языком и дерзко прищуривается.

— Тогда поцелуй Аллу. Только нормально, как французы учат. В течение скажем… двух минут.

Я как подношу стакан к губам, так с ним у рта и замираю.

Вот же… Иуда!

6

— Нет, стоп! — Лис вдруг подрывается к двери на лоджию и принимается тщательно задёргивать тяжёлые шторы. — Меня жаба задушит, если я стану на это смотреть. Вставайте пока сюда, а я выключу свет.

— Кир, к чему этот цирк? — с прохладцей уточняет Костя, чем вызывает на лице своего гостя провокационную ухмылку. — Уже давно б поцеловались.

— А мне, наоборот, так будет проще, — улыбается Алла, мягко увлекая его за собой.

Я обречённо глотаю обжигающий кофе, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, ни собственных пальцев. Наверное, вот так смотрят в лицо своему палачу, и вопреки ожиданиям не испытывают ненависти, потому что, приговор на самом деле выписан не им. Мы сами загоняем себя в те или иные ситуации. Сами молчим, когда нужно сказать. Сами опускаем руки, когда нужно действовать. Всё сами.

— Да, Костян, уважь желание девушки, — лениво подхватывает его оппонент и прячет руки в широкие карманы шорт, оттягивая резинку почти до допустимой приличиями границы. — Ишь, нетерпеливый какой.

Костя недовольно вздыхает, но всё же спешит угодить даме сердца.

Высокий спортивный брюнет и утончённая восточная красавица. Они красиво смотрятся, прекрасно находят общий язык и, что главное, не разделены никакими надуманными барьерами. Идеальная пара.

— Мне нужно выйти, — намереваюсь встать, пока осточертевший фарс не перерос в желание крушить, но Лис грубо сжимает моё плечо, вынуждая остаться на месте.

— Сидеть. Правила для всех одни, — вызверяется он шёпотом, бросая на меня убийственный взгляд исподлобья. — Игра в команде, это в первую очередь доверие. Или сиди как сидишь, или потом не жалуйся.

Да какой там жаловаться?! Я сейчас слова не в состоянии выдавить, так колотит всю от злости. Он ещё будет говорить о доверии? Больной на голову бесстыжий интриган.

— Лика, что-то случилось? — вырастает над нами Костя, и первым же делом небрежно сбрасывает руку Лиса с моего плеча.

Полиция нравов в деле, заботится по-братски. Как мило и… горько.

— Всё… отлично, — отзываюсь не слишком уверенно, мгновенно растеряв весь запал перед его пронзительным взглядом. Для убедительности спокойно скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к окну, у которого чему-то мечтательно улыбается виновница моего душевного раздрая. Наверняка предвкушает продолжение битвы за своё внимание. И вот тут я не то чтобы завидую, просто чувствую себя лишней на чужом празднике жизни.

— Советую не филонить, — предупреждает Лис, направляясь к выключателю. — Я не вижу, но всё слышу.

— Кость… — всё же зову напряжённо на выдохе, но когда он оборачивается, испуганно вгоняю ногти в подлокотник.

Опрометчивый совершенно бестолковый порыв. Если любишь — отпусти, так вроде принято говорить в утешение всем неудачникам. Качаю головой, коротко улыбаясь любимому человеку, смотрящему на меня с горьким эхом извинения. Интересно, за что? За то что не боится перемен, за то что движется вперёд, за невзаимность?

Мысленно провожу ладонью по его напряжённым скулам. Поглаживаю шрам на подбородке. Глупыш мой…

Разве чувства или их отсутствие можно осудить? Я люблю, а Костя… Костю отпускаю. Пытаюсь, по крайней мере, но снова чувствую ядовитый укол ревности и украдкой пытаюсь уловить его настрой. Невозмутимость стоящей в метре друг от друга пары проходится ножом по сердцу. Для них это игра, а я убито провожу рукой по волосам, готовая оставить на коже полосы от собственных ногтей.

7

Сухо щёлкает выключатель. Темнота временно дезориентирует, сбивает с толку громкими шорохами и тихим скрипом задеваемой мебели. Похоже на то, как если бы все разом кинулись искать друг друга на ощупь.

Язык будто примерзает к нёбу, когда чьи-то пальцы грубо обхватывают моё предплечье и что есть дури стаскивают с дивана.

— Надеюсь, тебе хватит мозгов помалкивать, — чувствую быстрое сбивчивое дыхание Лиса на своей щеке. — Не благодари.

Лёгкий тычок между лопаток толкает меня вперёд, в плен знакомых рук и дурман привычных запахов.

— Аллка, ты темноты, что ли, боишься? Еле тебя нашёл.

Не отвечаю. Дух захватывает от волнения и противоречащей жизненным принципам потребности вкусить хотя бы раз запретной ласки. Теперь пусть и понятно, о чём так долго шушукались Лис с Аллой, а ноги всё равно от страха подгибаются.

Костя осторожно берёт моё лицо в ладони. Запрокинув голову, чувствую, как тёплое дыхание, разбиваясь о мой приоткрытый рот, стекает вниз по шее, щекочет кожу, врывается в лёгкие. Сквозь пелену опьяняющего неверия отмечаю его судорожный вздох, когда наши губы мягко соприкасаются: сперва словно спрашивая разрешения, затем изучая, пробуя, смелея…

Где-то рядом Лис громко считает секунды, а те облетают слишком быстро. До обидного быстро. И я, цепляюсь за мощные плечи, готовясь в любое мгновение сорваться с головокружительной высоты на грешную землю.

— Семьдесят четыре, семьдесят пять…

От скользнувших по плечам ладоней исходит тепло, бережность и нежность. Перестав дышать, прикрываю глаза и наслаждаюсь краденым счастьем, словно он и впрямь может знать, что это мои губы, моё сердце сейчас раскрыты ему навстречу.

— Сто девятнадцать, сто двадцать, сто двадцать один…

Я мечтаю, чтобы отсчёт, переваливший за оговорённый минимум, не заканчивался никогда. Мой самый первый поцелуй — светлая грусть, подслащённая привкусом шоколада. Движение его пальцев, чертящих неизвестные узоры на лопатках. Шальная мечта стоять так ошеломляюще близко пока держат ноги. И тысячи, миллионы пьянящих пузырьков, лопающихся по венам взрывами эндорфинов.

— Внимание, аттракцион невиданной доброты окончен! Всем вытереть слюни и отойти на пионерское расстояние!

Яркий свет больно бьёт по глазам. Головокружение мешает вернуть ногам устойчивость, я так и остаюсь стоять перед Костей, беспомощно цепляясь за ткань его футболки.

— Лика? — хрипит он, не сразу справившись с временной немотой.

Я отвожу взгляд, не в силах смотреть, как обычно непробиваемое, спокойное лицо покрывается слабым румянцем. Не знала, что парни тоже умеют краснеть…

Кто мы теперь друг другу? Больше не друзья, фактически чужие люди. Мне так страшно. Страшно, потому что это либо начало, либо конец.

8

Много ли девушке надо, чтобы влюбиться? Мне хватило нескольких лет доброго человеческого отношения. Алле оказалось достаточно почувствовать сопричастность к чему-то благородному, как, например, помощь двум заблудшим сердцам. По крайней мере, когда они уходили в её глазах сияла готовность пойти за своим Лисом хоть на край света.

Они попрощались сразу после нашего поцелуя, а я едва удержалась, чтобы и самой не сбежать под шумок. Хмурый Костя, судя по всему, подумывал о том же. Чувствую, разговор нам предстоит нелёгкий, и тут как бы нет ни выхода, ни виноватых. Мне мало дружбы, но большего просить нет смысла. Насильно мил не будешь.

— Выпьешь со мной? — Костя неловко трёт шею. Отводит взгляд, будто может обжечься от одного моего вида.

— Едва ли ром придаст мне храбрости, — отзываюсь тихо. Я не поворачиваю головы, но слышу, как он опускается рядом. Скрипит кожаная обивка дивана, проминаясь под тяжестью его тела. — Я хочу запомнить этот день… как бы он ни закончился.