– Помнится, мой отец ждал звания «полковник» около пятнадцати лет. Он прозябал в степях, поджаривался в горячих точках, но получил звание, лишь когда освободилась полковничья должность. Путь до генеральских погон оказался раза в три короче.

Панфилов поймал себя на мысли, что подобный карьерный путь ему кого-то напоминает, но додумывать было некогда, ибо парад откровений продолжился.

– Я называю вас полковником потому, что успешное расследование дела, которое вы сейчас ведёте, неминуемо примчит к новому званию. И случится это так же быстро, как полёт на скоростном лифте, который вознес вас сюда.

– Пока расследование лишь в самом начале, – вставил пока ещё подполковник.

– Это потому, что вы не с того конца начали. Вы опросили почти весь офисный планктон, лифтёров, охранников, даже эту дурочку Махаллат. А нужно было сразу же обратиться ко мне…

– Кстати, а что за странные прозвища? – не смог удержаться от вопроса Панфилов, вытащив из кармана платиновую визитку, на которой было написано «Лилит».

Собеседница удивлённо вскинула брови.

– Ого! Моя новая визитка! У меня самой ещё такой нет! Откуда?

– Они правда из платины? – вопросом на вопрос ответил Панфилов.

– Да, из платины… Так откуда она у вас?

– От вашего секретаря. Встретил его случайно в подземном гараже, как раз в тот самый момент, когда он привёз визитки. Интересный молодой человек, эрудированный, симпатичный, открытый. Сколько ему лет, интересно? Восемнадцать есть?

Лицо Лилит превратилось в камень.

– И какой же вы после этого подполковник? Точно полковник, а то и генерал, – сказала она. – А прозвища мы придумали себе так, от скуки. В век соцсетей все прячутся под масками, никами, кличками, псевдонимами. А вы против псевдонимов?

Панфилов покачал головой:

– В принципе нет. Только одно дело, когда псевдоним смешной, безобидный, ну там «конёк-горбунок» или «царевна-лягушка». И совсем другое, когда это имена бесов. Мой личный опыт, конечно же, специфический, связанный в основном с преступниками, с их уголовными кличками. Но обычно дьявольские прозвища ничего хорошего не означают. Я не психолог, но иногда кажется, что прозвища оказывают прямое влияние на поступки и судьбу человека.

Взгляд Лилит вдруг стал тёплым, даже чуть нежным.

– Теперь понимаю, почему отец вас так нахваливает. Вы настоящий профессионал. Умеете расположить, вызвать доверие, проникнуть в самую душу. Браво, полковник, браво…

Лилит на мгновение задумалась, улыбнулась краешком губ и тихо продолжила:

– А ведь этот сукин сын – мой секретарь – ни слова не сказал о встрече с вами. Чем же вы его взяли? На какую педаль надавили? Впрочем, не важно. Главное то, что вы нам не просто подходите, вы нам очень и очень подходите…

Панфилова так и подмывало задать прямо в лоб целую кучу вопросов, объединённых в один: «Да кто ж, чёрт подери, ты такая, кто твой отец и что происходит», но следующие слова собеседницы сковали речь и мысли надолго.

– А теперь, если позволите, ещё немного о прозвищах… Сказать, что я сама себе выбрала прозвище Лилит, будет неверно. Скорее, оно выбрало меня. Долгие годы наша семья скиталась по разным городам и весям. Обычно жёны следуют за мужьями, а у нас всё наоборот – отец долго был тенью жены. Мама работала прокурором. Трудилась талантливо, страстно, постепенно став великим и ужасным прокурором всех времён и народов, вершителем судеб, символом беспощадной борьбы с врагами законности и правопорядка. Папа же был хорошим, но не хватающим звёзд с неба опером. Так они и колесили из города в город. Ловили преступников, выносили приговоры, строили карьеру. Всё вроде получалось, и жить бы им счастливо, но имелся в головах один пунктик. Очень уж им хотелось наследника. Именно наследника, мальчика! Меня – девочки – им почему-то было недостаточно.

Лилит перевела дух.

– Первый мальчик родился, когда мне исполнилось шесть лет. Прожил с полгода и умер. Второй появился на свет, когда стукнуло десять. Он не протянул и пары месяцев. Третий скончался прямо в роддоме. Ну а четвёртый, родившись мёртвым, унёс с собой на тот свет и мать. Понятное дело, что без мистических объяснений не обошлось. Уже после второй смерти, с лёгкой руки какого-то экстрасенса, ко мне приклеили ярлык беса, приносящего бесплодие. Во время третьей маминой беременности меня даже отослали к родственникам в Крым, чтоб «чего плохого не случилось». Но плохое всё же случилось. Когда мама забеременела в четвёртый раз, я была уже взрослой и умоляла её сделать аборт. Я чувствовала, что произойдёт непоправимое. Но она и слушать не желала. Ей так хотелось мальчика! На этой почве мы сильно поругались, и она велела мне убираться из дома. Причём не просто убираться. К тому времени мама носила генеральский чин, обладала огромной властью. По её воле меня чуть ли не насильно отправили в один из женских монастырей, намеревались отдать в постриг, чтобы я там до конца жизни замаливала свои несуществующие тяжкие грехи. Папа в последний момент выручил, увёз оттуда и на время спрятал.

Лилит снова перевела дух.

– Потом, уже после смерти мамы, выяснилось, что у неё был диагноз «шизофрения». Выяснилось также, что она вообще не могла иметь детей и моё появление на свет было настоящим чудом. Но чудо-девочки ей всегда было мало, зачем-то нужен был ещё чудо-мальчик. Мучительно умирая на операционном столе роддома, мать успела окрестить меня подколодной змеёй, обвинить виновной в смерти четырёх её сыновей, четырёх моих братьев. Так что клеймо беса, полковник, мне выжгла родная мать, а не какой-то там шуточный корпоративный регламент.

Панфилов не мог пошевелиться. Он знал ту историю. Без подробностей, но знал. То была история жизни его прямого начальника – главного полицейского страны, генерал-полковника Михаила Львовича Плотникова. И выходило так, что сейчас он разговаривает с его единственной дочерью.

– Вижу, отец не предупредил, а вы заранее не навели справок о моей девичьей фамилии, – произнесла Лилит, чуть улыбаясь. – Но согласитесь, так даже круче, эффектней. Как в детективе каком-нибудь или даже в триллере. Это ж в триллерах обычно про потусторонние миры, про приспешников дьявола и всё такое. Только спокойно, в змею превращаться не стану, не умею, к сожалению.

Панфилов не реагировал. Даже прямое попадание в змею не расшевелило. Он пребывал в глубоком ступоре. Единственное, о чём он мог думать, – это о смысле фразы Лилит: «Вы нам не просто подходите, вы нам очень и очень подходите…»

Пока в голове выстраивались страшные и полустрашные предположения, Лилит вновь вооружилась пультом, нажала несколько кнопок, и откуда-то с потолка спустился телевизионный монитор.

– Сейчас я покажу вам одно любопытное видео. У охраны небоскреба такого нет, – сообщила Лилит. – Несколько верхних этажей – особая зона, платиновые апартаменты, где свои порядки.

Панфилов немного очнулся.

– Да, да, многие думают, что в башнях «Москва-Сити» только офисы, но это не так. В «Федерации» тоже есть своя жилая зона. Начинается с 69-го этажа. Ну а с линии облаков, с девяностого этажа – платиновые апартаменты. Мы в шутку называем это место Олимпом. На Олимпе живут настоящие небожители. Здесь особый сервис, особая охрана, особая конфиденциальность. Место, где мы сейчас находимся, – часть зимнего сада одного из самых дорогих в мире отелей. Так пожелали собственники части апартаментов верхнего этажа. Переоборудовали их в отель, который пользуется бешеной популярностью. Многие мечтают жить в облаках, ну а многие мечтают в облаках умереть…

– Вы хотите сказать, что именно здесь… – начал было Панфилов.

– Да, именно здесь, – не дослушав вопрос, ответила Лилит. – Именно здесь произошёл несчастный случай, обстоятельства которого вы расследуете. С другого места прыгнуть вниз просто невозможно. Как видите, везде остекление. Здесь же часть крыши и окон автоматически раздвигается. Можете посмотреть вниз, сами убедиться – точка падения жертвы прямо под нами.