Второй канал сейчас, как вы сами знаете, словно жуткий метастаз раковой опухоли, захватил и другие частоты и превратился в единое – канал «Россия». И Отто, наш удивительный Отто, многие часы проводил за просмотром бесконечных политических телешоу. Этим фактом для себя объяснял я позже заявление Отто по поводу его национальной принадлежности.
Но настоящие изменения в развитии Отто случились, когда во двор дома-музея упал мяч с баскетбольной дворовой площадки. Отто поднял мяч с земли, повертел в руках и вопросительно посмотрел на нас. На нас – это на бессменную нашу компанию: я, Цапкин, Думкина. Мы одобрительно промолчали, а я снял кроссовки и предложил их Отто. К счастью, они оказались ему впору. Цапкин снял с себя футболку и отдал ему. В шортах Отто не нуждался, на нём были такие же, как у Цапкина, трусы в жёлтых смайликах. Отто отправился на баскетбольную площадку, и, конечно же, мы все с интересом последовали за ним. Думкина даже подпрыгивала в нетерпении, словно предвкушая необычность будущей сцены.
Отто вышел на площадку и, несмотря на то, что на поле уже были люди, отсчитывающие классические «тридцать три» в одно кольцо, не целясь, отправил мяч в корзину, проводив его в высшей точке отрыва академической в баскетболе расслабленной кистью. Мяч, достигнув пика траектории, скользнул вниз, едва колыхнув сетку под кольцом, и все услышали характерное – шурш. Это был вызов! «Я один, вы все», – сказал Отто и повторил бросок – шурш! Удивительным было не столько его точнейшее попадание, сколько отскок мяча. Отто бил именно так, что мяч, пролетая сквозь кольцо, ударялся о поле, затем о борт, об землю и следующим рикошетом ему в руки. Это можно было бы назвать случайностью, но он повторил трюк ещё раз, и молодые люди, бившие «тридцать три», приняли вызов.
Я не большой любитель спорта, если честно, но такое удовольствие от баскетбола испытывал только однажды, когда в девяностые годы прошлого века транслировали NBA, кажется, по второму каналу с комментариями Гомельского. Как же я тогда был поражён. Я не догадывался, что смотрю игры великой команды Chicago Bulls в том составе, который навсегда войдёт в историю баскетбола. На площадке блистал Майкл Джордан, но мог ли когда-нибудь после этого я подумать, что живьём увижу такие трюки, что талант «летающего Майка» померкнет перед ними. И это был Отто. То, что он творил, не поддаётся описанию. Игра закончилась, практически не начавшись. Уже через пару минут все участники импровизированного матча просто стояли открыв рты. Отто, словно забыв, что здесь есть ещё кто-то, выдавал броски, проходы, бил сверху, бросал с закрытыми глазами, летал, оттолкнувшись от штрафной линии, до самого кольца. Конечно, мы были поражены, учитывая, что несколько дней назад этот парень и слова разумного сказать не мог. Скоро Отто устал, но было видно, что не физически, ему просто стало неинтересно. Он повертел в руках мяч и аккуратно катнул его в аут.
Отто вышел с площадки и пошёл в сторону дома. Мы поспешили за ним. Он спустился в подвал, прошёл на кухню, достал из холодильника пакет молока и налил полную чашку. Сделав несколько глотков, он поставил чашку на стол и стал смотреть на неё привычным уже для нас расфокусированным взглядом, словно пропитывался приобретённым только что опытом. Мы решили не стоять у него над душой и расположились в соседней комнате.
– Отто за несколько дней с помощью одного только телевизора научился говорить по-русски, стало быть, – начал Цапкин, – или знал его и вспомнил.
– Я почитала про амнезию, так не бывает, – вставила Марианна. – Мне кажется, он реально и не умел говорить никогда.
– Если честно, я уже не знаю, что думать и о чём предполагать, – сказал я. – Может, оставим пока попытки разобраться и подождём? Время покажет.
– Согласен, – сказал Андрей Михайлович.
– Это что, голосование? – Думкина засмеялась, и мы вместе с ней.
Хочу сказать, что все мы были очарованы Отто. Его стремительная эволюция, его необычайная внешность, его не поддающееся объяснению появление – всё это интриговало настолько, что никому не хотелось разбираться, что и как на самом деле. Было в этом что-то детское и наивное, как бывает, когда сталкиваешься с чем-то в первый раз в жизни, но, если в детстве такое происходит чуть ли не каждый день, во взрослой жизни каждому чуду становишься благодарен и стараешься всеми силами сохранить его ощущение.
День закончился, а на вечер я решил не оставаться. Не хотелось слишком уж мозолить глаза Цапкину и Думкиной.
Я вернулся домой и много думал об Отто. Признаюсь, он немного пугал меня. Мне казалось странным, что Марианна и Андрей Михайлович испытывали восторг от его игры в баскетбол и того, что он овладел языком за несколько дней. Кстати, о баскетболе – откуда это умение? Даже не умение – гениальность. Может, он видел по телевизору игру? Да, скорее всего, так и есть, просто увидел по телевизору, но тем удивительнее. Если он настолько легко овладевает не самыми, скажем, простыми умениями, что будет дальше? Что он будет уметь через год, через два, через десять лет? Конечно, может быть, он, как все вундеркинды, остановится в развитии на определённом этапе, как это бывает, когда ребёнок в шесть лет перемножает умопомрачительные числа в уме, и все пророчат ребёнку карьеру учёного или, более того, предрекают судьбу человека, который изменит науку, чьё имя встанет в один ряд с Ньютоном, Эйнштейном, Шрёдингером, но оказывается, что перемножение больших чисел в уме и есть его предел. И всё, чего он достигает – участие в каком-нибудь шоу талантов, где не выходит даже в финал. Но что ещё хуже, как мне кажется, не столько потолок, в который он упирается и который сам прекрасно осознаёт, а отношение окружающих. Сложно представить, что чувствует сорокалетний, теперь уже совершенно обыкновенный человек с одним лишь уникальным умением, да и то не самым полезным. Кто-то виртуозно вяжет шарфики, а кто-то прокачал все ветки развития какой-нибудь техники в компьютерной игре, а кто-то глазницей пиво открывает, а кто-то вот так перемножает в уме огромные числа, даже не понимая, как вообще работает математика. Что все они чувствуют повзрослев, если в детстве родители, разглядев талант к вязанию шарфиков, бросили все силы на то, чтобы ребёнок только эти шарфики и вязал? Чтобы гордиться: «Смотрите, какие шарфики! И это в шесть лет!»
Может быть, наш Отто окажется не таким и этот его баскетбол не конечное умение, а только одна из граней возможного таланта, и он никогда не опустится до шоу талантов. Что может быть унизительнее, чем талант, достойный лишь того, чтобы быть участником шоу? Если не считать, что сама жизнь – то ещё шоу, без меры напичканное рекламой нас же самих в профилях социальных сетей. Все мы теперь не люди, а «личный бренд», и как разглядеть среди этих «брендов» годные, сегодня совсем не простая задача. И хотя шоу уже порядком всем поднадоело, другой модели существования пока ещё не придумано, а то, что было придумано до того, как это шоу началось, благополучно сдохло из-за невозможности реализации. И будем смотреть шоу, и будем бегать на кухню, пока идёт рекламный ролик, и не заметим, как стирается наша память. Вернёмся к телевизорам или мониторам, перекурив или закусив бутербродом после рекламы, и в удивлении станем пучить глаза на кого-то нового на сцене, кто так легко перемножает в уме огромные цифры.
Почти неделю я не ходил к Цапкину, несмотря на то что звонил он каждый день и делился новыми успехами Отто.
Андрей Михайлович звал меня к себе, но я отказывался, ссылаясь на массу работы. Если честно, причина этого крылась в Думкиной. Когда Отто блистал на баскетбольной площадке, я наблюдал не столько за его трюками, сколько за реакцией Марианны. Невозможно не заметить, как меняется взгляд женщины, когда она начинает влюбляться. Нет, не когда она уже влюблена, а когда она ещё сама не понимает, что скоро влюбится, но уже чувствует это каждой клеточкой организма. Женская любовь всегда прекрасна в начале. Всегда удивительна при рождении – в ней столько чистой энергии, что непременно хочется стать объектом такой любви. Ведь самое удивительное в любви – не чувствовать, что тебя любят, а наблюдать, как из-за этой любви меняется человек, который любит. Как правило, тот, кого любят, не меняется совсем. Но большая ошибка считать, что влюблённый в тебя человек меняется из-за тебя. Это совсем не так. Он меняется именно и только из-за самой любви. Станете ли вы спорить с утверждением, что, если вас кто-нибудь когда-нибудь любил и вы расстались, некогда влюблённый в вас человек не меняется после того, как разлюбил? С ним это остаётся навсегда. Не бывает так, чтобы человек превратился в себя прежнего до этой любви. Не бывает.
