– Я их довел…
И действительно, после Медвежонка генералы затихали месяца на два-три. А потом все повторялось…
Подполковник Солдатов посмотрел на задержанного и пригласил:
– Присаживайтесь…
Грассер поблагодарил, усаживаясь на стул:
– Благодарю…
Стрелок с минуту разглядывал журналиста, а потом заговорил:
– Мы хотели бы получить ответы на интересующие нас вопросы. С какой целью прибыли? Почему спали в квартире связного бандитов? И куда хотели отправиться дальше?
Пауль с легким высокомерием посмотрел на русского и пожал плечами:
– Я отказываюсь отвечать на любые ваши вопросы, пока сюда не приедет представитель моего посольства.
Михаил усмехнулся:
– Надеюсь, вы понимаете – ваши соотечественники вовсе не в восторге от вашего присутствия на территории Чечни. Нам и так ясно, что западные агентства готовят новый скандал, где российские военные вновь будут облиты грязью и вы приехали, чтоб заснять «зверства»…
Грассер слегка поморщился от напоминания, но ответил твердо:
– Я отказываюсь говорить…
Солдатов вздохнул:
– Что же, как я понимаю, доверительного разговора у нас не получится. В этом случае я могу лишь отправить вас назад в камеру. Помощник германского посла прибудет завтра утром. Дополнительно я вам могу сообщить только одно: посол Германии в Москве взбешен…
Не дожидаясь вопросов, вышел в коридор, оставив дверь приоткрытой. Послышался невнятный разговор и в кабинет вошло двое омоновцев с открытыми лицами. Парень с серо-синими глазами не появился. Грассер встал, понимая, что это его конвоиры. Он несколько сник, судорожно пытаясь придумать хоть что-либо. Вышли на улицу. Солнце сразу ослепило его и журналист прикрылся ладонью, забыв про приказ «держать руки за спиной». Милиционеры не среагировали, лишь посмотрели чуть внимательнее.
Разоружить конвой Пауль, с его подготовкой, конечно мог, но он понимал – уйти ему не дадут. Внимательно разглядывающие его парни возле ворот обязательно начнут стрелять. Да и остальные присоединятся. Погибать ради репортажа не хотелось, даже если после смерти его имя будет греметь по всему миру, как имя героя.
Без пятнадцати девять утра немецкий журналист снова сидел в камере, мрачно размышляя о том, что его ждет. Доброго отношения от посла ждать не приходилось. Тот наверняка уже связался со Штайнером, а редактор конечно же ответил, что журналиста в Чечню не посылал. Грассер не знал, как ему быть. Он уже жалел, что не пошел на контакт с русским милиционером.
Дверь неожиданно открылась и в камеру заглянул тот самый омоновец с серо-синими глазами. Обернувшись на вход, прошипел:
– Пошли! Быстро!
Пауль подскочил и кинулся мимо него к выходу из здания. Мовсар догнал его у соседней двери. Сгреб за предплечье и чувствительно тряхнул:
– Куда?!? Через второй выход надо…
Потянул за собой. Грассер решил подчиниться. К его удивлению в противоположном конце коридора, вровень с полом, имелся узкий лаз. Он был прикрыт щитком из досок. Темрикоев пояснил:
– Не успели заделать к нашему счастью! Тут авария с газом произошла. Я первым…
Скользнул в яму, дернув ногами в берцах. Из темноты появилась рука. Омоновец манил немца за собой и Пауль послушался. Обдирая плечи о кирпичную кладку, проскочил через узкое пространство. Яркий солнечный свет снова на мгновение ослепил его, но глаза быстро привыкли и он увидел впереди бетонную стену, испещренную ямками от пуль. Сверху она была затянута колючей проволокой в несколько рядов, но в одном месте проволоки не оказалось. До стены было не более сотни метров открытого пространства. Рядом белел свежий пенек и опилки. Поблизости никого не оказалось.
Чеченец подбежал к углу здания и выглянул. По всей видимости увиденное его вполне устраивало. Он вернулся к Грассеру и тихо сказал:
– Давай к стене…
Только тут Пауль заметил автомат в его руках. Журналист кинулся к забору. Темрикоев бежал за ним, постоянно оглядываясь. Немец подскочил и ловко ухватился руками за край плиты. Подтянулся и оказался наверху. Посмотрел на Мовсара и спрыгнул. Спаситель последовал за ним, через мгновение приземлившись рядом. Оба переглянулись и кинулись бежать вдоль забора. Чеченец неожиданно остановил его:
– Надо забрать твои вещи, да и мои тоже… – На недоуменный взгляд Пауля, пояснил: – Я их вынес…
Действительно, в густом бурьяне, буйно разросшемся на месте взорванного дома, находилась спортивная сумка Грассера. Даже камеры были на месте. Рядом лежала вторая сумка. Мовсар посмотрел на журналиста и сказал:
– Теперь нам надо держаться друг друга. Ты не знаешь местности.
– И куда мы пойдем?
– В Веденское ущелье. Надо добраться до Сержень-Юрта. Потом доберемся до Агишбатоя… – Немного помолчав, спросил: – Ты не соврал насчет клада?
Пауль покачал головой:
– Нет. Мой дед охранял его. Золото принадлежало Хасану Исрапилову.
Мовсар вздрогнул:
– Исрапилову?.. Тогда тебе не стоит попадать в руки Доку! Пошли…
Журналист решил довериться чеченцу. Выхода все равно не было. Спросил:
– Как тебя зовут?
Парень ответил уже на ходу:
– Мовсар Темрикоев…
Закинув сумки на плечи, они перемахнули через пустынную улицу и скрылись за развалинами, рискуя каждую минуту подорваться на заложенной мине или фугасе…
Фээсбэшник влетел в комнату к Канарису с криком:
– Сбежал! Чертов немец сбежал!
Из-за спины Солдатова, все еще разгуливающего в форме майора ОМОН, выглядывало растерянное лицо солдата, который не успел задержать его и доложить, как положено. Вагурин, который всего полчаса назад вновь лег поспать, встал и потянулся. Он был в пятнистой тенниске и брюках. Махнул рукой своему бойцу. Дверь сразу закрылась. Вновь сел на постель и принялся обуваться. Затем натянул пятнистую куртку на широкие плечи. Пригладил пятерней ершик волос и посмотрел на расстроенное лицо фэбса. Сквозь смачный зевок спросил:
– Как? С территории?..
Стрелок плюхнулся на стул. В сердцах грохнул кулаком по столешнице:
– Один из омоновцев исчез вместе с ним. Судя по всему сговорились…
Канарис неожиданно расхохотался:
– Вот это номер! Сбежать средь бела дня прямо из расположения ОМОН. Ну, деятели! А ты куда смотрел?
– Я его в восемь на допрос вызывал…
Полковник сел за стол. Из графина налил воды в стакан. Напился. Оставшееся выплеснул на ладонь и протер лицо:
– Что-то узнал?
Солдатов молча наблюдал за ним. Хмуро ответил:
– Отказался говорить. Пришлось назад отправить. Через полтора часа решил снова вызвать, а его и след простыл…
Вагурин хмыкнул:
– Н-да… Это не с нашими говорить… Придавил – расколется… Кто-то что-то видел?
– Один из чеченцев говорит, что сержант Темрикоев зашел в здание тюрьмы без пяти девять.
– Как я понимаю, этот Темрикоев и исчез…
– Правильно понимаешь.
Канарис посмотрел на часы:
– Сейчас десять пятнадцать. Следовательно они могли уже исчезнуть из города. Это хуже. Откуда родом этот сержант, выяснил?
– Из Агишбатоя. Я его личное дело прихватил. Полковник Фазиев дал. В первую чеченскую против нас воевал. В эту кампанию успешно действовал против бывших дружков. Принимал участие в арестах и убивать убивал. Если он решил к боевикам вернуться – это для него гроб…
Полковник откинулся на спинку кресла. Закинул руки за голову и замер. Стрелок не стал его беспокоить, уже зная за приятелем такую особенность раздумывать. Вагурин резко расцепил руки, положил их на стол и уставился на Солдатова:
– В общем так. Я пока ни хрена понять не могу. Единственная версия – деньги! Наверняка немец пообещал ему крупную сумму. Ты не спрашивал, как этот Темрикоев к деньгам относился? Жаден?
Солдатов покачал головой:
– Я тоже об этом думал. Версия отпадает. Мовсар относится к деньгам спокойно. Тут что-то другое… Знаешь, что мне один парень сказал?
– Не тяни!
– Немец и Темрикоев глазами похожи, да и внешность, говорит, сходная.
