Посмотрим, как это происходит на самом мелком уровне.
Залог успеха и доброй жизни
Английский мыслитель XVIII века Адам Смит однажды задумался о причинах богатства разных народов и написал об этом целую книгу. Так он стал одним из первых экономистов, то есть людей, изучающих природу богатства и особенности функционирования социальных организмов.
Смит приводит в своей книге классический пример с булавками. Мелочь, казалось бы, булавка, но в ней как в капле воды отразилась экономика…
Это очень простая штука! Кусочек заточенной с одного конца стальной проволоки. На другом конце – головка. Булавками портные скрепляют куски ткани при пошиве сюртуков.
Чтобы изготовить булавку, рабочему необходимо сделать несколько разных операций. Вытянуть проволоку на специальном станке. Нарезать на равные отрезки. Заточить кончик до остроты. Отдельно изготовить головку (а это тоже несколько операций). Затем подточить тупой конец булавки, чтобы приладить эту головку на тупой конец булавки. Отполировать булавку. Упаковать изготовленные булавки. В результате всей этой канители рабочий успевает за день сделать 20 булавок.
Чтобы повысить производительность труда, кому-то пришло в голову разделить все эти мелкие операции и поручить их разным рабочим. Теперь один рабочий тянул проволоку, второй резал, третий заострял концы, четвертый обтачивал тупой конец, несколько человек осуществляли производственные операции по изготовлению головок. Кто-то насаживал головки на булавки. Кто-то полировал. И отдельный человек паковал готовую продукцию в пакетики.
Да, это было неимоверно скучно – целый день делать одно и то же. Но зато в результате такой работы 10 человек при помощи нехитрых приспособлений успевали сделать 48 тысяч булавок. То есть на одного приходилось 4800, а не 20 штук, как прежде.
Что же изобрели английские мануфактурщики, разделив таким образом операции? По сути, они изобрели конвейер. Сейчас в сознании людей конвейерное производство накрепко связано с американским производителем автомобилей Генри Фордом. Фордовский конвейер действительно напоминал современный конвейер, то есть движущуюся ленту или технологическую линию, по которой к работнику подъезжает агрегат, а работник прикручивает к нему детальку. Затем агрегат переезжает к другому дяде, и тот совершает следующую простую операцию. В результате набора таких простых сборочных операций в конце конвейера получается готовый автомобиль.
Работник, которому приходится выполнять одни и те же простые операции, в конце концов так набивает себе руку, что начинает делать их быстро и практически на автомате, не задумываясь. Кстати, об автомате… Разбиение процесса производства на отдельные очень простые операции позволило автоматизировать эти простые операции – сначала с помощью нехитрых ручных приспособлений, позволявших, например, обрабатывать десяток булавок за раз, а потом и с помощью роботов, как на современных автосборочных предприятиях, где людей на конвейере полностью заменили машины.
До внедрения Фордом конвейерного производства один автомобиль из отдельных деталей собирали 12,5 часа. Конвейер сократил это время до полутора часов. То есть на длинном конвейере из цепочки автомобилей каждый автомобиль находился полтора часа, постепенно двигаясь от работника к работнику и обрастая деталями. Но автомобили двигались один за другим, в результате каждые 10 секунд с автосборочного конвейера Форда сходил один автомобиль. Для первой половины XX века – очень неплохой результат!
В результате такой огромной производительности труда себестоимость одной машины упала, Форд смог снизить продажную цену автомобиля, и спрос на машины сразу вырос, что понятно: те люди, которые раньше не могли купить дорогую машину, смогли купить более дешевую. Форд начал зарабатывать с оборота и на этом страшно разбогател и стал миллиардером…
Снижение себестоимости товара в результате роста производительности труда из-за специализации и автоматизации – великая вещь! От этого всем польза – и капиталисту, который прогрессивные новшества внедряет, богатея, как Форд, и всем гражданам, поскольку для них снижается цена на его товар, так как предприниматель ее сбрасывает, чтобы удушить конкурентов, то бишь отобрать у них рынок (покупателей). Те тоже, чтобы не разориться, вынуждены внедрять новшества и сбрасывать цену. Получается, что у народа образуются лишние деньги, которые можно будет потратить на другие товары. А это значит, что возникает экологическая ниша для выпуска новых товаров, иными словами, растут экономика и уровень жизни. А что такое уровень жизни? Это количество потребляемых народом товаров и услуг, больше ничего. Чем больше вы имеете, тем лучше живете – все просто! И этому способствует прогресс.
И вот тут, возвращаясь от Генри Форда в Древний мир, нужно отметить, что принцип конвейера, то есть разделения производственных операций на отдельные элементы, люди придумали задолго до Генри Форда. И задолго до булавок Адама Смита. Его придумали еще в Древнем Риме. Вот как описывает древнеримский конвейер по производству серебряных изделий один из античных авторов: «…в квартале серебряных дел мастеров, где один сосудик… проходит через руки многих мастеров, хотя его мог бы закончить один мастер, но превосходный… отдельные лица должны изучать быстро и легко отдельные части производства, и таким образом исключалась необходимость, чтобы все медленно и с трудом достигали совершенства в производстве в целом».
Это прекрасное описание «узкоконвейерной» специализации, которая не только позволяет повысить производительность, но и раскладывает действие хорошего мастера, коего нужно долго учить, на мелкие простейшие операции, которым научить гораздо проще и талант особый не нужен. Зато произведенные изделия получаются практически одинаковыми. Как с конвейера!
Аналогичный конвейер был у древнеримских металлообработчиков, в сукновальных и красильных мастерских, в хлебопекарном деле, керамическом производстве. Иногда специализация доходила до того, что в одном городе делали одну деталь, в другом другую, как это происходило в мебельном производстве: ножки для кушеток привозили из Делоса, металлические инкрустации – из Капуи, а сборочный цех находился в Помпеях. Даже такую мелочь, как канделябры, делали в двух городах: верх – в Эгине, а низ – в Таренте…
О чем это говорит? О высочайшем уровне развития, которого достигла цивилизация Античности. Чем выше специализация, тем глубже экономика, тем более развита цивилизация.
И эту специализацию мы наблюдаем на уровне людей, городов и стран. Причем, внедренный на уровне людей принцип конвейера – это уже глубокая специализация, когда человек не просто делает булавки, но становится узким специалистом по одной части булавки, а другие части булавки делать не умеет. Предел специализации!
Странно, но иногда сегодня приходится слышать такие слова: «Каждая страна должна развивать свое производство и обеспечивать себя всем сама, а не специализироваться на чем-то одном. Нужно быть независимыми!» Но возможно ли это? И зачем? Нужно ли в глобализирующемся мире, который стремится преодолеть все границы и барьеры, какой-то стране намеренно переходить к «натуральному хозяйству»? Это же путь в каменный век!
Вот мы с вами живем в России. Можем ли мы здесь выращивать, скажем, бананы? Как ни странно, можем, несмотря на то, что это очень теплолюбивое растение. Даже за Полярным кругом можем! Постройте оранжерею с ярким освещением, тропическим увлажнением и высокой температурой. И у вас там будут расти бананы. Но зачем? В результате колоссальных затрат энергии стоимость их будет такой, что в сотню раз дешевле купить эти бананы там, где они растут сами по себе практически без всяких усилий – в Африке или Турции – на халявном солнышке. Зачем тратить ресурсы на то, что у тебя не растет или плохо получается? Делай то, для чего создан! И будешь в шоколаде.
Именно так естественным образом и получалась страновая специализация в Древнем мире – на плодородных халявных илах возле великих рек прекрасно росла в большом избытке пшеница, откуда ее развозили на кораблях по разным регионам. В районах месторождений добывались полезные ископаемые, и это было выгоднее, чем выращивать урожаи, поскольку на деньги за проданный металл можно было купить больше пшеницы, чем здесь бы выросло. В Китае водился тутовый шелкопряд – изделия из его нити отлично продавались за тридевять земель. А вот тут на берегу есть природная бухта, прикрывающая корабли от штормов, и есть источники пресной воды? Отлично! Построим здесь порт, возле которого позже вырастет город!..
