Серия сонетов «Dark Lady» посвящена необузданной любви, сексуальной привлекательности, ревности и необычайной красоте дамы. Первый сонет этой серии, Сонет 127, начинается с того, автор сетует на чрезмерно увлечение чёрным цветом в одежде с сарказмом подчёркивает, что чёрный является излюбленным цветом простолюдинов — «бастарда срам». Некоторые читатели начинают понимать, что «чёрный» — это нечто большее, чем просто цвет. Это может быть образом мысли, как например «чёрные мысли» или «тёмные делишки» интриганов лицемеров или людей с не благородным происхождением. Рональд Левао (Ronald Levao) предполагал семантическое отожествление с взаимозаменяемыми терминами синонимами («foul») скверный или отвратительный.
Связь между языком семантической лексики и цветом, как категории палитры необычайно важна для понимания сборника сонетов Тёмной Леди. Элизабет Харвэй поясняет: «параллель между языком и искусством была далеко не простой, и цвета риторики зависели от призрачного дискурса естественного исторического знания». Независимо от этого формировалась семантическая лексика сонетов, написанных Шекспиром. Обозначения и качества, связанные с чёрным цветом в тексте сонета, не несут нагрузку универсальных или вне временных качеств, а только являются литературным инструментом для создания контраста в сравнительных характеристиках автора сонета 127.
Ярые критики этой точки зрения приводили аргументы, связывающие так называемую «темноту» цвета леди, сопрягая с чернокожей расой, то есть по этнической принадлежности. Вызывает чувство недоумение от сравнительных характеристик и отожествления исследователей раннего современного колониализма, которые считали вполне уместным «изображение сексуальных отношений некого белого мужчины (то есть автора сонета), сексуально привлекаемого к чернокожей женщине». Вызывает чувство глубокой неприязни от того, что эта академическая версия послужила темой диссертации Элизабет Харвэй (Elizabeth Harvey). Можно выразить сожаление, что колониальное мышление автора этой публикаций не дало ни одного шанса продвинуться в изучении творчества Шекспира, наглядно показав по истечению времени свою несостоятельность, как крайне неудачной версии. Которая не выдерживающей никакой критики. Но нашедшей своё место в англоязычной Википедии, как научный труд, на который в рамках проекта сделаны неоднократные ссылки. (Harvey, Elizabeth and Schoenfeldt, Michael (editor). A Companion to Shakespeare's Sonnets. Blackwell Publishing, 2007).
Можно ли утверждать, что Уильяма Шекспира, как автора в Сонете 127 волнует вопрос несправедливости того, что любая некрасивая женщина, которую простолюдины называли «дурнушка», применив косметику может стать красавицей? — Отнюдь, нет! Интрига сонета 127 заключена именной в ироническом сарказме, характерном, именно Шекспиру. Нечто подобное мы видим в сонете 130. Однако, повествование автора сонета 130, совершенно о другой женщине. Не смотря на другую эпоху, эта тема времён Шекспира, и ныне волнует, продолжая волновать в основном женский пол! Из чего, можно сделать детерминантно заключение, соавтором Сонета 127 была женщина очень красивая, которую волновал именно этот вопрос и она, как интересант непосредственно участвовала в публикации сборника сонетов «Dark Lady», — есть «Тёмная Леди».
Сонет 127, также может быть понят читателем, как отображение первой реакции любой женщины на соперницу, уступающую по естественной природной красоте. Но использующей чрезмерно косметику для компенсации природных качеств в присвоении себе пальмы первенства первой красавицы. Читателю Сонета 127 может первоначально показаться из содержания текста, что использование косметики следует рассматривать, как некое негласное моральное преступление перед обществом. Но это не так, так как подобные негласные «правила» в обществе создают в любые времена мещане-обыватели, как акт лицемерия.
Хелен Вендлер в твоей публикации о сонете 127 отметила, — что прослеживается намёк на использование чрезмерно косметики в истории, где «черноволосая, черноглазая женщина стала доминирующей наследницей красоты». Её версия, как версия женщины заводит читателя в дебри феминизма и объясняет Сонет 127 таким образом, — что «изобретение косметики, якобы опозорило истинную красоту, позволив каждой некрасивой женщине стать красивой». (De, Grazia Margreta., and Stanley W. Wells. The Cambridge Companion to Shakespeare. Cambridge: Cambridge UP, 2001). Не могу согласиться с данной версией, потому что косметика не может «дурнушку» сделать красавицей, косметика может, лишь подчеркнуть природную красоту любой женщины.
Автор подчёркивает тот факт, что чёрные волосы и смуглый цвет лица ранее, в аристократическом обществе не считались красивыми. Помимо этого, искусственная красота уже узурпирована дурным вкусом бастардов и подменена вместо естественной женской красоты, назвав это явление хлёсткими словами «бастарда срам». Шекспир не критикует сам чёрный цвет. Ибо именно «чёрный цвет», по определения возникшего значительно позднее течения художников импрессионистов, «является королём всех цветов» в общей палитре красок. Поэтому согласно, текста сонета 127, глаза (подкрашены) в чёрный цвет, что «кажутся скорбящими они для меня», а «брови госпожи моей чёрные, как ворона крыло», красноречиво намекая на черные мысли даже у дам и кавалеров благородного происхождения. Утончённость семантики строк сонета 127 подводит «красную черту» где, автор подчёркивает лицемерие высшего сословия, где «оклеветали естество творенья с ложным уваженьем зря». Определяя характерную черту всего общества, где «каждый язык скажет, красота должна выглядеть так». Аллегория строки распространяется не только на внешний вид при применении слова «лицо», но и на обличье внутреннего мира придворной знати, где обычным делом является двуличность, «заимствуя лицо с лживости искусством». То есть заимствуя образ благородного человека с честью, но при этом оставаясь низменно бесчестным и мстительным бесчестным по сути своей, скрытой от глаза человека несведущего.
Фиктивная версия о Мэри Фиттон (Mary Fitton), как персонажа «Тёмной Леди».
Основываясь на повторяющейся теме, в ранних сонетах о двух мужчинах, соперничающих за любовь «Тёмной Леди», часто предполагалось, что это были Уильям Шекспир с Уильямом Гербертом (William Herbert), 3-м графом Пембруком. У Уильяма Герберта действительно была любовница Мэри Фиттон, поэтому её кандидатура фигурировала некоторое время и была предложена, в качестве «Тёмной Леди».
Первым, кто сделал это предположение, был Томас Тайлер в предисловии к своему факсимильному изданию сонетов 1890 года, но более поздние комментаторы оценили её кандидатуру, как чисто «фиктивную версию», представленную Томасом Тайлером, как автором комментариев к изданию для ангажирования и усиления интереса в литературных кругах. Но когда в 1897 году был обнаружен портрет Фиттон, на котором она изображена со светлым цветом лица, каштановыми волосами и серыми глазами то, тогда данная фиктивная версия потерпела полное фиаско. Это была, та самая Мэри Фиттон, которую Джордж Бернард Шоу (George Bernard Shaw) имел ввиду, когда написал свою пьесу «Тёмная Леди Сонетов» («The Dark Lady of the Sonnets»).
