Я удовлетворенно осмотрел Гришу. В одежде он почти походил на человека. Особенно со спины. Гриша, вертясь перед зеркалом, тоже был доволен. Я услышал цену — полтора серебряка. Наверняка хозяин вставил в нее свой испуг, но я ему простил его недостаток. И даже не стал брать сдачу с двух серебряков. Дворянин, особенно знатный, такими мелочами пренебрегал. Вот как!

В деканате Гриша облюбовал большой шкаф, почти пустой, с некоторым количеством каких-то бумажек, зачем-то стоявший на моей половине и принялся в нем обустраиваться. Мусор выбросили. Гриша подмел, забрал все вещички и закрылся, давая понять, что жаждет отдыха. Некробиотическим существам тоже была нужна передышка, хотя сном ее назвать трудно.

Я не стал ему мешать, решив немного почерпнуть информации о понравившейся мне Даре. Клавдия Николаевна поняла меня с полуслова. Она усмехнулась и пояснила, что фон Франкенштейнов всего три и все они женщины.

— Три сестры? — не понял я.

— Нет, — замялась Клавдия Николаевна, — они родственницы, но не сестры и вообще не состоят в родстве.

Я покрутил своими извилинами, пытаясь разобраться в путанице понятий. Родственницы, но не в родстве.

— У них разные матери? — сделал еще одну попытку я.

— У них как бы и матери нет, — осторожно подхватила нить разговора Катенька, — ваша светлость, вы лучше поговорите с ее императорским величеством. А то как бы нам не попало за такой разговор, мы слишком незначительные фигуры, если кто-то обидится, узнав откуда идет информация, раздавит, не прилагая никаких усилий.

Клавдия Николаевна молча кивнула, подтверждая ее слова. Я было хотел высокомерно заявить, что могу из защитить и даже открыл рот, но потом, образумившись, закрыл. Чем и как я буду их защищать? И потом, зачем мне сведения о Франкенштейн? Тебе станет теплее, если узнаешь, как родственники не состоят в родстве? Сиди и занимайся своими непосредственными заботами. А всякие глупости уже не по твоему возрасту.

С этими мыслями я вернулся домой, в квартиру, решив на следующий день никуда не выходить и посвятить его изучению научной литературы. В университете была такая библиотека! Я взял целую пачку книг и на Грише дотащил ее домой. Два дня меня никто не трогал, позволяя наслаждаться наукой, но очередное утро внесло свои коррективы. Когда заканчивал завтрак, почувствовал привычное ощущение мыслесвязи. Они что, следят за мной? Только встанешь из-за стола, сразу вылавливают и, как правило, грузят материалом негативного свойства, чтобы ты весь день чувствовал себя облитым грязью.

— Да!

Появился мыслеобраз Катеньки.

— Ее императорское величество ректор университета просит вас явиться к одиннадцати часам в малый зал заседаний ректората. Форма одежды — парадная.

Скоро я не буду никому отвечать по мыслесвязи. Хотят поговорить — пусть приходят. Я выразил свое недовольство.

— Полагал бы, что заседания здесь бывают не часто. Кое-кто мне это подтверждал, убеждая в занятости ректора. А вижу, бюрократия процветает.

Катенька смущенно улыбнулась.

— Предыдущий декан вызывался в ректорат не больше двух-трех раз за все пятьдесят два года службы. Это за исключением парадных мероприятий. Я рискну предположить, такое внимание к вам со стороны ее императорского величества вызвано одобрением вашей деятельности.

Какая еще деятельность? Я позволил себе усомниться в оценках Катеньки, но комментировать не стал. Ведьмочку-то здесь с какой стати приплетать? Она простой исполнитель.

Поинтересовался состоянием Гриши. Катенька сообщила, что он один раз выходил из шкафа, посмешил их, показав различные пантомимы, а сейчас сидит в моем кабинете на стуле для посетителей, написав на листочке, что думает. Я попросил передать ему пожелания благополучия и сладких дум.

— И еще, — Катенька замялась, — не знаю, как отреагирует ваша светлость на это происшествие...

Я насторожился. Явно что-то случилось. Королева Таринская Антуанетта объявила войну Камприи? Сгорел главный корпус факультета? С Гришенькой все-таки какие-то проблемы?

— Ну говорите же!

— Неизвестный негодяй написал на стене главного здания факультета, неподалеку от фойе парадного входа «декан — дурак». Магическая надпись такая прочная, что ни обычной краской замазать, ни магией затереть. Поработал очень сильный маг. Очень неприлично, люди косятся. Боюсь, — секретарь понизила голос до шепота, — это может сказаться на вашем авторитете.

— Служба контроля и благочестия университета извещена?

— Извещена, — Катенька поморщилась, — пришли, зафиксировали факт надписи и ушли, сказав, что они не мастеровые, с краской возится не будут. Ваша светлость, как показывали предыдущие события еще до вас, они ничего делать не будут. Продемонстрируют присутствие и уберутся. Побоятся связываться с монархами. Жить все хотят, а после того как в прошлом столетии прежний монарх Вольстанга убил семерых сотрудников службы за их настырное внимание к его особе и получил от императора Мореи Архангела всего лишь порицание и заплатил небольшой штраф, служба опасается дышать на наших студентов.

Я прикинул, что еще до визита в ректорат могу завернуть в деканат и навести порядок. Действительно, неприличная надпись может сильно дискредитировать меня и поставить крест на всех усилиях по укреплению положения. Мальчишки и девчонки может и были монархами в своих государствах, но здесь они больше походили на сорванцов, страдающих от безделья. Надо их примерно высечь, напугав до такой степени, что они будут искать объект для развлечения в другом месте. Пообещал Катеньке вскоре появиться на факультете и отключился. Весь день явно пойдет насмарку, но пассивно смотреть на события нельзя. Иначе, королевские студенты сядут мне на шею.

Подойдя к корпусу, убедился в подлинности показаний Катеньки. Вот ведь, бездельники. Как говорил один персонаж, глупые надписи они писать могут, а вот что-то позитивное... вытащил из кармана носовой платок и принялся счищать. Надпись было сделана необычайно стойкой магической краской. Именно поэтому надпись нельзя было стереть обычным растворителем или замазать другой краской. Оставалось только использовать другую магию, чтобы ею замазать, затереть надпись. Но для этого сила вторичной магии должна быть вдвое сильнее, чем в краске. А это уже был уровень Ангелы, не ниже. Ее императорское величество вряд ли захочет помогать своему декану по такому пустяку. Наоборот, еще проследит за его действиями. Они должны быть эффективными. Ибо слабые деканы ей не нужны. Совсем бессилен справляться с ситуацией — уходи.

Я в этот балет с сильными и самыми сильными магами не вписывался, поскольку являлся оперным певцом со своей партией. Моя антимагия при помощи носового платка без особых усилий с моей стороны легко счистила надпись. Я выбросил платок в ближайшую мусорную урну и довольный зашел в здание. Теперь перейдем ко второй части Марлезонского балета.

Вполне предсказуемо, что мои студенты находились в привычном для них месте — рекреации, благо теперь там были два роскошных дивана. Увидев меня, они оживились — всем хотелось узнать, как я отреагирую на довольно грубое по местным меркам оскорбление. Конечно, многие понимали, что я могу попытаться сорвать зло на них. И жаловаться будет некому, и никто меня не накажет. Ибо, по местным меркам, показания, полученные некромантами от оживленных мертвецов, следователями учитываться могут, но доказательную базу не составляют.

Любопытство пересиливало чувство опасности. Что ж, устроим сиятельным господам небольшой спектакль. Я остановился, словно только что заметил группу монарших бездельников.

— Э-хм, — поделился я поначалу с ними информацией, а затем задал интересующий вопрос: — я надеюсь, вы уже решили вопрос с ареной? — пояснил: — возможно, вскоре появится существенная необходимость в ее наличии.

Намек был весьма прозрачным, монархи зашевелились.

— Ваша светлость, — заговорил князь Бридент Ландветтельский, — боюсь ошибиться, но возможно надпись оставили случайные прохожие. Наши студенты, воспитанные в духе безграничной верности университету и империи, вряд ли решатся на такой проступок.