В знак согласия Сол подал отцу огромную чёрную лапу.

Посёлок на берегу моря, в котором жили отец, мама, Брюс и Сол, был похож на небольшой уютный городок, численность населения которого, в зависимости от времени года, очень сильно менялась.

Весной сюда приезжали сезонные рабочие на путину, они добывали много рыбы и скоро уезжали; летом, когда становилось жарко и пляжи на морском побережье раскалялись от почти постоянного зноя, посёлок выглядел чрезвычайно многолюдным с появлением радостных курортников.

Когда-то их посёлок был знаменит своим современным рыбоконсервным комбинатом и судоремонтным заводом, но времена изменились, и промышленная жизнь уже не была такой бурной и шумной, как прежде.

Совсем ещё недавно, в расчёте на хорошие перспективы развития, в посёлке построили почти три десятка многоквартирных домов.

До ближайшего большого населённого пункта, или до Города, как его уважительно называли поселковые жители, согласно дорожным указателям, было ровно шестьдесят два километра.

Вот в таком замечательном месте они и жили: отец – редактор районной газеты, сильный и весёлый человек; мама, красивая и умная женщина, кандидат филологических наук, известная своими работами и в Швеции, и в Германии, и, вообще, везде; Брюс, он же – Борюсик, он же – Борис, очень начитанный и спокойный семиклассник, и Сол, по всем официальным документам – Solo Koenig Excellent II, самый большой в посёлке пёс, могучий породистый ньюфаундленд, обладатель многих золотых медалей, завоёванных им на собачьих выставках.

Лохматого Сола отец и мама подарили Брюсу в те времена, когда они оба, и Сол, и Брюс были ещё совсем щенятами, то есть маленькими и несмышлёными существами.

В непривычной и очень тёмной утренней тишине снег под ногами и лапами скрипел пронзительно и звонко.

Впервые за всю их совместную жизнь огромный и всегда бесстрашный Сол с каждым шагом старался прижаться всё ближе и ближе к Брюсу.

– Испугался? Чего-то чувствуешь? Не бойся, приятель, – я с тобой!

Свет уличных фонарей на тротуар не падал, тени казались совсем другими, но ровное, мягкое, почти молочное сияние, разливавшееся с чёрного неба, позволяло Брюсу хорошо видеть все давно знакомые препятствия на асфальте.

На спуске с моста и дальше по дороге, насколько можно было её видеть до поворота, около слепого светофора и даже на пешеходном переходе, замерли в нелепых позах легковые автомобили, грузовики и автобусы. Как будто кто-то волшебный и могущественный разом выключил и остановил их всех в одно из назначенных мгновений.

Около машин копошились водители, пытаясь разобраться в таких внезапных технических неисправностях. Некоторые мужчины-автолюбители собирались в небольшие компании, там они оживлённо размахивали руками, о чём-то спорили, кто-то задумчиво ругался и смеялся одновременно.

Издалека, в странном, почти ещё ночном, молчаливом сиянии неба, школа была похожа на огромного кита с широко закрытой пастью входных дверей.

На ступеньках школы сидел Серый.

Заснеженные бетонные ступеньки были явно холодными, поэтому Серый предварительно сложил большую упаковочную картонку и сел на неё. А потом, судя по всему, уснул.

Все в их классе знали о потрясающей способности Серого засыпать и спать в самых неудобных, неприспособленных и, даже, в нечеловеческих условиях, поэтому Брюс совсем не обеспокоился, заметив в темноте неподвижную фигуру друга.

Сол, почуяв своего, с грозно-радостным рычанием бросился к Серому, одним прыжком повалил его и, встав лапами на плечи, стал лизать лицо сонного человека.

Серый не предпринимал никаких самостоятельных попыток спастись, да и Брюс не особо спешил останавливать Сола.

– Помощь нужна?

Наблюдать за тем, как огромный ньюфаундленд с воодушевлением терзает, в общем-то, неплохого семиклассника, было весьма забавно, но Брюс с усмешкой поднял и правильно усадил сонного Серого на ступеньке.

– Отучишь его на меня свирепо кидаться, буду премного благодарен…

– А «пожалуйста»?

– Здесь же света нет, темно, как в бочке у Пифагора, где я твоё «пожалуйста» так срочно тебе найду?

Серый бурчал по инерции, но заметно было, что он с удовольствием улыбается. Брюс тоже был рад увидеть друга.

– Сколько раз повторять – в бочке жил Диоген!

– Да, да… бла, бла… Диоген, бла, бла… учи историю, бла, бла… А я в сотый раз тебе говорю, что сам читал и точно знаю, что в бочке жил Пифагор!

– А я в стотысячный раз повторяю, что это был Диоген!

– Пифагор!

– Доказать?!

– Чем? Интернетом?! Света же нет!

– А я в книжке найду!

– Уж найди!

– Уж найду!

– Уж найди…

– А и найду…

На этом спор высокообразованных специалистов и знатоков мифов и прочих там легенд закончился.

Любивший хорошую компанию Сол бросился к очередной жертве.

Невысокий Гоша-Гугл поправил свои круглые очки точно таким же движением, как Кролик, который был другом Винни-Пуха, аккуратно снял с плеча школьный рюкзак, дал могучему Солу подзатыльник и вежливо поздоровался с остальными.

– Что происходит в мире, коллеги?

Первым Гоше ответил Серый.

– Гош, ты вот умный парень, скажи мне, да и вот этому неразумному дылде, кто в древние времена в бочке жил, Диоген или Пифагор?!

Гоша молчал всего лишь минуту.

– Насколько я помню первоисточники, никто из них в бочке не жил. Но…

С хохотом Брюс и Серый бросились друг на друга, а Сол, обрадовавшись законной возможности подебоширить, снова принялся с рычанием нападать на обоих мальчишек.

Рассудительному Гоше-Гуглу пришлось немного смутиться, но не ненадолго. Из-за угла школы показался Медведь.

– Я не хотел!.. – Неуклюже переваливаясь на ходу, Медведь поднял руку, заранее отвергая обвинения. – Раз света нет, то и в школу идти не нужно! Но меня выгнали из дома, меня насильно заставили, они у меня злые и несправедливые… Короче, мама сказала, что я обязательно встречу здесь вас. Поэтому я и пошёл. Только из-за вас. А так, в школу, без света… Ни за что.

Оправдавшись, Медведь со спокойной душой пододвинул к себе скомканную картонку и прочно сел на ступеньку школьного крыльца.

Так и не закончив свой научный спор, прерванный на самом интересном месте, Брюс и Серый опять бросились врукопашную, а Гоша, словно не заметив вынужденного антракта, продолжил.

– Пифагор жил в обычном доме, а вот Диоген в пифосе – это такая большая ваза для хранения…

– …Зерна! Для хранения зерна! А ещё он катал этот пифос за собой, как улитка свой домик. Всем привет!

Этот голос был неожиданным и нежным.

В этот раз в изумлении застыли все без исключения участники предрассветного околошкольного сборища.

Радостный Брюс кивнул и поздоровался.

– Доброе утро, Соня!

Мальчишки дружно загалдели, приветствуя одноклассницу.

Вежливый Медведь пододвинулся на картонке.

– Присаживайся. Если хочешь…

– Нет, сидеть не хочу. Я хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что это такое странное происходит в нашем посёлке?!

Древнегреческие проблемы позабылись сами собой, и одноклассники принялись с жаром обсуждать события сегодняшнего утра.

– Кочегарка какая-нибудь большая, типа электрическая, взорвалась в Городе, точно, другое попросту невозможно…

Медведь предположил, что это просто одна громадная топливная корпорация не заплатила вовремя другой корпорации, и одни жадные коммерсанты отключили все электростанции, принадлежащие другим коммерсантам.

– А нам страдай тут из-за них…

Серый, ещё раз по инерции зевнув, сделал значительное лицо.

– Думаю, что это внезапный факт активности Солнца, выброс сверхгигантского протуберанца и, как следствие, нарушение потока «солнечного ветра».

Сосредоточившись на сложных формулировках, Гоша-Гугл даже сделал руками вспомогательное движение, словно желая показать товарищам величину возможного протуберанца.