Марина находилась в постоянном напряжении, ожидая гадости от соседей. Когла сын шел в туалет, она открывала дверь и следила за ним, чтоб, в случае чего, сразу вмешаться.

Двенадцатичасовой рабочий день выматывал до невозможности, лицо от постоянной улыбки болело.

Новая форма, нежно-розовый халатик длиной до колен, идеально облегающий значительно похудевшую фигурку, очень шел к светлому цвету волос и выглядел свежо и красиво, но был абсолютно, совершенно не дышащим. Ощущения резины на теле, скафандра, не оставляли ни на минуту, а выдавшееся жарким лето добавляло градус комфорта до критической точки.

И, конечно, каблуки! Каблуки!

Именно каблуки ее подвели тогда, полмесяца назад, толкнули в руки соврешенно неподходящего ей мужчины.

Марина спустилась на склад за новой упаковкой блоттеров. Раньше она там не бывала, но тогда, впервые назначенная дежурной по салону, подробно выспросила дорогу и пошла.

Склад находился в подвале, огромном и полутемном.

То тут, то там сновали люди, работники торгового центра, строители, занимающиеся ремонтными работами, что-то без конца звенело и падало. Пару раз мимо с грохотом проехала автотележка.

Марина, нервно вздрагивая от резких звуков, отвлеклась на вспышку сварки справа от себя, зацепилась каблуком за какой-то кабель на полу и, взвизгнув, полетела на пол. Упала на что-то твердое и матерящееся.

Поняла, что, похоже, сбила кого-то с ног, завозилась, пытаясь встать, опираясь руками, куда попало. И замерла, потому что поняла, что попала, куда надо. Вернее, куда не надо. А именно между ног лежащего на полу мужчины, который очень эффективно смягчил ее падение своим телом.

Они замерли в неудобной позе. Он, лежа, одной рукой потирая ушибленный затылок, а другой машинально придерживая неожиданную добычу за попу. Она, опираясь локтем на широкую твердую грудь и попадая ладонью точнехонько в пах своему спасителю.

Заминка длилась одну долгую секунду, после чего мужчина тихо сказал:

– Так, ты или продолжай, или заканчивай, пока не поздно.

Заглянул в оторопевшие испуганные глаза Марины, задержался на полураскрытых губах, очень соблазнительно увлаженных дорогой, телесного цвета помадой, и продолжил:

– Первый вариант мне больше нравится. Но не здесь тогда.

Тут Марина немного пришла в себя, отдернула ладонь с опасной территории, и завозилась, пытаясь подняться, еще сильнее вдавив острый локоть в грудь мужчины. Тот, охнув от боли, резво подскочил с пола и дернул Марину на себя, поднимая. Марина, не устояв на каблуках, опять пошатнулась, и мужчина, выругавшись, прижал ее к себе за талию.

Он оказался неожиданно высоким и крепким. Марина беспомощно висела в его руках, доставая до пола только носками туфель, упираясь носом в несвежую футболку на груди. Запах, пыльный, строительный, с острой нотой сварки и железа, перемешанный с крепким мужским потом, неожиданно понравился, дурманя голову и заставляя дрожать коленки. Марина, не понимая своей реакции, дернулась, чтоб выбраться, но как-то очень вяло. Добиваясь только более жесткого сжатия больших ладоней на своей талии. Испуганно задрала голову и замерла опять.

Мужчина смотрел на нее серьезно и внимательно. Оглядывал запрокинутое покрасневшее лицо, выбившиеся из укладки взъерошенные пряди волос, широко раскрытые глаза, нежные губы.

– Ты кто такая? – тихо спросил он, словно случайно проведя жесткими ладонями по талии вверх и вниз, оставляя ощущение незавершенности движения. Словно чуть-чуть не хватило до того, чтоб опуститься ниже и сжать ее ягодицы, подхватывая и усаживая на себя.

Марина эту сцену буквально увидела воочию, испугалась еще больше, еле сообразив, что он у нее спрашивает. Кто она? Как это, кто? А он-то сам кто?

– Я… Я здесь работаю. В «Эжени». Наверху.

Она говорила тихо и отрывисто, каждым новым предложением добавляя информации, потому что, а вдруг не знает, что такое «Эжени»? Решит, что где-нибудь здесь работает, внизу, уборщицей, например.

Форму-то в темноте запросто за халат уборщицы можно принять… Это, кстати, была отдельная тема для недовольства у девочек, помимо резиновости материала.

– Как зовут? – он продолжал держать ее, не давая наступить на всю подошву, прижимая к себе.

И Марину это очень беспокоило. Мужчина выглядел пугающе сильным и большим, она волновалась, сердце стучало бешено и громко, оглушая и не давая успокоиться. А запах его все гуще обволакивал, совершенно лишая сил.

– Марина… – тут она, наконец, решила проявить волю и опять дернулась, стараясь выбраться, – спасибо за помощь.

– А здесь ты что забыла? – ее попыток освободиться никто и не заметил. Казалось, мужчине очень даже нравится, ему комфортно вот так вот стоять и держать ее на весу, и ничего странного он в этом не видит.

– На склад. Двенадцать-тридцать два, надо взять кое-что.

– Заблудилась, Красная Шапочка, – усмехнулся он, одна рука переместилась выше, огладив спину и остановившись на затылке.

– Немного… Что вы делаете? – Марина опять дернулась, беспомощно скребя носками туфель по бетонному полу, – отпустите!

– Да как же я тебя отпущу? Ты же на ногах не стоишь! – он наклонился ниже, сильные пальцы жестко и плотно придерживали за затылок, не давая отклониться, вторая рука еще крепче и уверенней прижала Марину за талию к твердому телу, – меня зовут Олег.

А через мгновение оторопевшую Марину уже целовали. Очень, надо сказать, умело целовали, чувствовался серьезный опыт в этом деле.

Она, совершенно обалдев от нахальства, неожиданности и внезапной искры удовольствия, прошившей все тело и заставившей даже пальцы на ногах поджаться, не сопротивлялась. Только в ставшей совсем пустой и легкой голове промелькнула странная нелогичная мысль: «Хотя бы имя сказал…».

Марина смогла зацепиться за это временное просветление, ужаснуться своему поведению, и начала трепыхаться, пытаясь высвободиться. Мужчина только сильнее сжал ее, руки уже вовсю блуждали по дрожащему телу, не желая останавливаться.

Но, как ни удивительно, через полминуты отпустил, тяжело дыша, придерживая опять покачнувшуюся на высоких каблуках, ошалевшую от произошедшего женщину за плечи.

– Ну вот как тебя отпускать? Ты же упадешь! – пробормотал он, приподнимая ее за подбородок, жадно разглядывая распухшие губы, на которых, само собой, ни грамма помады уже не осталось, огромные потерянные глаза, помедлил, словно решая, что дальше делать, – давай провожу до лифта.

Он развернулся, взял ее за руку, повел за собой, как маленькую девочку, продолжая говорить уже громче, чтоб Марина слышала:

– А то такая Красная Шапочка… На ногах не стоишь… Попадешься еще другому Серому Волку здесь…

Они дошли до лифта, Марина, так и не пришедшая в себя, зашла в кабинку, повернулась к Олегу. Она не понимала, что говорить, не понимала, как вообще случилось то, что случилось.

Он придержал ее за руку:

– Ты во сколько заканчиваешь?

– В девять…

– Я встречу.