Елена

Я бросила в него стул и вдруг словно оказалась в замедленной съемке. Этот, без сомнения, рассердившийся мужчина не отбросил стул, не увернулся от него, как я думала. Он просто поймал его и даже не пошатнулся, словно тот ничего не весил. А потом бесконечно медленно и даже как-то аккуратно поставил стул на пол. Я нервно сглотнула, когда он сделал шаг ко мне. Инстинктивно сделала два шага назад. «Господи! Помоги мне!» – взмолилась я. – Лена-Лена, – заговорил он обманчиво спокойным тоном. – Что же ты натворила здесь, м?.. Разбила дорогие вазы, уничтожила прекрасные цветы, сломала хорошую видеосистему… Неужели ты думала, что таким поведением вызовешь мою радость? Таким поведением ты только расстроила меня. – Дверь была заперта! И мне никто не отвечал, когда я стучала и кричала! Хотя уверена, что вы все видели в свои камеры! – Мой голос дрожал от удушливого страха. – Верните меня обратно! Сейчас же! Я смотрела на своего похитителя в состоянии, подобном состоянию несчастного зайца, загнанного свирепым волком в ловушку, – спасения нет. А еще меня буквально сбивали с ног его глаза. Гипнотизирующие, пронизывающие, пугающие и притягивающие одновременно. Его глаза прищуривались, внимательно глядя мне в лицо. – Лена, на первый раз я прощу тебе эту выходку, – он обвел рукой бардак, который я устроила. – Запомни: теперь это твой дом. Ты – моя женщина. Моя любимая женщина, Лена. «О чем он?! Какая любимая?!» – Что? Ваша женщина?! Вы псих?! – Возмущению моему не было предела. – Я требую, чтобы вы немедленно меня выпустили отсюда и вернули домой! Иначе… – Иначе что? – усмехнулся он, продолжая наступать. – Иначе… я убью вас! – закричала, не в силах совладать с собой и своим отчаянием. Он лишь шире улыбнулся и сказал: – Нет, моя прекрасная Елена. Не выйдет. Ты останешься здесь. И убить меня не удастся. Он словно издевался надо мной. – Это похищение! Это самое настоящее преступление! Вас посадят за ваш чудовищный поступок, а мой отец оторвет вам голову за меня! – Я до боли сжимала руки в кулаки, дрожала от страха и ярости и наконец, не вы держав, закричала во всю силу легких: – ПОМОГИТЕЕ-Е-Е!!! Я срывала голос, но при этом отступала, когда он снова ко мне приближался. Мы кружили по комнате, словно играли в какую-то забавную игру. Несомненно, Джанабаев мог в два счета меня настигнуть, но, кажется, ему нравилось, что я его боюсь и медленно убегаю. – Кричи, Лена, сколько влезет, – сказал он, когда я прекратила молить кого-то о помощи. – Просто прими тот факт, что ты моя. Поверь, ты еще не представляешь, как сильно тебе повезло. – Повезло?! – вспылила я и невольно сама сделала шаг к этому ненормальному. – Да вы меня похитили! Вы это понимаете?! Но вы не радуйтесь, Артур Маркович, меня скоро начнут искать, а когда найдут, вам сильно не поздоровится! – Ты имеешь в виду видеокамеры, которые в тот самый день отчего-то не работали? Или людишек, которые ничего не помнят? Или, быть может, своих бывших коллег? – спросил он. От его спокойного и уверенного тона мне стало еще более жутко. Меня трясло так сильно, что зубы стучали. – Мои родители будут искать меня, – произнесла я, чувствуя, как голова снова взрывается невыносимой болью. Страх душил меня, как опытный палач. – Не переживай по поводу родителей, Лена. – Я похолодела и замерла. – Твои родители, друзья, коллеги, однокурсники и весь университет в курсе, что ты получила весьма выгодное предложение от иностранной компании. Ты уехала туда работать с перспективой получить постоянное место. Компания занимается секретными разработками, поэтому ты редко выходишь на связь с родными. Я обеспечил их всех письмами, звонками и видео от тебя. Поверь, все очень рады за тебя. От услышанного мои ноги подкосились, и я мешком рухнула на пол. В голове не укладывалось, что этот кошмар происходит именно со мной. Не верю… – Зачем? – спросила едва слышно трясущимися губами. Глаза наполнились горячей влагой. – Зачем вы это сделали? Я вас вижу второй раз в жизни. И вы меня тоже не знаете. Я не понимаю, почему вы меня похитили и заперли здесь… С какой целью? – Меня расстраивают твои слезы, Лена. Поверь мне, я очень хорошо тебя знаю. Ты здесь, потому что я так решил. Ты моя – и точка. Просто запомни это, Лена. Его слова были пронизаны безумием! Я рывком поднялась на ноги и зашипела, снова яростно сжимая руки в кулаки: – Да кто вы такой, чтобы называть меня своей?! Я не ваша собственность и не ваша женщина! Запомните это, а лучше выжгите у себя на тупом лице! Понятно?! Он быстрее молнии подскочил ко мне, одной рукой схватил за подбородок, другой прижал к своему твердому телу. Все произошло настолько быстро, что я даже пикнуть не успела! Джанабаев склонился над моим лицом и зловещим, но безумно сексуальным голосом заговорил: – Мне нравится твоя мятежность и строптивость, Лена. Приятней будет тебя укрощать. Да только запомни, моя любимая девочка, свою страстную натуру будешь проявлять только тогда, когда я буду трахать тебя. В остальное время ты должна вести себя достойно, покорно и очень ласково, как кошечка. Если продолжишь сопротивляться, не будешь слушать меня, то я тебя накажу. Он сильнее сжал пальцами мое лицо. Я смотрела в черные глаза этого чудовища и видела в них свое испуганное отражение. Отражение девчонки, которая попала в лапы настоящего исчадия ада. Потом он отпустил мой подбородок и пальцами провел по моим дрожащим губам. – Ты спросила, зачем я это сделал? Зачем похитил тебя? Я отвечу, Лена. Он коснулся своими мягкими губами моих сухих и потрескавшихся и прошептал: – Потому что ты – моя любимая девочка. Невинная и чистая, как белый лист. Но при этом умная и невероятно страстная. Ты создана для меня и будешь всегда принадлежать только мне одному. Я буду пробовать тебя, как самое изысканное лакомство, буду наслаждаться тобой, буду брать тебя, когда захочу и как захочу. И если ласковой будешь, то и сама получишь настоящее наслаждение. Ты раскроешь в себе страсть, Лена, и будешь кричать в моих объятиях, молить станешь, чтобы я трахал тебя. Ты полюбишь меня так же сильно, как я люблю тебя. И когда это произойдет… Он замолчал и тут же впился в мой рот жадным поцелуем, заталкивая язык мне чуть ли не в глотку! Я начала мычать и извиваться, чтобы избавиться от этого мерзавца. Но Джанабаев лишь крепче сжимал меня в своих руках, норовя раздавить, будто хрупкую куклу. А потом, не прерывая своего садистского поцелуя, одной рукой он разорвал на мне свитер, затем резко дернул в сторону бюстгальтер. Обнаженная кожа мгновенно покрылась мурашками. Он тут же, будто варвар, схватил меня за грудь и с силой сжал ее. Я вырывалась, но с тем же успехом можно было бороться с каменной стеной. Он мял мою грудь и стонал, и стон его был подобен довольному рыку животного. Мне стало не хватать воздуха. Из-за его проклятого языка я не могла вздохнуть. Сердце колотилось так сильно, что казалось, сейчас оно выломает мне ребра. В итоге я пнула со всей силой по его берцовой кости и одновременно с ударом укусила ублюдка за язык. Артур отстранился и хищно улыбнулся. – Ты потрясающая! Он снова потянулся ко мне, но я, прикрывая грудь руками, попыталась проскочить мимо, чтобы убежать. Не вышло. Он схватил меня и прижал к себе, довольно улыбаясь. – Пусти-и-и-и!!! – заорала я в бешенстве. – Никогда, – был его ответ. – Выпусти меня отсюда! Я домой хочу! Тревога и отчаяние нарастали. – Нет, Лена, – ответил Артур все так же невозмутимо. Он снова вплотную прижал меня к себе, а я змеей изогнулась и укусила его за шею, вцепившись зубами в то место, где билась жилка, да с такой силой, что отчетливо ощутила, как рвется его кожа. Он дернулся от боли, но я не ослабила хватку, – ему пришлось схватить меня за волосы, чтобы освободиться. Одной рукой он запрокинул мне голову назад, другой коснулся места укуса и посмотрел на свои пальцы. На них была кровь. Артур посмотрел на меня каким-то диким, первобытным взглядом и улыбнулся, словно маньяк. Он коснулся окровавленными пальцами моих губ, измазал их своей кровью. – Ты пустила мне кровь, Лена. Но очень скоро и твоя кровь прольется, когда я лишу тебя девственности. Ты будешь кричать от наслаждения. Поверь мне, девочка, я рад, что ты такая… Мне нравится, что ты не скулишь и не умоляешь отпустить тебя, а борешься, требуешь, защищаешь и отстаиваешь себя. Я восхищен и в который раз убеждаюсь, что ты создана для меня. – Ты псих! – процедила я, ногтями впиваясь в кожу его руки, которой он держал меня за волосы. Мне было больно, а он словно не ощущал боли, хотя мои ногти оставили на нем глубокие раны. Мы стояли, впившись друг в друга взглядами. Я смотрела с ненавистью, а он мной восхищался. На моем лице читались злоба и презрение, а он хотел меня. Я чувствовала его эрегированный член, который готов был вырваться наружу, разорвав черную ткань брюк. Он прижимал меня к себе, продолжая оттягивать мою голову назад. Еще чуть-чуть – и он сломает мне шею. – Как я уже говорил, Лена, – произнес он мне в шею, вдыхая мой запах и касаясь кожи носом и губами, – на первый раз я тебя прощаю. Сейчас ты, как послушная девочка, пойдешь в ванную и хорошо помоешься. Твой запах перебивает запах духов и вчерашней вечеринки. Хочу, чтобы твое лицо и тело были чистыми и свежими. Пока будешь приводить себя в порядок, слуги приберут здесь, а техник заново установит камеры. На столе тебя будет ждать обед из твоих любимых блюд. Отдыхай и привыкай. Несколько дней я не буду тебя беспокоить, а потом… потом я покажу, как сильно тебя люблю. Он отпустил меня, я облегченно выдохнула, чувствуя, как боль пульсирует уже не только в затылке, но и во всем теле. Меня разбирала сильная дрожь. Хотелось кричать, но я молчала. Хотелось бежать, но ноги приросли к полу. Даже прикрыть руками грудь не было сил. В данный момент мне казалось, что я умерла и оказалась в аду. Джанабаев смотрел на меня с невероятной похотью и, прежде чем уйти, очень бережно погладил меня по груди, а потом склонился и поцеловал ее. По телу пробежали мурашки, но не от наслаждения – от страха. Потом он улыбнулся, взял меня за плечи и развернул в сторону ванной комнаты: – Иди и сделай, как я сказал, Лена. И вдобавок по-хозяйски и невероятно пошло шлепнул меня по попе. Словно кукла, я пошла в ванную, лелея мысль о том, что все равно сбегу отсюда. А когда окажусь дома, расскажу обо всем родителям, и вместе мы сделаем так, что этого урода засадят за решетку до конца его дней.