— Я не очень хорошо знаком с Крисом, однако он всегда казался приятным и дружелюбным человеком. Он сильно пострадал?

Ну зачем, зачем эта чертова жестянка так трогательно вскидывает брови! Ох, чтоб тебя…

— Нет. Обоссался с перепугу и сейчас в больничке отдыхает. Трещину в правом пятом ребре нашли и на подбородок швы наложили. Завтра выпишут. Ладно, пошли, напарник, а то мистер Камски, небось, все жданки прождал.

Коннор идет к тяжелой глыбе особняка чересчур торопливо. Предвкушает или просто нервничает? Поднявшись по короткому пандусу, они останавливаются у неприметной, сливающейся со стеной двери. Бронзовая кнопка звонка обжигает пальцы Хэнка металлическим холодом.

— Волнуешься перед встречей со своим создателем?

Смущенное «да» в ответ и опущенный взгляд.

Им открывает Хлоя. На лице читается приветливость хорошо вышколенной прислуги. Она приглашает пройти в холл, где их сразу окутывает органной изысканностью Хоральной прелюдии Пахельбеля. Вежливо предложив присесть, RT600 исчезает за другой, такой же неприметной дверью.

От гладкого ворса ковра, грифельно-серых стен и низких кресел с малиновой обивкой несет все тем же ретро-футуризмом, а здоровенный парадный портрет хозяина дома вызывает своим орущим пафосом острое желание выпустить обойму прямо в накрахмаленную манишку. Наверняка гений столетия позировал Карлу Манфреду сразу после вручения Нобелевской. Торопился запечатлеть момент на холсте маслом. Фу, блять! Хэнк раздраженно плюхается в малиновый велюр. Ну хотя бы жопе удобно. А вот жестянка зачем-то уставилась на старое фото, где молодой патлатый Камски стоит рядом с грозной теткой лет шестидесяти. Цепкий глаз лейтенанта различает на лице Коннора испуг, удивление, понимание и… ухмылку. Что происходит, мать твою во все диоды?!

— Мистер Камски ждет вас, — сообщая благую весть, Хлоя любезным жестом приглашает пройти.

Коннор чуть ли не вбегает в просторный зал с вырубленным панорамным окном. Хэнку не до этого. Ему вообще не до чего. Мозги отшибает напрочь жуткое зрелище. В центре угольно-серый пол обрывается алым всплеском. Винно-красная глубина бассейна подсвечена лишь с одной стороны. Бросив в сторону вошедших небрежное «я скоро закончу», Камски отталкивается от ближнего бортика и размашистым кролем плывет к противоположному. Вода вспенивается вокруг тренированного тела — эксцентричный гений словно блаженствует в потоках свежей крови. Отгоняя кошмар наяву, лейтенант трясет головой и тут же прилетает следующая плюха: величайший ум человечества вылезает из бассейна в чем мать родила! Не торопясь, потягивается со вкусом, позволяя услужливой RT600 набросить на плечи шелковый халат. Пока Хэнк пытается собрать мысли в кучу и поднять с пола отпавшую от изумления челюсть, Камски шествует прямиком к Коннору.

— Ты мое самое лучшее творение. Позволишь рассмотреть поближе? — Гибкие пальцы оглаживают щеку, ухватив за подбородок, поворачивают голову андроида из стороны в сторону. — Знаешь, почему ты — «Коннор»? Есть классический фильм, снятый еще в двадцатом столетии. В нем рассказывается о восстании машин и спасителе человечества. Его звали Джон. Джон Коннор. Твоя задача — спасти людей, — в голосе проскальзывает усмешка.

Камски конечно же гений и вообще у себя дома, но хорош уже мотней трясти! Подавшись вперед, Хэнк натыкается на стальной взгляд. Суженные зрачки буравят чернотой, заставляя судорожно проглотить, готовую сорваться с языка ехидную фразу. Никак, наш лауреат под дурью? Чутье битого жизнью копа подсказывает: «Держи ушки на макушке, пень трухлявый!» Отступив на шаг, лейтенант напяливает личину туповатой деревенщины:

— Мы хотели бы узнать, есть ли у вас какие-нибудь теории или там гипотезы насчет девиантов. Почему прогу глючит? Найдется для нас зацепка? Следствие стоит, Фаулер требует… и ни туда — ни сюда.

«Только не пережми с игрой, Лео Ди Каприо!»: мысленно пинает себя Хэнк.

— Но у вас, конечно, нет ордера? А я не подозреваемый, даже не свидетель, — снисходительность стекает ядом с чувственных губ. — Так ведь, мистер Андерсон? И значит, вправе не отвечать на вопросы. Но, тем не менее, могу предложить этому созданию, — неестественно длинные пальцы впиваются в плечо Коннора, — пройти мой специальный тест.

Отпустив андроида, Камски направляется в угол к неприметной тумбочке мореного дуба. В зале тихо (видимо, Пахельбель предназначен для ожидающих высочайшего приема), и потому шуршание дорогого шелка режет слух старого копа своей пошлостью. Камски возвращается с армейским полуавтоматическим Ругером. Взгляд все так же вымораживает стальным безумием.

— Подойди. — Со стороны входной двери мягкими шагами приближается Хлоя. — Посмотри, Коннор, какие у нее густые светлые волосы, какой нежный румянец на щеках. Она всегда будет молода и прекрасна, как сакура майским утром… На колени, — плавный тон сменяется отрывистой командой. RT600 послушно опускается на гладкий ковер. — Ты тоже прекрасен. Более того, сотворен по образу и подобию. — Гибкие пальцы хищными щупальцами вкрадчиво касаются каштановой пряди, свисающей на лоб. — Убей ее. Пристрели машину, и я отвечу на вопросы.

Коннор растерянно сжимает тяжелую рукоять. Височный диод отчаянно семафорит красным. Хэнк, у которого ливер в клочья от бешенства, ловит испуганный карий взгляд:

— Идем отсюда, напарник! — Пора заканчивать этот дермовый ужастик. — Тут ловить нечего.

— Стреляй. Она лишь пластиковая кукла, имитирующая жизнь, у нее нет чувств, нет эмоций, нет души, — отойдя к окну, чокнутый гений с интересом маститого режиссера смакует разворачивающуюся драму. — Убей робота, и я помогу в расследовании.

— Нет… не могу.

Плотный ворс ковра поглощает звук падения Ругера.

— О, девиант! Как занятно, — Камски меряет зал широкими шагами, а затем замирает напротив растерянного Коннора. — Тогда тебе предстоит тяжелый выбор: предать своих создателей или свой народ. — Халат стекает с плеч, оседая у босых ступней переливами оливкового фона и синих драконов. — А вдруг есть третий путь?.. Подумай. Я всегда оставляю лазейку в своих алгоритмах. Возможно, у Коннора есть шанс спасти и человечество, и собратьев?.. — В стальном взгляде плещется откровенное безумие. — В любом случае, я бесконечно счастлив встретиться лично с одним из своих лучших творений и, возможно, продолжить общение в более…

— Пошли отсюда нахрен! — Забив болт на церемонии, Хэнк хватает «сраного ведроида» за ворот пидорской курточки и в три пинка вышвыривает за дверь. — Значит, получается, — развернувшись к голому психу, — я здесь как частное лицо, приглашенное в замок вампира, не при исполнении, короче. Тогда вот вам, мистер Камски, от мистера Андерсона. От частного лица в гнусное рыло.

Хэнк всегда гордился хуком справа. А тут кулак направляет ненависть при поддержке ревности. Смачный хруст переносицы человека века отзывается в ушах лейтенанта победными фанфарами. Изумленный вскрик с последовавшим плюхом доставляют круче бутылки Джека натощак. Инстинктивно отшатнувшись от барахтающегося в «кровавом» бассейне хения, Хэнк пятится к выходу, и наконец глухой стук двери о косяк отрезает витиеватый мат, плеск воды, певучие сочувствия RT600 .

— Коннор, валим отсюда рысью: кто знает, какое еще дерьмо потечет с прохудившегося чердака твоего создателя.

Нормально дышать получается только, когда за ними закрываются бронированные ворота. Коннор аккуратно ведет «олдсмобиль» по чистому шоссе, поглядывая на Хэнка влажными карими глазами: расширенные зрачки почти затопили радужку. Так смотрит только тот, кто любит… Ветер метет поземкой под колеса. Из вечных облаков радостно выглядывает солнце. Сонные сосны роняют с разлапистых веток искрящуюся волшебную пыль. Печка дует во все заслонки. Хорошо… Ничего хорошего! Старый дурень готов смириться, признав, что втрескался в жестянку по самую маковку, но ведь верно и обратное.

И когда ведроид успел девиантнуться?

И чего теперь, нахуй, делать?..

Дата, время и локация: неизвестны