Не будет кислорода, остановится жизнь; не потечет кровь по жилам, остановится жизнь; умрет мозг, не питаясь кровью, остановится жизнь! Это же известно всем!

И тут же пришел контраргумент. А состояние анабиоза у некоторых живых существ? А случаи выживания живых организмов через многие сотни лет в условиях низких температур? А случай с ламой Итигэловым, умершим в 1927 году?!

Было ведь доказано, что его нетленное тело – есть результат его сознательного контроля! Если уж процесс смерти, т. е, угасание жизненных функций, можно контролировать, будучи мертвым, то уж при жизни это сделать вполне по силам…

Правда, я ведь не просветленный лама, не индийский йог-брамин!.. И тут меня снова осенило. А, может быть, всему причиной моя недавняя травма головы? Неужели разгадка в этом?! Как бы там ни было, у меня нет другого выхода! Буду пробовать!

Все эти мысли пронеслись в моей голове одним страшным вихрем, сметая на своем пути остатки здравого смысла, груза ненужных знаний и сомнений. Мне уже было все равно, что я хочу сделать со своим телом невозможное, мне на это было абсолютно наплевать. Огромная жажда жизни, страх перед неминуемой гибелью, категорическое нежелание почувствовать себя рабом, игрушкой в чужых алчных руках – все это гнало меня вперед, в неизвестность. Если мне и суждено погибнуть, пусть уж это произойдет по моей собственной воле! Впрочем, я уже почти не сомневался, что, сделав первый шаг на пути к усовершенствованию своего организма под воздействием собственного сознания, мне по силам будет и второй, более серьезный.

Итак, с чего начать? Я мысленно представил свое тело, наполненное живительной энергией, но с замедленными жизненными процессами, как если бы оно находилось в анабиозе, в толще векового льда, куда не проникали ни свет, ни воздух, ни звуки…

Мое дыхание стало замедляться, стук собственного сердца – превращаться в отдельный слабый, отдаленный от меня фон, который постепенно таял где-то за горизонтом. Темнота… покой… полное умиротворение…

…светало. Я поднял голову и осмотрелся. Облака немного расступились, но ветер не усилился. Я продолжал идти. Интересно, сколько я уже в пути? День, неделю, месяц? Все мое тело превратилось в слаженный механизм перемещения. Всё было подчинено одной единственной мысли, гнавшей меня вперед без устали.

Впечатление, что у меня открылось второе дыхание, сильно устарело. У меня было открыто уже третье или даже четвертое дыхание! Легкость во всем теле, практическая невесомость в сочетании с твердостью шага, силой мышц придавали мне удивительно приятные ощущения. Я чувствовал себя всемогущим, всесильным, в буквальном смысле сверхчеловеком…

– Что с ним? – услышал я вдруг откуда-то снизу. Голос показался мне смутно знакомым, но я никак не мог вспомнить, где я слышал эту характерную интонацию. Впечатление было такое, что прозвучал он из некой другой реальности. Я даже немного замедлил шаг, чтобы не пропустить эти слабые прерывающиеся звуки, будто разгоняемые ветром. Мне пришлось сильно напрячь слух, при этом я тщетно пытался разглядеть хоть что-то сквозь плотный молочно-белый туман, из которого была соткана моя облачная дорога.

– Никак дубу дал щенок! – ответил первому голосу другой, хриплый и грубый.

– Что ты такое говоришь? Он же молодой! Ты его что, бил? – в первом голосе послышались грозные нотки.

– Ни боже мой, Иннокентий Вениаминыч! Пальцем не тронул! Век воли не видать! Гадом буду!

– Ничего не понимаю!.. А он точно… того?

– Нешто я живого от жмура не отличу?! Сердчишко не бьется, не дышит – точно, кони двинул! Может, от страха, а, может, болел чем. Кто этих теперешних дистрофиков-студентов разберет?! Он чего-то такое болтал про доктора…

– Да, дела-а… – промычал голос, принадлежащий Иннокентию Вениаминычу. – Значит, так: переодень его в какое-нибудь тряпье, измажь рожу, да и закопай где-нибудь подальше. А если найдут, пусть думают, что бомж окочурился…

О ком они говорят? Какие странные люди! Еще более странно, что я слышу их голоса, ведь ко мне это не имеет ни малейшего отношения… Нет, кажется, мне это только послышалось… Я вздохнул полной грудью и продолжил свой путь…

Я вздохнул полной грудью и… проснулся от того, что сделать это в полной мере мне не удалось – воздуха катастрофически не хватало! Мое лицо касалось чего-то влажного и мягкого. Я попытался пошевелиться. Что за черт – давящая тяжесть сковала меня по рукам и ногам! Было темно, как в подземелье.

Я лежал на боку. Подо мной было жестко и холодно. Надо мной – тяжело и душно. Где я? Что со мной произошло? Почему такая тишина?

Не успел я задать себе эти вопросы, как вдруг в меня ворвались звуки и запахи, словно лопнула некая невидимая оболочка, отделявшая меня от реального мира. И этот мир невозможно было спутать ни с одним другим. Лес! Я находился в лесу, лежа в яме, заваленный прелым валежником, сырым мхом и сухими ветками. Я попытался пошевелить руками, и на этот раз мне это сделать удалось. Я поднатужился и вскоре выбрался из своего не слишком глубокого плена.

Ура, я жив и здоров! Я вспомнил все, что со мной приключилось до того самого момента, когда попытался проделать эксперимент над своим собственным организмом. И, похоже, у меня все получилось! Надо же, мне удалось перехитрить смерть и вырваться из лап мерзкого Иннокентия!!!

Было раннее утро. Лес со всеми своими обитателями начал только просыпаться. Две беззаботные серые пичуги о чем-то оживленно болтали, сидя на ветке прямо надо мной, опасливо косясь на меня черными глазками.

Я стряхнул с одежды мусор и зябко поежился от утреннего холодка и лесной сырости. На мне были дранные грязно-коричневые брюки и женская голубая кофта без пуговиц. На ногах – рванные резиновые кеды на босу ногу. Хоть что-то. Только теперь на собственной шкуре я смог почувствовать, каково быть бомжом! Нестерпимо хотелось пить.

Хорошо, что меня не закопали в этом лесу в глубокой яме, как покойника, а просто сбросили в неглубокий овраг и завалили ветками. Неизвестно, остался бы я тогда в живых, несмотря на открывшиеся у меня уникальные способности.

Вспомнив о своих способностях, я повеселел. Ничего, мы еще повоюем! Пока же мне было необходимо выбраться из леса, найти какое-нибудь жилье и привести себя в порядок. И только потом уже решать, что делать дальше. Да, жаль, что я не научился пока обходиться без воды и пищи и не мерзнуть от холода!

Жаль было и то, что, как сугубо городской житель, я не имел ни малейшего представления как ориентироваться в лесу! Я горестно вздохнул, но простая мысль, возникшая тут же, разгладила морщины на моем лбу: если судьбе было угодно спасти мою жизнь в совершенно безвыходной ситуации, то уж из леса-то она меня как-нибудь выведет!

Немного проплутав, я действительно вскоре вышел на проселочную дорогу с явными следами автомобильных шин. Видно, те, кто меня заживо похоронил, не стали утруждаться и в том, чтобы слишком углубляться в лес. Я решил идти по дороге, справедливо полагая, что в конце концов она приведет меня к людям.

Вдруг сзади послышался характерный гул автомобильного двигателя.

«Здорово! – обрадовался я. – Вот и долгожданная помощь! Судьба продолжала мне благоволить!»

Я развернулся и пошел навстречу спасительной машине, совершенно забыв о своем затрапезном виде, но затем остановился, благоразумно полагая, что далеко не каждый водитель отважится подвезти бомжа. Я решил переждать в ближайших кустах у дороги.

Большой черный джип с заляпанными грязью номерами, медленно катился по мокрой от росы дороге, сверкая стеклами в восходящих лучах солнца и мягко переваливаясь на ухабах.

«Нет, такой красавец точно не остановится!» – решил я про себя.

Но автомобиль, вопреки моим ожиданиям, неожиданно остановился, не доехав до меня всего несколько метров. Из него вышел… мой давешний мучитель-охранник со сломанным носом в своем дурацком черном костюме, нелепо смотревшимся посреди леса. Следом, кряхтя, выполз еще один здоровенный тип с длинной, как у лошади, физиономией, закованный в джинсу.