– Вообще-то я по образованию филолог, семантик, историограф, языковед, отчасти нейролингвист, немного археолог и прочее. У меня много дипломов, но все мои интересы лежат в плоскости древних языков, исчезнувших цивилизаций. А последние двадцать лет я только тем и занимался, что искал Праязык человечества. Первый, единственный, ностратический моноязык, который изначально был на Земле у всех. А жена – химик, всю жизнь что-то химичила с реактивами, катализаторами. Превращала воду в вино. Вот только свинец в золото не умела. И преподавала в Университете, там же, где и я. Мы прожили вместе не так уж и мало – почти десять лет. И очень хорошо прожили. В любви и согласии.

– Как она умерла? Погибла, то есть, – подал голос Вадим, подпустив на лицо скорбной маски.

– Погодите, сейчас не об этом, – отрезал мужчина. – Вы согласны с тем, что в начале всего было Слово?

– Ну… да, – растерянно отозвался юрист, далекий от богословия и теологии. А Марина благоразумно промолчала, решив не дразнить гусей, в данном случае одного «гуся», вышагивающего рядом. Она вообще была атеисткой и со смехом относилась к «поповским сказкам».

– Поисками Праязыка занимались лучшие умы человечества, на протяжении практически всей его истории, – увлеченно продолжал Велемир Радомирович. – Да так и не нашли. Хотя версий и гипотез существует множество. А те, кто особенно глубоко погружался в эту тему, как правило, сходили с ума. Вот был в девятнадцатом веке такой ученый-самоучка, малороссийский помещик, друг Пушкина и Гоголя, Платон Акимович Лукашевич, который на расстояние шага приблизился к Праязыку. Так он окончил свою жизнь в «желтом доме». И многие другие тоже. Это очень опасные поиски. Тут вмешиваются инфернальные силы. А почему?

– Да, почему? – спросила на сей раз Марина. Все, что было связано с потусторонним миром, ее занимало. Притягивало. Вадим же подумал: «Вот ты и проговорился, сам признался, отчего крыша прохудилась и тараканы в доме завелись».

– А потому, – начал объяснять филолог-нейролингвист, – что в основе зарождения мира лежит духовное начало. Дух воздействует на материю, находящуюся в состоянии хаоса, и творит, упорядочивает ее формы. А Праязык, исходно данный людям Божественным Духом, служил основой для построения многочисленных языковых «деревьев», где он играл роль начальной части ствола. Подлинную историю мироздания можно реконструировать только через язык. И если «В начале было Слово», то и окончание мира также будет связано со Словом. Только с «черным словом», лживым, антихриста. Как известно, эсхатология – это учение о конце мира: эсхатос – конец, логос – слово…

– Ну да, проходили, – вяло поддакнул юрист.

– Язык – это основной инструмент управления человечеством, потому что только он позволяет создавать, разрушать и передавать смыслы безусловного. Все остальные орудия строительства и разрушения мира смыслов и материального, явного мира, подчинены также только Языку. Священное Писание прямо говорит нам: на всей земле был один язык и одно наречие. Адам и был живым языком, ходящим непосредственно пред Отцом Богом. И язык этот был целомудренным, ему подчинялись ум, тело и вся жизнь. Первородный грех расколол разум Адама, все вокруг раздвоилось. Стало два языка – два ума: душевный и плотский. А умирая, Адам предрек, что на том месте, где его похоронят, будет распято Слово. Это Голгофа. Здесь можно еще схематично добавить, что Змий искушал Еву, соблазняя ее своими речами – языком отца лжи. Забыв на миг Язык Бога, она прислушалась к искусительным речам Змия, перешла на чуждый для нее язык, по сути, «иностранный», ино-странный, ино-славный, который заглушил родной и стал управлять ее разумом.

– К покойной супружнице бы поближе, – с тоской проговорил Вадим. – А то мы этак никогда до дела не доберемся.

– Обождите, еще чуть-чуть, – отмахнулся исследователь. Речь его завораживала. Вадим прямо на ходу, продолжая двигаться, начинал подремывать, а вот Марина, напротив, слушала очень внимательно.

– Изучая древние языки, историографию, знакомясь с трудами выдающихся лингвистов прошлого и нашего времени, отечественных и зарубежных, причем даже тех, которые находятся за семью печатями запретности, а таких, поверьте, немало, я – да не только один! – пришел к неоднозначным выводам. Многие теории индоевропеистики, базирующие свои выводы не на славянских древних субстратах, а на иноязычных, подлежат переосмыслению и пересмотру. Что я и делаю, чем и занимаюсь всю свою сознательную жизнь.

– И вы один со всем этим справляетесь? – с изумлением спросила Марина.

– Ну, не в одиночку же, конечно, – отозвался он. – Мне мои студенты помогают, аспиранты, ученики. Соратники. Жена вот тоже оказывала огромную поддержку и помощь. Пока не погибла. Или, – добавил он, помолчав, – ее не убили намеренно. Но продолжу.

Они шли по Садовому кольцу к Цветному бульвару, просто получая удовольствие от неспешной прогулки. Но казалось, что двигаются в прошлое – к истокам человеческой истории. И все благодаря Велемиру Радомировичу.

– …Если взять всю Евразию, начиная от Великобритании и кончая даже Аляской, то весь этот север, действительно, в каменном веке был весь русским, – продолжал рассуждать он. – Складывается такое впечатление, что русский был тем самым единым языком, о котором в Библии написано, что был один язык до построения Вавилонской башни. Поэтому русская (и вообще славянская) лексическая современность вполне реально может оказаться славным прошлым древнелатинского до его деградационных изменений, а также праиранского языка и прасанскрита. И еще. Главное заключается в том, что в русском живом языке находятся в большом количестве трехбуквенные корни, способные в смысловом поле заполнить предметно и символьно все фонетические комбинации согласных. В других языках такого положения нет. Это – особая структурная организация нашего языка.

– Я уже на седьмом небе, – не скрывая насмешливости, произнес Вадим. А Марина толкнула его локтем в бок.

– А почему некоторые нации так стремятся к тому, чтобы попасть в одну из языковых индоевропейских групп и быть ближе к Праязыку? – спросил Велемир Радомирович. – Почему принадлежность к индоевропейской семье считается престижной и даже служит основанием для националистических идей исключительности и избранности? Ответ содержится в разделе языкознания, изучающем связь языка и мышления, а точнее, влияния языка на организацию процесса мышления. Это уже из области нейролингвистики.

Он улыбнулся, вспомнив что-то.

– Приведу такой пример из своей практики. Как-то мне довелось многократно принимать экзамен по исторической грамматике у студента одной из малых кавказских народностей. Сдав, наконец, после многих трудных попыток экзамен, он подошел к доске и сказал: «Велемир Радомирович, я хочу вам сделать один подарок». И начал писать на доске русскими буквами непонятные длинные слова. Он исписал половину доски, а потом повернулся и сказал: «Я написал на родном языке то, что произошло здесь сейчас и что можно выразить одним русским словом – «выкрутился». А чтобы понять и изложить историческую грамматику – сами понимаете. Когда я выучил ее на русском языке – мне стало значительно легче думать обо всем. Спасибо вам». И ушел.

– Действительно, ценный символический подарок, – улыбнулась Марина.

Вадим, в отличие от своей невесты, буквально засыпал на ходу. Слишком много съел и выпил за ужином. А Велемиру Радомировичу было все нипочем.

– Если представить, что в голове человека управляют одновременно два главных языка, то он сойдет с ума или тут же, как Иуда, повесится. Сказано ведь: не можете одновременно служить Богу и мамоне. Хотя мозг непрерывно плодит всякие вспомогательные языки на все случаи жизни и для любой ситуации. Но закон монархии одного языка давно доказан психологией, психолингвистикой и кибернетикой. Так что родной язык – царь в голове человека. И власть этого царя в голове свергнуть невозможно.

Остановившись и раскурив трубку, Велемир Радомирович с наслаждением затянулся ароматным табачком. Потом дополнил свою мысль: