– О, фэнтези я люблю, – воскликнула невеста. – Гарри Поттер такой лапочка!
Вадим покраснел, а клиент продолжил, не обратив на слова красавицы ни малейшего внимания:
– Но гора Елеонская вполне реальна, и именно туда совершали свои походы хетты. Там, еще в тринадцатом тысячелетии до нашей эры, состоялась решающая битва при Кадеше между хеттами и египтянами. Иерусалима в то время еще не существовало. На горе Сион стояла только крепость Иевус ханаанского племени иеусеев. Это племя позже покорил царь Давид, после чего и заложил Иерусалим. Но былинный Святогор находит свою смерть как раз на Святой земле, у подножия будущего города трех религий, еще одного Центра Мира, куда и стремился вместе с Ильей Муромцем. А как это произошло?
– Да, как? – спросила жгучая брюнетка, прекратив вкушать мидий.
– Святогор, наш дальний генетический предок, всю жизнь маявшийся от своей бесполезной силы, запертой в горах, вдруг встречает Илью. И тотчас же вызывает его на поединок. Ну, причуда у него такая была: со всеми драться. Однако это нисколько не свидетельствует о его враждебности. Скорее, Святогор только русских богатырей считал равными себе. Выслушав учтивую и уважительную речь Ильи Муромца, он отказывается от поединка и предлагает: «А поездим-ко со мной да по Святым горам». И они отправляются к будущему Иерусалиму, «прискакали на гору Елеонскую». Эта гора маслин, Масличная, расположена к востоку от Иерусалима, и отделена от города Кедронской долиной. Она играла важную роль в священной истории, описанной еще в Библии. Здесь Иисус Христос молился о чаше в Гефсиманском саду. Для нас же важно, что в сознании обоих былинных богатырей два места библейской истории – Арарат и Елеонская гора – сливаются воедино. Тут я сделаю одно лирическое отступление.
– Может, не надо? – попросила невеста. – Лирику не люблю. Факты давай.
– Можно и факты. Итак, Муромец, как мы знаем, сидел сиднем тридцать три года, пока его калики перехожие с печи не подняли. Еще одна, кстати, образцовая русская черта характера. А невеста Святогора лежала «во гноище» тридцать лет. И вот оба они получают чудесное исцеление.
– Как же невеста-то поправилась? Не с помощью ли Геннадия Малахова? – полюбопытствовал Вадим, мельком взглянув на свою суженую.
– Это целая поэма, – охотно пояснил мужчина. – Святогор, следуя тексту былин, поехал в какую-то свою служебную командировку в Северные горы. Там стояла кузня некоего чудесного кузнеца, кующего человеческую судьбу. Можно предположить, что это Кавказский хребет, который по отношению к Армении и Анатолии действительно расположен на севере. Тем более что Кавказ в то время был важнейшим центром металлургии. И кузнец объявляет Святогору, дескать, «твоя невеста в царстве Поморском, в престольном городе тридцать лет лежит в гноище». Поморье – север России. И Святогор, чтобы избежать несчастливой судьбы, не будь дураком – кому ж охота такую невесту в жены брать? – решает ее найти и убить.
– О, как! Какое мудрое решение проблемы, – восхитился Вадим, и вновь посмотрел на свою невесту, даже многозначительно подмигнул ей, а та лишь недовольно фыркнула.
– Найдя девицу, – продолжил оратор, – Святогор бьет ее ножом в грудь, и откупается от убийства, оставив на столе пятьсот рублей. Мало это или много, – вопрос инфляции. Сейчас не об этом. Но невеста не погибает от удара. Наоборот, после ухода Святогора с ней происходит чудесное исцеление: с кожи спадает короста. А на оставленные богатырем деньги – пригодились все ж! – она начинает большую морскую торговлю, быстро богатеет, строит флот и по Синему морю едет в «город великий на Святых горах», где воссоединяется во всей своей красе, славе и богатстве со своим женихом – Святогором.
– Деньги решают все, – задумчиво произнесла модель. – Есть деньги – будет тебе и флот и любовь, нет их – ни счастья, ни даже утлой семейной лодочки.
– Смысл этого сказания довольно прост, – поправил ее мужчина. – С исторической точки зрения был заключен союз между двумя древними государствами или народами. При этом одно из них, по былине – более молодое, это Русь. Которая находится в плачевном состоянии и нуждается в военной помощи, то есть в силе Святогора, и экономической поддержке – его пятистах рублях. А Поморское царство, возможно, это легендарная Троя – Иллион. До нас дошли сведения о заключении союзного договора между Иллионом и Хаттусой – столицей Хеттского государства. Но тогда не является ли упоминание о тридцатилетней болезни невесты Святогора иносказанием о многолетней осаде Трои? А ведь в таком случае выходит, что и Илья Муромец принимал участие в битвах против ахейцев-греков. И Русь существовала задолго до того, как принято считать.
– Намекаете, что Троя – славянский город? – спросил Вадим.
– Не только намекаю, а утверждаю это. А откуда же взялись в Италии этруски, то есть русские, еще задолго до древних римлян? Да все оттуда же, из поверженной Трои. Вспомните «Слово о полку Игореве»: «О Боян, соловей старого времени! Как бы ты эти полки воспел, скача славою по мыслену древу, летая умом под облаками, свивая славы обе полы сего времени, рыща в след Трояни, через поля да горы?» Или там же: «Были века Трояни, минули годы Ярослава, были походы Олеговы, Олега Святославича». И еще: «На седьмом веке Трояни бросил Всеслав жребий о девице себе милой». Таких упоминаний имени Трои в «Слове» достаточно.
Помолчав немного, знаток древности продолжил:
– Из истории нам всем известно, что трояне назывались сперва пеласгами, потом – фракийцами, затем – тевкрами, после этого – дарданами и, наконец, обрели имя своего города и страны. А в результате падения Трои стали называться уже пергамлянами и кемеянами, поскольку Кемь и Пергам построил Эней с остатками троянцев, избежавших гибели в Иллионе. Но у фракийцев, равно как и у пеласгов, мы встречаем множество племенных названий чисто славянских, между которых, по Геродоту, есть руссы и русины. Само слово «пеласги», как отмечал еще Ключевский, означает «перелетный аист», что вообще свойственно славянской душе, характеру, все время меняющему образ жизни, перебирающемуся с места на место, ищущему лучшей доли. А, кроме того, фракийцы носили чубы, как малороссияне.
– А вот это надо держать в строжайшем секрете, – предупредил Вадим, даже с подозрением оглянулся. – Хохлы услышат – беды не оберешься, все под себя перепишут. А не перепишут, так обкусают и выплюнут, потом съесть будет невозможно.
Услышали ли их чудом сохранившиеся в «Шеш-Беше» малороссияне, неизвестно, но к столику вдруг подошел лысоватый, субтильного сложения человек среднего возраста и, наклонившись к клиенту, что-то зашептал на ухо. Тайную информацию передавал минуты три. Потом так же незаметно исчез.
– Еще один телохранитель? – поинтересовался Вадим.
– Нет. Частный детектив. Ситуация обязывает.
– И тоже в связи с семейными обстоятельствами?
– Примерно так. Да я вам потом все объясню. А что касается истории, то ее надо не переписывать, а снимать нанесенную на нее идеологическую пленку пласт за пластом… Глубина народной памяти просто поразительна, – подытожил мужчина. – Расшифровка древнерусского фольклора уводит нас в глубину тысячелетий, во времена неолита. Во всяком случае, сказочный сюжет смертельного боя между тем же Муромцем и чудовищем на «калиновом мосту» можно интерпретировать как отголосок охоты наших предков за мамонтом. Где-то в тундре. Ягель ведь схож с калиной.
– Вы фольклорист, филолог? – спросил Вадим.
– Он просто душка, – ласково ответила невеста. Настроение у нее менялось довольно часто. Особенно после выпитого.
– Я на данный момент всего лишь ваше досадное недоразумение, хотя еще и не кошмар, – произнес загадочный клиент. – Но поверьте, скоро им стану, потом исчезну, а вы еще об этом глубоко пожалеете.
А вот это уже прозвучало как-то несъедобно. Неудобоваримо даже. Молодые люди встревоженно переглянулись. А странный человек, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Однако фольклор передает нам не только хронологическую, но и географическую память об исторических событиях. Русские былины зафиксировали знакомство древних русичей не только с соседями – Ордой, Литвой, Турцией, но и с Каспием, это «Хвалынское море и Сокол-корабль», Иерусалимом, о чем я уже вам пропел, Италией – «Земля Тальянская», Арабским Востоком – «Сарацинская земля». Чем древнее былинный сюжет, тем более отдаленный пласт исторической географии он нам открывает. Например, Илья Муромец борется то с печенегами и половцами, то вообще отправляется истреблять Идолище Поганое в Константинополь. А вот сюжет о богатыре-нахвальщике истолковывается как воспоминание о столкновении с Хазарским каганатом: «Земля Жидовская и богатырь Жидовин». А сказка о Царь-девице – как рассказ о борьбе с сарматами: «Девичье царство, Подсолнечное царство».
