Когда Изолентов дочитал до конца, то вдруг его щёки налились обжигающей кровью. Он строго спросил, смотря прямо в глаза:
- Бабка эта, старуха, она тебя обижает да? Мучает тебя, Гобля? Издевается?
Гобля весь осунулся как после холодной воды и грустной кивнул.
Изолентов вдруг вскочил.
- Ну!.. Так, Гобля, слушай меня внимательно. Слушаешь?.. Сиди тут и не куда не выходи! Понял меня? Вот и отлично.
Он оделся и добежал до двери старухи. Принялся молотить в неё руками словно заводной. По всему подъезду грохот стоял.
- Кто?! - раздалось вдруг перепуганное из-за двери. - Полюцию вызову!
Изолентов взял себя в руки.
- Это ваш сосед! Из другого подъезда, сосед по квартире. Я по делу.
- Нету у меня с вами никаких дел, опять накурилися, напилися и старуху, бабку бедную, сношать будете, садисты, наркоманы, мошенники проклятущие, житья от вас бабке нет никакого, а ну пошёл вон отсюда, щас полюцию вызову, всех вас, засранцев, пересажают... - на одном дыхании протараторила она.
Изолентов с силой пнул в дверь.
- Старая!.. Я по-поводу Гобли.
- Чяво?!
- Гоблин у тебя живёт. Ты же его голодом моришь! Избиваешь же его! Палкой своей колотишь. Да ещё раз его тронешь... Да я тебе эту палку об бошку твою старую разнесу, ты поняла меня?.. Поняла меня, я тебя спрашиваю?.. Разнесу!
Он снова пнул в дверь.
За дверью послышались торопливые шаги, затем гудки:
- Алло! Это полюция?.. - нарочито громко вещала бабка. - Это... Помогите, грабють, насилують и убивають, и всё это над бабкой, представляете?
Изолентов вдруг перепугался и вернулся в квартиру. Ещё арестуют, чего доброго... Главное, что мысль свою до неё он донёс.
Дома он сказал:
- Ну, Гобля, пляши и пой. Поговорил я с этой твоей бабкой - больше не тронет... Признаю, поугрожал ей немного, но как иначе-то? Ты же не против?.. Ну и вот. Думаю, она всё поняла. Теперь не тронет.
***
В следующую пятницу Гобля так и не появился. Он уснул уже ближе к утру, неприятно удивлённый, а как проснулся, то обнаружил, что буханка хлеба лежала на кухне не тронутая... От этой картины сердце ёкнуло.
Его не было и не в субботу, и не в воскресенье...
Как назло и бабка пропала и если раньше он встречал её во дворе чуть ли не каждый день, то теперь она словно испарилась.
Вместе с Гоблей...
Изолентов и в дверь к ней стучал, и к стене прислушивался. В квартире напротив стояла мёртвая тишина. Такая тяжёлая-тяжёлая...
Но в чём дело? Видать что-то с Гоблей произошло! Вдруг его эта старуха убила там?
И самое тягостное для него было то, что и полицию ведь не вызовешь. А что им сказать?
Когда ситуация повторилась на следующую пятницу, то Изолентов уже места себе не находил. Он сидел перед телевизором и нервно ёрзал на месте. За это время он совсем потерял сон и на глазах дали свои плоды жуткие мешки, а лицо осунулось и, казалось, забыло такое слово, как "улыбка". Мутные глаза автоматически бегали по экрану, в то время, как мысли были совсем в другом месте - месте тяжёлых рассуждений и леденящих обвинений.
Вдруг это из-за него Гобля пропал? Вдруг старуха (а она ведь спятившая совсем!) его в наказание, за те его угрозы пришибла? Да, думал он, нужно было его сразу же, как только он сказал о своей беде, в лес вывести... К родным. А теперь...
Был лишь один вариант и очень уж к нему прибегать не хотелось, но разве был у него выбор?
Стоило только солнцу уйти на отдых, а тёмной ночи вступить в свои права, как он распахнул балконное окно и с опаской выглянул. Четвёртый этаж... Высоко! Некоторое время он всё не решался, а затем наконец всё же перекинул ноги наружу и нащупал ими выступ карниза. Голова сразу же опасно закружилась, а пальцы сразу мёртвой хваткой нащупали опору и сжимали её так, что казалось вот-вот она сомнётся словно фольга. Теперь, главное, вниз не смотреть... Медленно. Очень медленно, но он пополз вбок. Сантиметр за сантиметром. Время казалось замедлилось настолько, что он был способен внимательно разглядеть летящую мошку, а лоб всё заливал и заливал лицо таким солёным потом: должно быть в тот момент его можно было принять за небольшой водопад. Так... ещё выступ... "Главное думай о спасении Гобли" - сказал он себе. Так он себя даже тогда не чувствовал, когда на чёртовом колесе катался... Руки стали скользкими словно ледяной коркой покрылись. Нащупал рукой новый уступ, впился в него до побеления, аккуратно чуть передвинул ногу - и вот он снова немного сдвинулся. А когда появился перед глазами и балкон соседки-старухи (как хорошо, что он не был застеклён!), то он сразу же с грохотом перевалился через опору и лежал так с минут пять, переводя дыхание.
Шуму, конечно, наделал...
А когда на шум так никто и не явился, то он подкрался к двери. Она оказалась закрыта. Назад отступать тоже уже нельзя было. Изолентов выломал щеколду, до сих пор болевшими руками. Вот только внутри его ждал сюрприз...
- Допрыгался-допрыгался, милок. - проговорила старуха. На Станислава Изолентова зловеще смотрело два ствола. Прямо в лицо. Словно клыкастая пасть, которая вот-вот вцепится тебе в глотку свинцовыми зубами.
Он поднял руки, но всё же решился:
- Где Гобля? Что ты с ним сделала, ведьма?
Бабка усмехнулась.
