На подкашивающихся ногах Сергей, словно в тумане, подошел к майору и оглянулся на измученную жену. Исчерпав все внутренние резервы, она обессилено лежала на земле. Опустошенный взгляд был отрешенно устремлен в небо, а из пересохших глаз одиноко катились последние капли слез. Не в силах больше терпеть мужчина с обожанием поцеловал дочку в маленький носик и решительно отдал ее майору. Тот развернулся и торопливо, аккуратно держа детей в обеих руках, двинулся к входным дверям станции.

Тяжело дыша от пережитого нервного стресса, Сергей заторможенно пошел обратно к Наташе. Едва за майором закрылась дверь, безжалостно отрезав лучший кусочек их жизни, он обессилено свалился рядом с женой и изможденно закрыл глаза…

Италия. Рим. Ватикан.

Последние два часа обширные подземелья Ватикана напоминали огромный, растревоженный муравейник. Люди с разными грузами на плечах суетливо сновали туда-сюда, наполняя нижние катакомбы всевозможными припасами. Несколько молодых акколитов, с письменными принадлежностями в руках, вели строгий учет, точно фиксируя каждый принесенный килограмм. Все входы находились под тщательной охраной и были надежно закрыты для посторонних. Правда, сейчас швейцарские гвардейцы не выглядели как разодетые модели на показе новой коллекции Тьери Мюглера. Пестрая, парадная форма и длинные алебарды остались в шкафах, а их место заняли настоящие бронежилеты и боевое оружие.

Папа находился в дальней поездке, и его сопровождал командир гвардейцев, майор Бертье. В отсутствие командира весь груз ответственности за безопасность Ватикана ложился на плечи его заместителя.

Кристоф Леманн, капитан швейцарских гвардейцев, очень спешил. Он торопливым шагом двигался к девятому посту. Срочное сообщение об инциденте у западных ворот застало его в дежурном помещении, где два бойца отказались заступать на свои постоянные посты. Оба, в отличие от основной массы гвардейцев, были наполовину итальянцами, но имели постоянное швейцарское гражданство. Молодые люди в категоричной форме требовали срочно отпустить их домой, мотивируя свое желание тем, что хотят встретиться напоследок с родными, а возможно, и умереть рядом с ними. Самый юный из всех ста четырех гвардейцев, двадцатидвухлетний Витторио Чезаре, начал еще и истерично рыдать. Без зазрения совести и каких-либо особых церемоний капитан приказал посадить обоих под арест. Сейчас абсолютно не хватало времени на разбирательство с ними, и он оставил решение этой проблемы на потом.

За те два часа, что прошли после совместного заявления европейских лидеров по поводу надвигающейся катастрофы, капитан столкнулся с массой разнообразных проблем. Столько неприятностей он не видел за все девять непростых лет службы в охране Ватикана. При этом накопленный опыт и развитая интуиция четко давали понять, что основные сложности еще ждут гвардейцев впереди.

Полчаса назад он поднимался наверх, чтобы осмотреть наполненную людьми площадь Святого Петра. Набитая до отказа верующими, она напоминала огромное поле ярких цветов, непринужденно колыхающихся под легкими порывами летнего ветерка. Но Кристоф точно знал, насколько эта красивая картинка непостоянна и обманчива. В один внезапный момент это скопище народа могло превратиться в неуправляемого и беспощадного монстра. Простой человек, который в обычной жизни является верным сыном церкви и праведным католиком, в силу колоссальной эмоциональной нагрузки и под влиянием бушующей толпы, легко превращался в сумасшедшего разрушителя или кровожадного убийцу. В такие моменты его личностная индивидуальность, каким бы до этого он ни был культурным и интеллигентным, бесследно растворяется в чудовищно безликой массе. Кроме того, всегда найдутся люди, которые будут координировать, направлять и мотивировать остальных, даже не имея на то особых предпосылок или явных целей. Они все равно, в обязательном порядке, станут кричать, пугать, угрожать и вести за собой. И вот именно тогда начнется страшная трансформация…

С психопатической паники, когда объединенная одной общей идеей и страхом толпа превратится в злое и агрессивное, яростно бунтующее стадо. Данный многосоставной организм с ненасытной жадностью будет обрастать все новыми и новыми частицами, подавленная личность которых уже не сможет воспрепятствовать поглощению, а лишь добровольно и безропотно присоединится к коллективному разуму. И вот тогда этого всепожирающего монстра уже практически невозможно будет остановить…

– Капитан… Пожалуйста, подождите, капитан, – раздался встревоженный голос откуда-то из полутемного коридора слева.

Вне всяких сомнений капитан Леманн считался вежливым и воспитанным человеком. Он и был таковым в реальности. Но сейчас Кристоф даже не обернулся в сторону зовущего. В другой ситуации он непременно откликнулся бы на эту просьбу, спокойно выслушал бы человека и обязательно помог бы, а в данную минуту не стал. Инцидент у ворот требовал его экстренного вмешательство, так как запросто мог стать той самой зажженной спичкой, которую поднесли к злосчастной пороховой бочке.

Через толстые входные двери капитан не слышал многоголосого шума толпы, но он очень явственно ощущал его. Сумасшедшая энергетика проникала сквозь любые преграды и насыщала собой все близлежащее пространство. Перед тем как открыть дверь, опытный Леманн сначала нажал кнопку на панели видеонаблюдения. Миниатюрный дисплей услужливо зажегся и показал ему все, что происходило в эту минуту по ту сторону двери.

Спиной к нему в напряженных позах застыли два его гвардейца с оружием наизготовку. Они возбужденно что-то кричали человеку перед собой. Тот натужно замер с закрытыми глазами, одной рукой держа над головой открытую пластиковую канистру с какой-то жидкостью и горящую зажигалку в другой.

"Тут, и правда, все очень серьезно", – подумал капитан, хватая со стены пенный огнетушитель.

Он поставил баллон поближе к двери, быстро вбил код и с некоторым усилием открыл тяжелую дверь. Яркий свет ударил по глазам, а знакомый гул от множества голосов мгновенно проник в уши. В один миг капитан оценил создавшуюся ситуацию, замечая то, чего не было видно через камеру. Мужчина с канистрой в руках оказался сильно пьян, а его разум уже не мог адекватно воспринимать действительность. Его губы что-то торопливо шептали, он нетвердо стоял на ногах и немного пошатывался из стороны в сторону. По всей видимости, он закончил молиться, открыл глаза и сразу увидел капитана.

– Начальство? – мужчина хмыкнул и неприятно скривился в пьяной усмешке. – Ты слишком долго шел. Я уже принял решение…

– Стоп! – неожиданно крикнул Леманн, резко вскидывая руку перед собой. – Давай поговорим… Иначе я просто уйду, а ты останешься лежать прямо здесь безымянной кучкой пепла.

Видя, что мужчина уже не поймет других слов, Кристоф сознательно выбрал конфликтную тактику обострения. В таком состоянии люди редко воспринимают мягкие уговоры, просьбы или доброту. А вот равных по силе они, наоборот, слушают и даже иногда слышат.

– Я уже все сказал, – недовольно фыркнул мужчина и смачно плюнул, попадая себе на брюки.

– Кому? Этим двум молокососам? Да они ничего не решают. Ты со мной поговори…

– Я даже с Богом сейчас разговаривал, а ты кто такой?

– Командир гвардейцев, и у меня прямая связь с верховным патриархом. Скажи, чего ты сейчас хочешь? – слова капитана звучали вполне основательно и серьезно.

– Хочу с Папой увидеться перед смертью. Чтобы он мне все грехи отпустил, – в голосе мужчины на секунду промелькнули нотки раскаяния, но разом пропали, а вместо них вернулась пьяная и крикливая бравада. – Иначе сожгу себя! Прямо здесь и сейчас, у него на глазах!

– Хорошо. Я подойду к тебе, и мы вместе позвоним патриарху. Он даст свое разрешение, и после этого ты встретишься с Папой.

– Солдат! Дай честное слово, что не обманешь меня, – зажмуривая один глаз, громко высказал свое требование мужчина.

– Ну, конечно, дам. Зачем мне тебя обманывать? Какая ерунда. Поверь, все будет, как ты сам захочешь.