Планета звезды В системы Альфа Центавра, открыта экипажем звездолета «Золотой Луч» под командованием Ольгерда Клемента почти семьдесят лет назад… Притяжение больше земного на пятнадцать процентов, кислорода в воздухе меньше, смены времен года нет, единственный материк на экваторе. Окружена кольцами, каменные и ледяные глыбы 200 метров в поперечнике… железо, кремний, твердый водород, метан… Как раз здесь и можно будет обмануть локаторы, особенно если ты пилот класса «высший-универсал».

А еще что тут пишут? Растительность, животный мир, какие-то летучие скаты – летучие существа, напоминающие рыб-скатов из земных морей. Вот в мираже молодой еще Ольгерд Клемент, вместе с каким-то лохматым коротышкой, держат на руках убитого ската длиной под два метра. Ну и что в этом всем такого? Чего ради засекречены общеизвестные данные?

« Ой, это дедушка вместе с господином Клементом на Стике!» – донеслась от двери нелепая мысль. А вот и уборщица. Проснулась в полном порядке, Первый сам вывел ее из медпункта и полчаса назад отправил есть в кухню. А это что за запах?

– Куда в пультовую с едой?

Девчонка замерла у двери, старательно жуя и комкая в кулаке обертку от сладкой булки.

– Она не крошится, – проговорила она, засовывая обертку в карман комбинезона. Вот бамп-тест в засвете!

– Кем был твой дед на «Золотом Луче»?

– Космобиологом, на его отчет теперь во всех учебниках ссылаются, даже Лариков в «Космобиологии» для четвертого курса…

Надо найти этот отчет.

– Господин пилот, скажите, пожалуйста, а вон в том мираже схема…

Могла бы нормально обращаться.

– Меня зовут Бентоль Ходен. Сокращенно – Бено, разрешаю на «ты».

«Ой, но я же его совсем не знаю, неудобно как-то… Но надо же понять, как «Странник» летит! И ведь не просто летит, а делает что-то такое с пространством и временем вокруг себя… Физика – слишком сложная наука, космобиология куда проще!» – забегали ее мысли. Интрод от эжектора у двигателя не отличает!

– Зеленая стрелка – направление гравитации, от интродов к эжекторам. Большая голубая – направление полета, летят всегда интродами вперед, – объяснил Бентоль, подталкивая к ней мираж.

«Так он услышал, что я думаю? Какой он удивительный! И разбирается во всем этом, и пилот самого высокого класса… И такой красивый, что страшно смотреть, даже рядом сидеть неловко. Но теперь я все равно что умерла, значит, я на что угодно могу смотреть и думать, что хочу, хуже уже не будет… »

Понятно, влюбилась с первого или какого-то еще взгляда. Так и должно быть, он же Первый, а она уборщица. За ним со школьных времен все девчонки с голодными глазами бегали, это естественно – женщины всегда выбирают самых лучших и сильных. А его новые способности – это большая сила! Кстати, пора их проверить.

– Иди сюда. Садись, – приказал Бентоль вслух. Девчонка послушно села на место третьего пилота, на углу пульта. «Встань с кресла», – мысленно приказал Первый. – «И иди в медотсек.» Девчонку ветром вынесло из кресла, она выбежала в коридор и захлопнула за собой дверь. Мысли сразу стали слышны хуже. Естественно, конструкции дверей и стен глушат биоволны не хуже, чем звук. А услышит ли она команду? Заодно пусть принесет шлем, надо еще кое-что проверить. «Принеси биоволновой шлем», скомандовал Бентоль. Над ухом щелкнуло, и очередная биоволновая дуга закончила свою жизнь. А причина? В мираже показался перечень неполадок из одного пункта – чувствительный элемент, воспринимающий колебания биополя, пришел в негодность. Понятно. Еще на «Солнечном ветре» Бентоль показывал сто восемьдесят бионтов, а любая дуга рассчитана не больше, чем на двадцать. Больше дугу не надевать.

«Принеси биоволновой шлем», – повторил он команду и стал ждать. Интересно, а умеет ли она рисовать? Надо проверить, можно ли видеть в мыслях картинку. Бентоль пошарил в ящиках под пультом и обнаружил миражный синтезатор. Чем четче представляет человек то, что он должен нарисовать, тем лучше и реальнее получится у него рисованный мираж. Он сам рисовал неплохо, но редко этим занимался. Зачем тратить время на вымышленные картинки и фильмы, когда есть настоящая жизнь и настоящая цель – своя экспедиция и своя планета? Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги.

– Вот шлем! – выпалила девчонка, протягивая ему коричневый шлем с торчащими, как рожки, датчиками. «Садись и рисуй» – внушил Бентоль очередную команду. Пусть попробует, если вообще сможет. Девчонка плюхнулась на место и надела на ухо дугу синтезатора, то и дело посматривая на Первого. Через минуту в мираже появился его собственный расплывчатый портрет. На картинке в мыслях было нечто с трудом распознаваемое. «Нет, у меня никогда не получится похоже! Он такой сильный, независимый, настоящий человек!» Она теперь что – всегда будет во время работы донимать его своими чувствами?

– Бред! – вслух проворчал Бентоль. – О чем ты только думаешь вместо работы? Прекрати!

Внушение и раздражение подействовали одновременно на девчонку и на новую дугу. Дуга немедленно отключилась, а девчонка, пытаясь перекричать сигнал миража, отрапортовала на всю пультовую, покраснев до ушей:

–Думаю, что я тебя люблю! Больше не буду!

Но насколько усиливается биополе при внушении? «Пой, что хочешь», – мысленно приказал Бентоль. Она посмотрела убитым взглядом и съежилась. «Давай, пой! Громко!». Она вздохнула, выпрямилась в кресле и заорала песню, возмутительно фальшивя в самых ответственных местах.

– Жизнь продолжается, время идет,

К новой надежде мой путь приведет.

Снова бороться и снова любить,

Снова звезда моя будет светить!

Далась им всем эта старомодная песня! Полный идиотизм, сентиментальная чушь. Когда-то в Девятке Данилевский тоже гудел ее себе под нос, пока просматривал миражи со своими записями. А теперь проверить со шлемом. Когда он в первый раз пытался внушать ей в медпункте, она ничего не воспринимала через шлем. Сначала на себя. Бентоль надел шлем, присоединился к пульту и снова попытался внушить. «Прекрати петь!». Девчонка ничего не услышала, зато мираж над пультом показал почти двести бионтов. Понятно! Он надел шлем на девчонку и мысленно приказал прекратить пение. Результатов снова не было никаких.

-Будь всегда со мною, стань моей судьбой,

Не гасни никогда!

– фальшиво продолжала девчонка. Он забрал у нее рогатую защиту, натянул на себя и заглянул в мираж. Двести бионтов от раздражения превратились в двести двадцать. Ну, это уже слишком! Слушая такое пение, он пережжет не только дугу, но и шлем! Сам Бентоль в последний раз пел в шестом классе школы, а потом голос у него начал ломаться и навсегда остался низким, хриплым и малопригодным для пения. Но музыкальный слух у него был и до сих пор оставался в полном порядке, а потому лучше было не рисковать оборудованием.

– Кончай концерт, – скомандовал он, сняв шлем.

– Бено, а почему я слышу команды? Мне уже внушатель поставили? Но дежурный на Луне сказал, что только при А6 поставят, – пролепетала девчонка, когда испытания закончились.

– Нет, это я внушаю. Могу вслух, могу мыслями.

Круглая физиономия девчонки вытянулась. Ну что с ней делать, с этой низшей категорией? Он испытал на ней свои способности, может еще пару дней этим позаниматься, но лететь еще две недели по бортовому времени! Она же выдаст его, если захочет, в любой момент. Хоть она и низшая, но чтобы дать сигнал по грависвязи, большого ума не требуется. И вообще противно жить на одном корабле с таким существом. Бентоль, во всяком случае, с низкокатегорийными никогда дела не имел – в космос им работать запрещено, в Девятке их не могло быть по определению. А если избавиться от нее? По всем законам ее можно хоть за борт выбросить – А5, почти вне общества, на космолете ей не место.

Но говоря честно, он сам вообще вне общества, иначе не летел бы к Стике на угнанном «Страннике». А девчонку он в любой момент сможет усыпить, уложив в анабиозную капсулу, как Арта Вэлли. Но может и не усыплять. Помощник в космосе всегда нужен. И ее глупая влюбленность пойдет на пользу делу – она не предаст, если он будет хотя бы обращаться с ней, как с человеком. А на Стике космобиолог, пусть и без диплома, будет необходим. И вообще, он Первый, а не слабак, который самоутверждается за счет других слабаков. Но тогда придется ей все рассказать, чтобы не навредила по недомыслию, и припугнуть на всякий случай.