– Все-таки столько лет он с нами…

– Я сказал, забудь! Поднимайся, время поджимает.

Умет послушно встал, заковылял вслед за Аластаром. Во дворе нашли проржавевший колун, Аластар жестом велел Умету взять его с собой. Молча прошли к забору. Под телом Цили успела натечь лужа крови.

– Черт, огромная какая, – чертыхнулся Аластар. – Попробуй теперь подобраться, чтобы не вывозиться.

– Отойди, я сам, – глухо произнес Умет.

Он отстранил Аластара в сторону, зашел с левого края, примерился и, стараясь не смотреть на тело, ударил колуном по ближайшему колу. Тот завибрировал, но удару не поддался.

– Бей по второму, – посоветовал Аластар. – Сперва ослабь оба, потом руби одним махом, иначе его перекосит.

Умет ударил по второму колу. Тот оказался не таким крепким и надломился после первого же удара. Тело Цили повело в сторону. Умет быстро сориентировался и нанес еще один удар. Второй кол треснул и начал заваливаться в сторону Умета.

– Отойди, дурень, сейчас он тебя накроет! – успел крикнуть Аластар, прежде чем Циля всем весом рухнул на Умета.

Умет качнулся в сторону, выставил руки вперед и принял тело Цили. Осторожно опустил его на землю, перекрестился. Аластар удивленно округлил глаза, но от комментариев отказался.

– Взяли, что ли? – ухватил Цилю за плечи Умет.

Аластар пристроился возле ног, поднял тело за лодыжки, и процессия медленно двинулась к сараям. Колья цеплялись за кусты, препятствуя продвижению, приходилось то и дело останавливаться, чтобы перебросить концы через кустарник. И все же спустя двадцать минут они занесли тело в сарай. Как и предполагал Аластар, хлама там было достаточно, чтобы замаскировать труп, хотя бы на первое время. Уложив Цилю в дальнем углу, принялись за работу. Сгнившие доски, диванные подушки, какие-то этажерки – все пошло в ход. Вскоре о том, что под кучей хлама покоится человеческое тело, уже ничто не напоминало.

Аластар отряхнул руки, бросил последний взгляд в угол сарая, оценивая качество проделанной работы, и молча вышел на воздух. Умет какое-то время оставался в сарае. «Молится он там, что ли? – неприятно царапнула мозг Аластара мысль. Думать о том, что в Умете вдруг проснулись добрые чувства, не хотелось. Он рассчитывал еще какое-то время попользоваться Уметом, а всплеск эмоций, человеческих эмоций, мог все усложнить. – Не хватало еще с угрызениями совести разбираться. Мало мне забот. Мерзавец Циля и так нам проблем прибавил, если еще и Умет в монахи заделается, вообще кранты группе».

Наконец тот вышел из сарая. Аластару показалось, что глаза Умета подозрительно покраснели, но сказать об этом он не решился. «Не сейчас. Сперва нужно убраться подальше от этого проклятого места, потом можно будет подумать, что со всем этим дерьмом делать». Денег у них осталось совсем мало, на билеты даже до ближайшего населенного пункта не хватит, а Умет умел водить машину. Аластар планировал найти какую-то машинешку в деревне и на ней добраться до города. Проселочными дорогами можно рискнуть, расстояние невелико, каких-то сорок-пятьдесят километров. Бросить машину на въезде, а там на перекладных.

Свой план он выдал Умету, как только они вернулись в дом. Тот возражать не стал. Надо угнать машину – значит, угоним. Пожитки собрали, рюкзак Цили обшманали, вытащили из потайного кармашка когда-то заначенный «косарь», остальное оставили. Прихватили свои рюкзаки и ушли из дома, не оглядываясь.

Деревня, в которой они остановились, насчитывала десятка два домов. Все они располагались на одной улице и отстояли друг от друга на довольно приличном расстоянии. По самой деревне не пошли, свернули на зады, пошли вдоль лесополосы, приглядываясь к строениям, прикидывая, в каком из домов может оказаться транспорт, пригодный для перемещения.

Повезло им тогда, когда надежда разжиться автомобилем почти растаяла. Предпоследний дом стоял чуть в стороне, не на центральной улице, но выглядел добротно. Через решетчатый забор проглядывал корпус легковушки. Издалека понять, что за автомобиль и на ходу ли он, было невозможно. Пришлось подобраться поближе. И тут новая удача: собаки во дворе не оказалось. Впрочем, как и хозяев.

Умет не спеша перелез через забор, дошел до машины. Стальной корпус, окрашенный грязно-горчичной краской, принадлежал подержанному «москвичонку». Не нового поколения, но и не совсем древний, выпущенный на заре восьмидесятых. Умет вдавил кнопку багажника, тот с легкостью открылся. В багажнике стояла бензиновая канистра.

– Судя по весу, полная, – приподняв ее, сообщил он. – В деревнях люди запасливые.

Открутив крышку бензобака, вставил найденную там же, в багажнике, воронку, начал осторожно переливать жидкость из одной емкости в другую. Воронка почти тут же заполнилась бензином.

– Ого, бак почти полный, да еще канистра. Километров на семьсот хватит. – Умет убрал канистру, вернул крышку бензобака на место и переместился к водительской дверце. Пока он проделывал все эти манипуляции, из дома во двор так никто и не вышел. Аластар не сводил глаз с двери и окон дома, и все же какого бы то ни было движения не заметил.

– Не гони, – будто прочитал его мысли Умет. – В доме никого нет. Видно, хозяин совсем тупой, раз оставляет машину без присмотра с полным баком и открытой дверью.

– Завести сможешь? – спросил Аластар.

– Обижаешь, – фыркнул Умет. – Я любой движок за полторы минуты разбужу. Но здесь моих талантов не потребуется. У такого лоха и ключи найдутся.

И действительно, в бардачке «Москвича» лежала связка ключей. Аластар нырнул в салон, заняв переднее сиденье пассажира. Умет вставил ключ в замок зажигания, повернул. Движок тихим жужжанием оповестил о том, что машина готова ехать.

– Ворота открой, – бросив взгляд на Аластара, произнес Умет. – Не таранить же их.

Требование звучало резонно, поэтому Аластару пришлось подчиниться. Он вылез из салона, бегом добежал до деревянных ворот, открыл сперва одну, затем вторую воротину и так же бегом вернулся в машину. Через двадцать минут они выехали на оживленную трассу и взяли курс на ближайший город.

У булочной возле городского морга, куда выездной бригадой был доставлен труп Олега Скачкова, собралась толпа зевак. С минуты на минуту должны были вынести тело покойного, и все желающие проститься сгорали от нетерпения. Следов скорби на лицах видно не было, следов слез и подавно. Здесь собрались не скорбящие родственники, а зеваки-обыватели, которые наслушались таких же, как они, зевак и ожидали увидеть зрелище из ряда вон выходящее. По толпе гулял шепоток, говорили вполголоса, но все об одном и том же: сумели ли люди в морге привести тело в божеский вид или Скачкова так искромсанного в гроб и уложили. Почему-то всем казалось, что лицо покойника должно быть вдоль и поперек заштопано черными нитками, которые патологоанатом, или кто там этим в морге занимается, не потрудился даже замаскировать.

Стас Крячко неспешно прогуливался в толпе, прислушиваясь к разговорам. Пока ничего интересного вычленить не удавалось, но он не терял надежды. Здесь, на похоронах Скачкова, он оказался по собственной инициативе. После того как они с Гуровым опросили жильцов домов, прилежащих к скверу Почивалова, Крячко в голову пришла мысль: что, если члены банды захотят полюбоваться на дела рук своих и придут на похороны? Идея появилась не на пустом месте. В убийстве Скачкова оказалось много нюансов, отличающих это преступление от совершенных ранее. Незначительные на первый взгляд нюансы эти, собранные воедино, давали возможность предположить, что в деятельности банды наступил некий переломный момент. Такой момент, когда преступник теряет осторожность и начинает совершать ошибки.

Первое, что обращало на себя внимание, – выбор места преступления. Раньше убийства совершались там, где членам банды никто не мог помешать: заброшенные дома, старые причалы, кладбищенская территория и им подобные места. Как предполагал Гуров, члены банды выбирали себе жертву, «пасли» ее до укромного места, а затем приступали к расправе. Здесь же преступники не пожелали ждать. Да, уголок в парке находился в некоем отдалении от центральной аллеи, но это все же было людное место, к тому же в непосредственной близости от объектов, наверняка имеющих и камеры видеонаблюдения, и охрану.