Благоговейно Лина сняла хронометр, в последний раз прошлась пальцем по прохладному металлу и бережно положила его обратно в коробку с восьмиугольной звездой. Затем она сунула футляр под кровать вместе с плюшевой совой и газетными вырезками об аварии. Завтра она подумает, что с этим делать.

Тысяча вопросов пронеслась в голове Данте. Снаружи приготовления к церемонии шли полным ходом. В то время как улицы украшались и шла установка почетной трибуны для гостей в Куполе, день в отделе ревизии протекал вяло. Данте твердо решил больше не проявлять интереса к Лине. Но его сердце, к сожалению, было иного мнения. Без Лины, которая могла незаметно появиться за каждой стенкой стеллажа и лишь одним своим присутствием заставляла воздух вокруг дрожать, работа уже не доставляла удовольствия. Как он мог сосредоточиться на работе в исправительной колонии, как называли отдел ревизии, если Лина преследовала его в воспоминаниях?

– Она исчезла с радара, – украдкой прошептала ему Коко, когда он столкнулся с ней у входа в Купол. – Она попрощалась.

Для Данте эти слова были как удар под дых. Неужели Лина уже забыла о нем и вместо этого согласилась встречаться с Йонасом? Может быть, даже плавать? На мгновение он вспомнил тот день, когда плыл по реке вместе с Линой, и это причинило ему сильную боль. Почему отпустить ее так трудно? Его взгляд зацепился за хранилище, в котором была скрыта от посторонних глаз не только история Лины, но и судьба ее родителей. Между ним и Линой стоял четырехзначный код. Помимо Хранительницы времени, Ксавьер был единственным, кто знал комбинацию чисел, и черта с два он их где-нибудь записал, не говоря уже о том, чтобы передать ему. Все равно: он должен попытаться.

Пока он рассматривал только что поступившие жалобы, его взгляд скользнул к хранилищу. Как ему сосредоточиться на деле Лили Шварц, которая в детстве, в 1645 году, была спасена от утопления путем вмешательства путешественников во времени, а позже превратилась в профессиональную отравительницу? Ее дело оказало влияние на стольких людей, что шестьдесят шесть различных голограммных книг одновременно прибыли для пересмотра в отдел ревизии.

Данте не мог сосредоточиться. Он снова и снова косился на четырехзначный код на дверце шкафа. Он не мог думать ни о чем другом. Четыре цифры? При наличии везения и доли логики секретное число все-таки можно будет ввести. Склонность к лени его коллеги была безграничной. Данте не мог себе представить, чтобы Ксавьер потрудился придумать сложный код. С нетерпением он ждал, пока Ксавьер устроится в своем кресле. Он встал, голограммная книга соскользнула с места и звонко шлепнулась о землю. Испуганно он посмотрел на своего коллегу, который застонал. Он молчал до тех пор, пока дыхание Ксавьера снова не стало равномерным и спокойным, а веки не перестали дергаться. Только когда удовлетворенный храп заставил стеклянные книги дрожать, он продолжил. Его пальцы немного тряслись, когда он коснулся циферблата. Первым делом он попробовал номер сотрудника Ксавьера. Безуспешно. Его собственный также не сработал. Данте пробовал номер Лины, затем 0001 Хранительницы времени, пробовал разнообразные числа. Добравшись до 6666, он заметил внезапную тишину, окутавшую исправительную колонию. Храп Ксавьера прекратился. Украдкой Данте повернул голову в сторону и вздрогнул. Его коллега прислонился плечом к стене с книгами, небрежно скрестив ноги, и насмешливо улыбнулся. Данте отказался от своей затеи и дерзко ухмыльнулся в ответ.

– Нам не нужны неприятности, – пригрозил Ксавьер. – И никакая дополнительная работа.

Борьба началась. Ксавьер любил казаться незаинтересованным и ленивым, но он как никто другой был всегда начеку. Несмотря на предполагаемую сонливость, от него не ускользало ничего из того, что Данте делал, да и, пожалуй, даже думал.

Весь день Данте использовал любую подвернувшуюся возможность, чтобы попробовать снова. Всякий раз, когда он даже осмеливался приблизиться к хранилищу, Ксавьер тут же оказывался рядом. С приказом, вопросом, тяжелым похлопыванием по плечу.

– Ты оскорбляешь мой ум, – сказал он.

Ксавьер становился все загадочнее для Данте. Возможно, глава отдела ревизии имел для Хранительницы времени гораздо большее значение, чем до сих пор считал Данте: упорный страж ее секретов. Любопытство Данте перешло всякие границы, когда Хранительница времени как раз в этот день просила из хранилища одну книгу за другой. Данте пытался по минимальным движениям руки и плеча Ксавьера распознать последовательность, которая подскажет ему код. За обедом с Коко ему кусок не лез в горло от напряжения. Он просто смотрел на свою тарелку, когда к их столику подошел круглолицый мальчик и протянул ему руку.

– Рохус, – представился незнакомец. – Коко – моя крестная. А ты, должно быть, знаменитый Данте.

Коко криво усмехнулась. Как бы она ни гордилась тем, что ей позволили сыграть определенную роль на церемонии, – тот факт, что Инес выделила ей именно Рохуса, значительно поубавил ей радости.

– Да, я даже не знаю, чем я это заслужила, – цинично сказала она.

– Я тоже, – прозвучал сухой ответ Рохуса. Он был невосприимчив к любой форме сарказма. – Может быть, Хранительница времени, назначив тебя, хочет доказать, что даже люди с небольшим талантом могут быть полезны в Невидимом городе.

Черты лица Коко перекосились.

– Что, прости? – вмешался Данте. Он не мог поверить в то, что только что произнес новичок. Какой самодовольный идиот! Данте хотел было вступиться за Коко и уже открыл рот, чтобы возразить, но Коко его остановила.

– Ты беспокоишься о нашем выступлении? – удивленно спросила она.

– Конечно, – сказал Рохус. – И у меня есть для этого все основания. После вчерашней репетиции. Ты вконец опозорила нас.

От его высокого голоса Данте передернуло. Слезы навернулись на глаза Коко. На ее лице смешались гнев, разочарование и угрызения совести.

– Это правда, – невозмутимо сказал Рохус. – Зачем мне возиться с дилетантами?

Он просто ушел. Данте вопросительно посмотрел на Коко.

– Я действительно не смогла прочитать текст, – негромко призналась она.

– Мы справимся, – сказал Данте. Он сделает все, чтобы «Ночь сов» прошла для Коко успешно.

Ксавьер раздраженно застонал. Еще и это! Коко шагала туда-сюда в исправительной колонии, пытаясь повторить восемь основных правил путешествия во времени:

– Первое: будь готов. Второе: отдавай больше, чем получаешь взамен. Третье: не теряй времени. Четвертое…

Она запнулась.

– Четвертое: прямой путь всегда неверный… – помог Данте.

– Вы что, издеваетесь? – пожаловался Ксавьер, который как раз болтался у хранилища, чтобы убрать книгу.

– Я должен ей помочь, – сказал Данте.

Ксавьер покачал головой.

– Не здесь, – мрачно сказал он. – И не так долго.

– Ты же знаешь, что здесь происходит, – настаивал Данте. – Город забит. Тихого уголка нигде нет.

– Здесь тоже нет, – буркнул Данте Ксавьер. – И это при том, что я никогда не встречал никого, кто так плохо запоминает.

– Я все слышала, – смущенно сказала Коко.

– Это правда, – теперь уже вслух сказал Ксавьер. – Ты скорее запихнешь зубную пасту обратно в тюбик, чем текст в ее голову.

– Вот именно, – обиженно сказала Коко. – Я как раз проблемный случай. При этом я стараюсь. И все будет гораздо лучше. Еще несколько часов практики с Данте…

Ксавьер неотрывно изучал потолок комнаты, словно там, наверху, было что-то интересное. У Коко был врожденный талант раздражать других. Как и в случае с ее учительницей, которая трижды терпела ее провалы на курсе «Как стать невидимкой для новичков», прежде чем выдать ей, близкой к безумию, диплом. Данте уже собирался проводить Коко на улицу, когда краем глаза заметил, что Ксавьер не запер дверь в хранилище с обыкновенной тщательностью. Ксавьер был так зол на Коко, что, казалось, даже не заметил этого. Это и есть та возможность, которую он ждал?