–Чего? – почти хором протянули Гога и Коваль.

–Стоны. Он прислушался: из холодильника, что, видимо, размораживался, звуки типа стонов человеческих! Витя с перепугу из кузова выпрыгивает, а водитель уже в кабину своего «холодильника» забрался. Витёк, значит, смотрит: пацаны с КПП шлагбаум подняли, упоры опустили. Он второпях бежит к дежурному, обращается: «Товарищ капитан!». А тот ему: «Всё нормально, мы знаем, иди на пост». И только из рации дежурного слышно было: «Быстрее! Быстрее! Второй пост, пропустить…», – Рыжий замолк, обвёл всех патрульных напряжённым взглядом и добавил шёпотом. – Людей сюда походу привозят. Учёные свои исследования на них проводят!

Гога рассмеялся:

–Да ну! Загнул ты. Врёт, как дышит, Витёк твой! Наплёл тебе за сигаретку. «Научники» тут какой-то теорией своей занимаются. Какие, нахрен, люди в «холодильниках»? Ты посмотри на них – учёные это «ботаны» шуганые. Они с человеком что-то делать обоссутся.

Лопоухий, сидящий напротив Гоги, улыбнулся. Рыжий пожал плечами с плохо скрываемой досадой на лице и потянулся к своей кружке с чаем.

Юра Снежок, проглотив комок ужина, нарушил тишину:

–Да не. Они точно чё-то дикое разрабатывают.

Все удивлённо посмотрели в сторону Юры. Коваль спросил, смотря в глаза соседу:

–Откуда знаешь?

Снежок продолжил, разламывая кусок хлеба:

–Дня два назад, короче, иду я, значит, с Жирным по третьему маршруту. Проходим Бор, короче, корпус «научников» и, короче, мимо «полигона» идём. Смотрю, блин, на поле, а оно оцеплено «барабашками». Утро было, блин, а их – целая рота на ногах, короче. И стоят в двух метрах друг от друга, короче. Такие чёрные все, короче, на выход прям оделись, блин. Все в брониках, со стволами, короче.

Гога перебил:

–Ближе к делу давай!

–Ну и «научники», короче, с их офицерами – «барабашками» стоят на краю поля. Там, блин, эта, машина ещё была с тарелкой-антенной, короче. И это, по полю оцепленному, под землёй ползёт будто что-то. Будто бурят горизонтально, блин, в метре от поверхности, короче. Земля над этой хренью бурящейся, короче, на полметра поднималась. А «научники», короче, наблюдают, такие, записывают. Земляные торпеды тут изобретают, короче!

Все присутствующие прыснули смешком. Коваль пожал плечами, лопоухий боец с улыбкой сказал задумчиво:

–Ну не знаю, не знаю.

Сидящий с торца стола сержант Вавилов встряхнул всех своим громким голосом:

–Товарищи детективы, мля, жуйте ускоренно-нам заступать на маршруты через десять минут!

После этого сержант встал, поднял свой автомат с лавки и, доставая скомканую полевую фуражку из под лямки погона, пошёл к выходу. Солдаты наскоро доели остатки ужина в своих тарелках и, собрав посуду на два подноса из восьми, последовали за Вавиловым к выходу.

Ковыль и Снежок отнесли посуду к широкому окну приёмного отделения посудомойки, поставили подносы на ещё чистый «подоконник», отделанный нержавеющей сталью. По ту сторону окна было всего двое солдат из наряда по столовой – остальные, видимо, наводили порядок в помещениях для разделки овощей и мяса. В металлических глубоких раковинах ещё не было «запруд» из тарелок с журчащей из крана водой, поэтому солдаты тихо о чём-то болтали, не заметив появившиеся на окне подносы.

«Блин, ещё бы чайку»-Коваль с этой мыслью повернул обратно в сторону раздачи – в столовой не было никого кроме уходящих патрулей, офицера его роты и сотрудника ФББ. «А, не спалят. Я быстро!». Саблин о чём-то увлечённо беседовал с сотрудником ФББ, и не смотрел совершенно в другую сторону. А «барабашка» Коваля не пугал – контрразведка не вмешивалась в быт солдат за периметром зданий, где проводились секретные разработки или хранились какие-либо материалы лабораторий, поэтому одиноко бродящий по столовке ефрейтор для них просо не существует. А вот Саблин бы загонял его за такие вольности, но, к счастью, командир сейчас сидел спиной к раздаче.

Рядом с белой кастрюлей чая стоял дневальный из наряда по кухне.

–Налей по-братски!-попросил Коваль, протягивая «поварёнку» сигарету.

–Это дело!– расплылся в улыбке солдат. Он взял сигарету, засунул её за ухо, затем ловко нацедил в кружку напиток и протянул её изнывающему от жажды ефрейтору через полку раздачи.

–От души!-предвкушая как сейчас смочит пересохшее горло, – небольшая порция чая за ужином не спасала в жаркие дни этого лета, – выпалил Коваль.

В этот момент в столовой прогремел рык Вавилова:

– Ковыль, мля! Десять секунд на выход! Время пошло!

От неожиданности ефрейтор чуть не выронил кружку. Он залпом выпил содержимое и, кинув посуду на раздачу, рванул к выходу, мимо стола офицеров. Внезапно, ефрейтор понял, что сейчас захлебнётся. «Не в то горло, блин!»– пронеслось у него в голове. За доли секунды спазм в дыхательной системе всё же спас его, спровоцировав кашель.

–Гхааа!-ефрейтор потерял равновесие, пробегая мимо офицеров. Чайный фонтан из его рта пришёлся прямо на сотрудника в чёрной форме. Кашляя, стоя на четвереньках, солдат боялся поднять голову. Властный голос, от которого зашевелились волосы на коротко остриженной голове, заставил вздрогнуть:

–Твои лучшие дни в прошлом! Готовься, раззява!– будто поднимая лезвие гильотины вверх, медленно и чётко произнёс старший оперуполномоченный ФББ.

Перебарывая животный страх, Коваль всё же поднял голову и увидел как офицер в чёрном пропитывает бумажную салфетку о свою мокрую форму и смотрит на него тёмными, как две чёрные дыры глазами. Казалось, что это конец.

–В-в-виноват, товарищ!– промямлил сквозь волнение ефрейтор.

Сдерживая смех капитан Саблин крикнул на солдата, вернув его в реальность:

–Беги, мля, на развод патрулей, мамкина радость!

Схватив правой рукой цевьё винтовки, а левой лежащую чуть впереди, на полу, армейскую кепку, Коваль вскочил и, что есть мочи, побежал к выходу.

***

Лицо Вавилова оскалилось в улыбке:

–Ковыль, забей.

–Думаешь? – неуверенно спросил ефрейтор.

–Я тебе говорю -забей! Я здесь четыре года уже. Чё в этой части тока не было! Один раз два мордоворота на ножах дуэль устроили – не поделили что-то. В казарме пол в крови, эти сами хрипят посреди расположения и ещё душат друг друга.

–И что им? Уволили?-оживился Коваль.

–Ага, – иронично произнёс сержант и, сплюнув на разметку прерывистую разметку дороги, продолжил,-Как же! Заштопали их, подержали для смирности в карцере пару недель и развели по разным ротам.

–Да ладно!-удивлённо округлил глаза худой солдат.

–Отвечаю! Это же «Восьмидесятка». Тут всякое бывает. Часто ты здесь видишь людей, которые, как бы это сказать…элита армии? Из столичных частей здесь встречал кого-нибудь?

–Да вроде не, – протянул Коваль, отрицательно мотнув головой.

–Вот-вот. А помнишь сколько с психологом бесед нужно пройти перед переводом сюда? И ведь там всё было на одну и туже тему: готовы ли вы выполнить любой приказ? Не просто так нас сюда «отфильтровали», – Вавилов махнул рукой в сторону таблички с изображением дымящейся сигареты.

–А ФББ, что? Это же почти убийство.

–Да пофиг им! «Барабашки» только вокруг внутренней секретки суетятся. На нас им срать с высокой колокольни, пока мы тут, по «внешке» разгуливаем.

Патруль подходил к складам. Три больших корпуса стояли посреди небольших рощ. Издалека склады напоминали торговый центр, только без рекламных вывесок и парковочной разметки на заасфальтированной площадке перед ними. Сиротой на фоне металокаркасных гигантов выглядело здание «дежурки» – одноэтажный кирпичный пережиток из далёкого прошлого базы. У дежурки была деревянная входная дверь, несколько небольших окон, с облупившейся краской, оголяющей переплёт деревянного стеклопакета. Кирпичные стены, метровой толщины долго остывали зимой и медленно нагревались летом. А сейчас, с наступлением ночной прохлады, дежурка ещё хранила тепло жаркого дня и поэтому спать в ней было куда приятнее, чем в дежурном помещении склада. Но сон был недоступен для Коваля и Вавилова.