Хотя Ричард Дарк очень любил деньги, было нечто, чего он жаждал заполучить еще больше – а именно, старшую дочь полковника Армстронга. У последнего было их две: Хелен и Джесси, обе были девицы на выданье, выросшие, как и Дик, без матери, поскольку полковник давно был вдовцом.

Джесси, младшенькая, была светловолосой и пышнотелой, смешливой до безумия: проказливый эльф по характеру, Геба по наружности[6]. Хелен, напротив, была смуглой, как цыганка или еврейка, обладала статью королевы и величавым достоинством Юноны[7]. Черты ее отличались классической правильностью, она была рослой и статной и казалась прекрасной пальмой среди обычных лесных деревьев. С первого дня появления своего в обществе Хелен слыла первой красавицей в округе и блистала на балах в Натчезе. Именно ее вассалом сделался Ричард Дарк, именно она покорила его сердце.

Молодой человек был в нее влюблен, насколько могло любить его эгоистическое сердце. Это была единственная страсть, которую он когда-либо испытывал. Отец одобрял ее или, скорее, не противился ей, ибо этот молодой человек, злой и распутный, имел большое влияние на своего родителя, который воспитывал его таким же, как он сам, обманщиком.

Воспользовавшись правами кредитора над должником, Эфраим Дарк и его сын могли в любую минуту потребовать уплаты долга, и не было ни малейшего шанса, что полковник вернет заем. Так что Дарки имели преимущественное положение – они могли диктовать условия.

Хелен Армстронг ничего не знала о закладной, как не догадывалась и о том, что является единственной преградой к употреблению в дело губительного пункта договора. Ей даже не снилось, что ее красота служит единственным щитом, заслоняющим отца от разорения. Быть может, если бы красавица догадывалась об этом, то принимала бы оказываемые ей Ричардом Дарком знаки внимания не с таким ледяным равнодушием. Многие месяцы он расточал их где и когда мог, при любой возможности: во время балов, пикников и так далее. В последнее время участились его визиты в дом отца девушки, где, пользуясь своей тайной властью, он встречал вежливый и любезный прием со стороны владельца поместья. Но, ослепленный ролью будущего хозяина, Дик не замечал, с какой холодностью встречает его та, к которой он с таким пылом обращался.

И все-таки отчасти Дарк эту неприязнь улавливал и пытался угадать ее причину. Ему известно было, что у Хелен Армстронг есть множество поклонников. Да и как могло быть иначе с девушкой столь прекрасной и грациозной? Но среди них не наблюдалось никого, кому красавица выказывала бы предпочтение.

Но у Ричарда возникло подозрение, что один молодой человек по имени Чарльз Клэнси, живущий поблизости сын разорившегося ирландского помещика, пользуется особым ее расположением. Но то было лишь предположение, тем более что Клэнси в прошлом году уехал в Техас – туда послал его отец, приглядывать им новый дом. С тех пор старый ирландец умер, оставив вдову единственной обитательницей скромного жилища и небольшого участка земли, примыкающего к дороге у самой границы имения Армстронга.

Ходили слухи, что молодой Клэнси вот-вот вернется, причем буквально со дня на день.

Но это было неважно. Гордый плантатор Армстронг был не из тех, кто даст дочери согласие выйти за «белого бедняка», как презрительно именовал Ричард Дарк своего соперника, и уж тем более сам не распорядится так ее рукой. Так что отсюда беды ожидать не стоило.

Но, так или иначе, поклонник Хелен Армстронг решил в конце концов поставить вопрос ребром. Любовь Дика переросла в сильную страсть, которую уже не могло сдержать холодное и отстраненное, даже почти презрительное отношение девушки. Оно могло сойти за кокетство. Такой надеждой тешил себя Дарк. И не без основания. Потому как если он и не нравился женщинам, то с точки зрения морали, а не наружности. И этот изъян не помешал ему покорить сердца многих окрестных красоток и даже нескольких городских знаменитостей в Натчезе. Все знали, что он богат или станет богатым, когда его отец умрет и завещание вступит в силу.

Укрепляемый и подогреваемый этой уверенностью, Дик Дарк отказывался понять, почему мисс Армстронг сразу же не капитулировала перед ним. Быть может, это гордыня препятствует ей открыто выказывать свое расположение к нему? Вдруг она его любит, просто не подает вида?

Много месяцев пребывал он в этом состоянии неопределенности и наконец вознамерился выяснить правду.

Однажды утром он оседлал коня, пересек границу, разделяющую две плантации, и прибыл к дому Армстронга. Дик попросил разрешения переговорить с дочерью полковника и получил его. Он признался ей в любви и спросил, согласна ли она выйти за него замуж. И в ответ получил категорический отказ.

Когда он возвращался домой, птицы в лесу пели. То были радостные утренние трели, но молодого человека они не веселили. В ушах у него продолжало звенеть односложное «нет». Крылатые певцы вторили ему, словно в насмешку: голубые сойки и красные кардиналы издевались над ним, потому что он посмел вторгнуться в их владения.

Миновав границу между двумя имениями, Ричард Дарк натянул поводья и обернулся. Лоб его нахмурился, зубы обнажились в яростном оскале. Он больше не сдерживал гнева. Ругательства с шипением срывались с его уст, и вместе с ними прозвучало обещание:

– Не пройдет и шести недель, как эти леса станут моими. И пусть меня повесят, если я не перестреляю всех птиц, угнездившихся тут! И тогда, мисс Хелен Армстронг, вы перестанете так много из себя строить. Вы запоете иначе, когда окажетесь без крова над головой! Так что прощай, любимая! Прощай навеки.

Затем он продолжил, обращаясь уже к своему отцу:

– Отлично, папа! Можешь поступать по-своему, чего так давно дожидался. Да, мой достопочтенный родитель, ты волен выставить требование по закладной, подать в суд, обратиться к шерифам – все, что хочешь.

Заскрежетав зубами, он ударил коня шпорами и поскакал дальше, а короткая, но обидная реплика продолжала эхом звучать у него в ушах.

Жестокое обращение Эфраима Дарка с невольниками приводило к результату, мало заботившему их бесчеловечного хозяина, зато причинявшему ему изрядный ущерб. Временами рабы убегали. Тогда приходилось печатать в местных газетах объявление о беглецах и обещать награду за поимку. Таким образом, жестокость стоила ему дорого.

Но расходы плантатора Дарка отчасти вознаграждались деятельностью его сына. Ричард славился как знаменитый охотник за рабами. Он держал специально выдрессированных собак и много времени проводил в погоне за беглыми невольниками своего отца. После каждой поимки он требовал вознаграждения, словно беглецы принадлежали постороннему. Дарк-отец платил без сожаления и ропота – и может быть, то была единственная уплата, которую этот скупец совершал не скрепя сердце. Ведь это было все равно что перекладывать деньги из одного кармана в другой. К тому же он гордился, что сын его выказывал такую ловкость.

На краю обеих плантаций и соседних, лежавших по одной линии, находилось болото, поросшее кипарисами; оно тянулось вдоль речного берега, занимая пространство в несколько квадратных миль. Это было не просто болото, но сеть ручьев, заливчиков и лагун. Часто болото заливалось водой, и тогда через него иначе нельзя было переправиться, как в лодке или на каноэ. Но находились там и участки жидкой грязи, где не мог пройти ни человек, ни судно. Там постоянно царили сумерки. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь ветви деревьев, обремененные громадными растениями-паразитами – tillandsia usneoides[8].

Эта часть леса и представляла убежище для беглых невольников, которые пробирались сюда из самых отдаленных мест, как преследуемый кролик бежит в свою нору.

Ричард Дарк давно облюбовал себе пост на опушке. Кипарисовый лес служил ему заповедником, как молодая поросль служит для стрелка на фазанов или подлесок для охотника на лисиц. Вот только дичь в этом заповеднике была человеческая, и поэтому он преследовал ее с двойным рвением.