- Что, герр комендант? - испуганно переспросил Розенфельд.

  - Апокалипсис... Ничего, давайте дальше.

  - Да, дальше, - радостно затряс головой Розенфельд, - Такая жизнь пресна. Вы не представляете, каково это - изо дня в день видеть только здоровых, безмятежно наслаждающихся жизнью, довольных всем существ, не знающих ни голода, ни боли, ни унижения?

  - Не представляю, - голос коменданта стал ниже и глуше, - В послевоенной Германии в голодных и униженных недостатка не было... Ну так вернемся к Вашему повествованию. Вы отправились на Землю, чтобы увидеть все это?

  Офицер нарисовал в воздухе неопределенную дугу позади себя.

  - Нет, не увидеть, - на лице Розенфельда появилось восторженная улыбка, - Почувствовать, испытать! Нюхать, осязать, чувствовать кожей...

  - И давно Вы здесь?

  - В Ваших единицах времени - три месяца. Здесь, в лагере. На Земле - шесть лет.

  - То есть, Ваш дух вселился в тело еврея Розенфельда, заключенного моего лагеря?

  - Можно и так сказать.

  Комендант усмехнулся.

  - И почему Вы выбрали именно этот... гм.. объект для воплощения?

  Розенфельд помотал головой.

  - Он не первый, и не единственный. Я вселялся в разные тела. Я становился пожилым мелким клерком, которого бьет сумасшедшая жена. Проституткой в гамбургском припортовом притоне. Прокаженным в лепрозории. Умирающим солдатом в госпитале в Лейпциге. Все это было захватывающе, невыносимо прекрасно. Но каждый раз быстро приедалось. Мне хотелось все более сильных ощущений, большей опасности, более мучительных страданий...

  Лицо коменданта помрачнело.

  - И Вы решили, что в концлагере найдете все это.

  - Да! Да! - на глазах Розенфельда выступили слезы, - Это... Это настоящее волшебство! Я не испытывал такой боли, такого плотского ощущения жизни, таких эмоций, как этот человек - унижение, страх, сожаление, ужас! А еще постоянная смерть кругом и возможность собственной гибели! Да, Розенфельд с его навыками оценщика ювелирных изделий сумел стать нужным администрации лагеря, для него эта опасность была невелика, но все же, все же...

  - Так что же Вас тогда не устраивает, господин турист? Вы получили, что хотели.

  Заключенный смешался.

  - Две недели назад что-то произошло. Я не смог вернуться в свое тело.

  Лицо Розенфельда посерело.

  - Я не знаю, что случилось. Какое-то повреждение. Причем, с телом все в порядке - иначе я бы заметил. И с кораблем - тоже. Он так построен, что без проблем выдержит прямое попадание авиационной бомбы - останется пригоден и как жилище, и как транспортное средство. Судя по всему, повреждены какие-то внешние устройства. Они принимают и передают сигнал, но не реагируют на команду о выходе из тела реципиента. Возможно, дело в этих бомбежках, которые участились в последнее время.

  - Да, Вы знаете, у нас тут война идет, - пробормотал комендант с еле заметной интонацией насмешки, - Ну так в чем проблема? Насколько я понимаю физиологию процессов, которые Вы только что описали, могу предположить, что если это тело умрет, Вашим устройствам неоткуда будет принимать сигналы, и спящая красавица проснется автоматически. Могу Вам помочь прямо сейчас.

  Комендант открыл ящик стола и с улыбкой вытащил вальтер.

  - Нет! Нет! - Розенфельд отпыргнул вместе со стулом на метр назад, - Вы не понимаете! - лицо Розенфельда плаксиво скривилось, он поник, - Не понимаете... Это устройство - для вселения в другие тела - оно предназначено не для этого, не для межпланетного туризма. В нем нет защиты от смертельного шока. Мое настоящее тело куда нежнее, беззащитнее человеческого. Наш вид тысячи лет ничего подобного не испытывал. В общем, если Розенфельд умрет, то с большой вероятностью умру и я. Нервная система не выдержит.

  Комендант хмуро молчал.

  - Самое досадное, - сказал Розенфельд, - Что корабль находится всего в нескольких километразх отсюда. Если бы я мог к нему подойти, я бы проник в него снаружи, отключил апаратуру и разбудил свое настоящее тело. Но у меня нет возможности выйти из лагеря и добраться до него!

  Заключенный наклонился к Майеру и доверительно прошептал.

  - Сначала я просто решил подождать, когда нас освободят американцы. Месяц, два - продолжать наслаждаться мучительной жизнью этого тела. Но вчера я узнал о ликвидации лагеря и понял, что дальше тянуть нельзя.

  - Видите ли, господин Розенфельд... - перебил его Майер.

  Лицо заключенного исказилось.

  - Нет, нет, не надо меня больше называть этим именем! Оно не мое. У него запах смерти.

  Комендант пожал плечами.

  - А как Вас зовут?

  Гефтлинг растерянно приподнял брови.

  - Вы не сможете этого произнести.

  - Хорошо. Тогда буду называть Вас Микромег. Вы читали Вольтера?

  Гефтлинг помотал головой.

  - Неважно. Так вот, господин Микромег, правильно ли я понял, что если Вы отсюда выйдете, еврей, в теле которого Вы сейчас находитесь, участь остальных заключенных лагеря не разделит.

  - Наверно, - гефтлинг пожал плечами, - Я особо и не думал об этом.

  Майер развел руками.