- Ага, понятно, - незлобиво протянул господин,- Соблюдаете особую осторожность на вокзалах и в аэропортах. Это правильно.

  Андрей неопределенно пожал плечами.

  - Места перехода опасны. Ошибешься дверью, поворотом, и очутишься вовсе не там, куда собирался попасть, - гламурный господин схымкнул, - Подумайте вот о чем. Во время переписи 1892 году в Москве около трехсот жителей Первопрестольной назвали своим языком латынь. Интересно, кто эти люди?

  - Вероятно, сотрудники каких-нибудь католических миссий, - неожиданно для себя ответил Вержин. 'Вот же хитрец - на эрудицию раскрутил'.

  - Хорошая версия, - согласился мужчина, - А, может быть, это пришельцы из параллельного мира, заброшенные в дореволюционную Москву неким катаклизмом, и вопреки очевидности упорно не принимающие новой для себя реальности. Такая преданность сильно отдает запоздалым чувством вины. Будто они оценили потерянное, только когда вернуть его стало уже невозможно.

  - Ну и к чему притча сия? - без энтузиазма поинтересовался Вержин.

  - Среда обитания не любит тех, кто относится к ней недостаточно почтительно, - объяснил господин с печальной улыбкой, - Она их отторгает. Причем, чем сильнее место, тем большей преданности оно требует. И тем сильнее карает за неуважение. Ваша посадка, кстати.

  Вержин удивленно уставился на соседа. Потом хлопнул себя по лбу. Вскочил, схватил сумку.

  - Спасибо. Извините, что не могу продолжить столь занимательную беседу.

  - Как знать, - усомнился господин, - Что-то мне подсказывает - мы еще увидимся. И тогда, может быть, возобновим разговор.

  Да-да, конечно, выстрел за Вами, граф, - пробормотал Вержин и поспешил на посадку.

  ***

  Андрей вышел из прохлады кольцовского терминала в уральское лето. В горле першило. Подбежал молодой юркий таксист, похожий на вчерашнего как родной брат, и назвал несуразно большую цену. Андрей чувствовал себя неважно и согласился без возражений.

  Как только машина тронулась, Вержин закашлялся.

  - Будьте здоровы. Каким ветром из столицы в наши палестины? - поинтересовался таксист жизнерадостно .

  - Да местный я, - просипел Андрей, - с ВИЗа. Еду к родителям погостить.

  - Что везете родным, если не секрет? - парень кивнул на сумку.

  - Дым Отечества, в основном, - ответил Вержин и снова кашлянул, теперь уже специально.

  Он почувствовал, как будто ниже горла вдыхаемый воздух упирается в перегородку. Натужно попытался пробить ее нарочитым кашлем. Стало чуть легче, но ненадолго. Закружилась голова.

  Такси проехало Плотинку.

  - Стой, командир. Здесь высади. Пройтись хочу.

  - Забивались на ВИЗ. Уговор дороже денег, - озабоченно напомнил парень.

  - Конечно, держи.

  Вержин сунул ему деньги. Забрал сумку.

  - Ну, пока, Москва, не хворай, - весело попрощался таксист и уехал.

  Вержин закинул сумку на плечо, постоял. Дышать стало легче. Не торопясь, побрел по улице. На пятачке перед ЦУМом резвились дети, выходные люди шли по своим делам. На тротуаре стоял скрипач, пиликая из Вивальди. В витрине магазина бубнил телевизор. Андрей подошел поближе. Под озабоченным лицом беззвучно вещающей ведущей появилась бегущая строка: экстренные новости из Москвы. Картинка сменилась. На экране появился Боровицкий холм, полностью погруженный в клубы плотного серовато-белого дыма с торчащими из него шпилями кремлевских башен со звездами и двуглавыми орлами.

  - Эй, что там происходит? - Вержин хотел крикнуть, но из его рта раздалось только сипение. Он схватился за горло, будто пытаясь его разорвать, чтобы дать уральскому воздуху сменить не желающий выходить из его легких московский.

  Ноги подкосились. Вержин ухватился за трубу, которая подалась и упала под его весом. Он еще успел заметить, как пара прохожих бросилась к нему, прежде чем сознание погасло.

  ***

  У кровати сидел молодой милиционер-лейтенант.

  - Только недолго, - врач с бородкой и допотопным стетоскопом на груди строго посмотрел на лейтенанта, -Пациент еще очень слаб. После такого отравления могут быть неожиданные и нежелательные эффекты.

  - Хорошо-хорошо, доктор.

  Врач вышел.

  - Вы можете говорить?

  Вержин подумал.

  - Да, могу.

  - Очень хорошо. Ваше имя?

  - Андрей Вержин, Андрей Антонович.

  - Меня зовут Алексей Петрович. Я пришел, как только мне сообщили, что Вы очнулись. Андрей Антонович, Вы в курсе, что пролежали без сознания двое суток?

  - Да, мне уже сказали.

  - Прекрасно.

  - Ваши родные оповещены, они уже едут с дачи - их не сразу нашли. Вы не могли бы пока ответить мне на несколько вопросов?

  Вержин утвердительно качнул головой. Спохватился.

  - А что-то случилось?

  - Вот это нам и надо выяснить.