Опять это чувство нарастающей тревоги. По моей спине пробежали мурашки. Я подошел к краю проема. Лестница спускалась в какую-то мглу, которую не пробивал луч моего фонаря.

–Я вижу вас! Спускайтесь, ну же, подайте мне руку. Я буду вся ваша, только вытащите меня отсюда!

Да, это очень коварно! Теперь понятно, почему тут сгинуло много людей. Сколько соблазнов, лишь бы спровоцировать жертву. И для каждого свой сценарий. Мазая звала на помощь девочка… уж не Машка ли это была? Прочь отсюда! Серому тоже не понравилось это место, он рычал и скалился, глядя на этот вход. Мы отошли от аномалии на приличное расстояние, но голос все не утихал, слышался плач, рев, мольбы, потом голос резко замолк.

По мере того, как мы входили в Черную дыру, света становилось всё меньше. Тьма, по непонятной причине, завоевала всю территорию бывшего поселка Сигнальный. Становилось все темнее и темнее. Я включил фонарь. Место это представляло собой поселок, чем-то похожий на Ёлкино. Впрочем, все советские поселки были как под копирку. В центре поселка стояла статуя Ленина. Напротив статуи располагалось здание райкома, от него вели две улицы: Клубная и улица Карла Маркса. За зданием администрации на Набережной улице стояла деревянная одноэтажная школа. Трансаномальный каингулятор и первую камеру, я решил установить как раз возле Ленина. Это был центр поселка, все просматривалось, данные должны были собираться без помех. Закончив с установкой девайсов Кирилла, мы с Серым обошли все дома этого поселка, в поисках моего друга. По мере прохождения пустых улиц, я пришел к выводу, что этот поселок продолжает жить какой-то своей потусторонней жизнью. Постоянно доносились шепоты, разговоры, звуки шагов, но не было видно их таинственных обладателей. Это место пугало и давило на психику. Осматривая дома и квартиры, из ценных вещей ничего интересного мы не нашли, только одежду, советские газеты, предметы мебели. Вернувшись в центр поселка, мне осталось осмотреть школу и здание райкома. Не могу сказать почему, но здание школы казалось очень жутким, от туда доносился, то детский смех, то женский плач. После «Червоточены» и странной семейки из Нижней топи, проверять кто там смеется или плачет желания не возникало. Если мы туда пойдем, то только в последнюю очередь. Проверив оружие, я зашел в здание райкома. На входе нас встретила проходная, за которой раньше сидел вахтер и вел запись входящих и выходящих людей. На стойке лежали колокольчик, журнал и ручка-перо с засохшей чернильницей. Чуть ниже стойки на столе стояло радио. Я не удержался и позвонил в колокольчик. В ответ послышались радиопомехи – я вскинул ружье в направление шума, – включилось радио:

– Добрый вечер, уважаемые слушатели! Я попытаюсь продолжить эту экстренную передачу отсюда, пока мы можем здесь держаться. Теперь этот город почти полностью покинут, на улицах осталось всего несколько замешкавшихся, экстренные службы не работают, пожары распространяются бесконтрольно. Эта непостижимая эпидемия беспорядочных, массовых убийств распространилась на всю Свердловскую область. С каждым часом инфицируется всё больше людей, побуждается к бессмысленным актам крайнего насилия. Мы получаем репортажи, в лучшем случае образные, о том, что люди мутируют, что их тела разбухают и искривляются, как-то изменяются. В некоторых местах массовые убийства переместились вглубь города, мы потеряли со многими регионами связь, поэтому очень сложно выяснить, сколько осталось людей, не подвергшихся эпидемии. Если по какой-то причине, вы стали одним из нас, не инфицированных, немедленно найдите себе убежище, не доверяйте ни друзьям, ни членам семьи. Занавесьте окна шторами, запаситесь самыми необходимыми товарами. Если имеется оружие, то держите его под рукой. Старайтесь как можно меньше привлекать к себе внимание. Ждите помощи со стороны военных. До тех пор постарайтесь не покидать своих домов и убежищ.

Радио замолчало, немного пошумело помехами и выключилось окончательно. Опять по спине побежали мурашки. Смогу ли я привыкнуть к этому месту? Тут надо иметь поистине крепкие нервы. Пройдя стойку проходной, мы вошли в длинный коридор. Вторую камеру я установил на бюсте Сталина, расположенного в конце коридора у окна. Посмотрим, что сможет собрать Кирилл. В кабинетах был полный порядок, всё аккуратно разложено, на стенах висели портреты лидеров партии. Мне понравились агитационные плакаты, висевшие на стенах: Не болтай, Слава Великому Сталину, Депутат – слуга народа и многие другие. Советские плакаты, по непонятной для меня причине, привлекают. Чувствуется стиль и идея. Современные плакаты: наши или зарубежные не обладают такой магией привлекательности, не вызывают никаких эмоций, хотя и специалисты по рекламе присутствуют. Не знаю, может от того, что такие плакаты рисовали художники в каком-то свойственном стиле прошлого времени?

Кроме бумаг, никаких ценных вещей. Перейдя на правую сторону коридора, я прочитал на двери табличку «Председатель ЦК». В кабинете председателя, во втором ящике стола мне попались интересные документы. В них рассказывалось, сколько еще необходимо поставить рабочих для проекта «Заря». Описывалось, что лаборатория в Квартале 233 нуждается в дополнительных поставках графитовых стержней и увеличении продовольствия. Больше ничего конкретного. Собрав документы и сложив все в рюкзак, мы направились к выходу… как за моей спиной на столе зазвонил телефон…

Медленно повернувшись, я уставился на него. Подойдя к телефону, я поднял провод, который был оторван. По моему телу пошла волна ужаса, ведь этот телефон не был подключен к сети! Я был в замешательстве, отвечать ли? Так, наверное, поступают все люди, не зная поднимать трубку или нет, если ты никого не ждешь или номер не определен. Но любопытство взяло верх надо мной, и я поднял трубку. Вначале были помехи и какой-то треск.

– Алло, – голос мой слегка дрожал.

– Алло, здравствуйте! – мне ответил приятный женский голос. – Подскажите, пожалуйста, могу ли я переговорить с Константином Владимировичем, он на месте?

– Ээ… кх… как вам сказать? – совершенно растерявшись, я не мог связать и трех слов.

– Ммм, как жаль. Может, вы мне поможете?

Я бросил трубку на телефон, дыхание было сбито, никак не получалось успокоиться и взять себя в руки. А руки тем временем тряслись, лишь Серый смотрел на меня спокойно, с некоторым удивлением. Раздался повторный звонок телефона. И опять это чувство – брать, не брать трубку, что же делать? Я снял трубку…

– Алло, неполадки на линии, наверное, нас разъединили. Алло, вы меня слышите?

– К-кто вы? – всё, что я смог проговорить.

– Что? Что? Кто Я? Я тот голос, что теперь живет внутри тебя и будет с тобой навсегда! Ха-ха-ха-ха…

Окончательно обезумев и озверев, я разбил трубку о стол, а сам телефон запустил в стену. Он разлетелся вдребезги, к моим ногам только прикатилось колесико для набора номера.

Чертовщина, какая-то! Надо досматривать оставшиеся кабинеты, еще раз проверить всё насчет моего товарища и убираться отсюда!

Буквально выскочив из кабинета, я ураганом пробежал оставшиеся помещения. Везде тоска, одиночество, разбавленное детскими и взрослыми голосами с улицы. Забегая в последний кабинет, я носом уперся в чью-то обувь. Медленно подняв взгляд … Мои ноги подкосились, и я медленно сел на пол. Передо мной в петле висел Сашка Кузнецов. Он был одет также, как в тот день, когда нас забрала аномалия: рубаха, джинсы, теперь уже грязного цвета вместо голубых, и кроссовки. Тело покачивалось из стороны в сторону, под ним лежали два стула. Саша сам совершил самоубийство, поставив стул на стул, так как потолки тут высокие. Не выдержал парень…

– О-о, кто это у нас тут висит? – раздался женский голос.

Вскинув ружье, я безрезультатно пытался найти цель. В коридоре никого не было, но голос звучал совсем рядом со мной.

– Покажись! – прокричал я, держа оружие наготове.