Сэмэр не могла в это поверить. Еще утром она думала, где взять деньги, чтобы заплатить за комнату, а сейчас ей предоставляют работу, жилье и еду. И он еще спрашивает?

– Да, – быстро ответила она, пока мистер Уиндэм не передумал. – Всё замечательно.

– В таком случае можете собирать вещи. Я попрошу юриста составить контракт, и как только он будет готов, вы сможете приступать к выполнению обязанностей. Попросите Маркуса написать вам мой адрес и номер телефона. Связываться будете напрямую со мной. Мы живем в Вестминстере.

Ну конечно. Где еще мог жить такой человек? Только в Вестминстере.

Он встал из кресла, что означало, что Сэмэр пора откланяться. Она прошла к двери, взялась за ручку, но Уиндэм её окликнул.

– Мисс Макферсон, – он обошел стол и остановился на расстоянии вытянутой руки от Сэм, протягивая ей новую, хрустящую купюру.

– Это зачем? – непонимающе уставилась она на деньги.

– Аванс. Купите себе пальто. На улице январь.

Черт. Эти прозрачные глаза ничего не упустили.

Через два дня Сэмэр вышла на станции Вестминстер, протолкалась через толпу туристов и вскоре очутилась на задних пустынных улочках района. Вдоль зданий из красного кирпича и серого камня стояли машины, но людей здесь не было. Все они остались там, возле Башни Елизаветы и Вестминстерского дворца. Сэм остановилась рядом с одним из серых домов с белыми оконными рамами и сверилась с записями.

Всё верно, осталось только подняться на четвертый этаж. Вряд ли в этом старом доме будет лифт, а чемодан весит тонну, но вариантов не было, сильных мужчин поблизости не наблюдалось.

Преодолев восемь бесконечных пролетов, Сэм, запыхавшаяся и мокрая от пота, позвонила в дверь. Открывать ей не очень торопились. Может, стоило позвонить, перед тем как тащиться через полгорода? Сейчас день, мистера Уиндэма скорее всего нет дома, да и ребенок в школе, если только она что-то понимала в детях. Сэм тяжело вздохнула и прислонилась лбом к двери, когда услышала приглушенный детский голос с той стороны.

– Кто?

Сэмэр отпрянула и насторожилась.

– Новая экономка. И няня, – громко сказала она и прислушалась.

– Как зовут? – спросил голос.

А ребенок не глуп.

– Сэм Макферсон, – ответила она.

– Какого цвета глаза? – продолжался допрос.

Сэм ухмыльнулась.

– Всю жизнь были карие.

– Годится, – одобрил мальчик. – А волосы?

– Белые. Короткие.

– Мимо. Папа сказал, платиновые.

– Платиновый – это оттенок блондина, – объяснила Сэм закрытой двери, удивляясь тому, что Уиндэм разбирается в колористике.

Дверь приоткрылась на пару дюймов, и на Сэм уставился светло-серый глаз.

– Ладно, убедила, – заключил мальчик и распахнул дверь.

Сэм удивленно смотрела на него. До этого она не пыталась представить себе ребенка Уиндэма, но то, что увидела, всё равно удивило. Мальчик был высоким, крепким и выглядел старше своих лет, с большими ладонями и взрослым размером ноги. В лице было видно фамильное сходств, но не та утонченность, присущая его отцу.

– Я Трой. Не надо на меня так смотреть, – буркнул мальчик и, взяв тяжелый чемодан, втащил его внутрь. – Я похож на дядю Идена. Папа в моем возрасте был маленьким и тощим.

Сэмэр молча проследовала в квартиру за ребенком. Она не сомневалась, что Уиндэм был маленьким и тощим, как не сомневалась и в том, что мозги мальчик унаследовал от отца. Трой не остановился на пороге, а вместе с чемоданом поплелся в дальний конец квартиры.

– Ты не обязан этого делать, – сказала Сэм, пытаясь отобрать у ребенка чемодан. Трой не поддался. Он не просто крупный и высокий, оказывается, он еще и сильный.

– Обязан. Папа говорит, женщинам нужна мужская помощь.

Сэмэр отпустила руку, удивляясь второй раз за минуту. Они дошли до небольшой гостевой комнаты с односпальной кроватью, комодом и маленьким плоским телевизором, и прикроватной тумбой. Самой большой прелестью оказался выход в отдельный санузел. В остальном же в этой комнате не было ничего особенного, но она в разы лучше той дыры, которую Сэм покинула полтора часа назад.

Трой поставил чемодан возле кровати и обернулся.

– Спасибо, – сказала Сэм. – Ты очень сильный молодой человек.

Мальчик переступил с ноги на ногу и пожал плечами.

– Это генетическое, – проговорил он.

Класс. Восьмилетний ребенок знает слово «генетическое». Сколько пройдет времени, прежде чем Сэм начнет чувствовать себя ущербной рядом с ним?

– Ну так… – Сэм замялась. – Чем ты любишь заниматься? Когда садишься делать уроки?

– Мне не нужна помощь с уроками, – брезгливо поморщился Трой. – И нянька тоже не нужна. Я говорил папе, но он никогда никого не слушает. Ты можешь пока разложить вещи, но потом сделай какую-нибудь еду. Мне надоели овсяные хлопья.

Трой направился к выходу, но, уже стоя в проеме, обернулся.

– Ты классная. И совсем не старая.

Сэмэр невольно улыбнулась.

– А я уже боялась, что скоро начну рассыпаться.

Трой снова пожал печами.

– Ты, наверное, выйдешь замуж и уедешь. Маргарет была старой, но она всё равно вышла замуж, – мальчик сделал паузу. – Маргарет – это наша прежняя экономка, она работала у нас почти всю мою жизнь, с тех пор как мама ушла.

Сэмэр растерялась. «Ушла» это такой заменитель слова «умерла»? Есть ли вообще какой-то корректный способ спросить у ребенка о его отсутствующей матери? Но Трой, хоть и обладал глазами темнее, чем у отца, всё равно видел её насквозь.

– Мама ушла, когда мне был год, – безразлично сообщил мальчик. – Бросила папу, вышла снова замуж. Я её давно не видел, она мне не звонит. Хотя я иногда слышу, как папа с ней тихо говорит по телефону. Он требует, чтобы она поговорила со мной, спросила «как дела», но она не слушается. Она единственная, кто не слушается папу.

И он тихо прикрыл за собой дверь. Сэм ошеломленно села на кровать. Она совсем не хотела влезать в чужую семейную драму, но её никто не спрашивал. Бедный ребенок! Он на самом деле сильный, и не только физически, раз в таком возрасте может так спокойно говорить о предательстве. И отец у него тоже сильный. В этом сомневаться не приходилось.

Гаррет вернулся поздно. Экономка ему так и не позвонила, хотя он ожидал какого-то отчета с её стороны. О том, что она уже переехала к нему домой, Рету сообщил сын. И добавил, что «Сэм крутая».

Этот ребенок когда-нибудь научиться уважению к старшим? Гаррет с пеленок пытался вложить в голову Троя правила общения с людьми, но мальчик сознательно его игнорировал в этом вопросе. И потому всем нравился. Нельзя отрицать, что в этом сын выгодно отличался от отца.

Когда Линдси ушла, оставив Гаррета с годовалым мальчиком на руках, Рет запаниковал. Никто этого не заметил, потому что он со свойственной ему хваткой акулы принялся решать проблему так же, как поступал всегда. Нужно было в кратчайшие сроки найти экономку и няню, развестись и поставить на рельсы перевернувшийся локомотив своей жизни. Но в глубине души Рет ужасно боялся, что Трой вырастет таким же, как он. Как мог замкнутый флегматик вырастить ребенка открытым и веселым?

Однако в этом вопросе ему просто повезло, Трой взял понемногу от всех Уиндэмов. Он был смышленым и беззаботным, большим и добрым, как плюшевый медведь. Конечно, это пока детство, скоро наступит подростковый период, и какие-то качества претерпят изменения, но глядя на своих братьев, Гаррет имел все основания надеяться на лучшее.

Гаррет повесил ключи на крючок возле двери и прошел в кухню. Это единственная комната, в которой еще горел свет, а запахи оттуда доносились просто божественные. Там сидела его новая экономка, руки её были сложены на столе, как у школьницы, а светлая голова уткнулась лбом в запястья. Сэмэр Макферсон спала.

На ней был длинный профессиональный фартук, в кулаке зажата поварская бандана. Видеть на этой особе фартук было так же удивительно, как если бы их прежняя экономка вздумала надеть кожаные лосины. Но тут взгляд Рета упал на одежду под фартуком. Обтягивающие черные джинсы, широкая кофта, спадающая с плеча… Рет сощурился и присмотрелся. Из выреза кофты была видна татуировка на ключице – стайка разлетающихся птиц. Что еще мисс Макферсон прячет под одеждой? Проколотый пупок? От этой мысли по телу Гаррета пробежала мелкая дрожь, природа которой была ему неизвестна. Рет обошел стол и сел напротив экономки.