С ребенком Петей я встретилась на улице между его делами, однако мы поговорили основательно. Парень, надо отдать ему должное, приятен на вид и хорош в общении, сдержанно-приветлив, почти без подростковых комплексов. Совершенно не стесняется, что привязан к Тамаре, мне очень понравился. Кстати, на отца не похож абсолютно, как бы из другого теста, физически и морально, совершенно иная фактура. Стройный, изящный, приветливый юноша.

Так вот у юноши я получила исчерпывающую информацию, и, прямо скажем, при моём знании предмета, на ней бы остановилась. Он изложил резоны на диво доходчиво. (Кто знает более меня, пусть, однако, решает сам, стоит ли копать дальше.)

Сын Петя, когда с ним установился надлежащий контакт, сообщил, что маман Тамара однажды явилась к нему после занятий, увлекла в близкую пирожковую и начитала буквально следующий текст.

«…Что у взрослых бывают свои проблемы, в данный момент у неё как раз возникла, поэтому она какое-то время поживет отдельно от всех. В том нет ничего мрачного и загадочного, но обстоятельства сложились, посему ей стоит на некоторое время отделиться без объяснений.

Чисто персональная проблема, она знает, что делает, во всяком случае, на это надеется. Далее ей хотелось бы, чтобы никто не выяснял отношений и не искал вину, упаси Создатель. Насчет отца – там довольно сложно, он не понял и сердится, так и следует быть, пускай Петю это не волнует.

Может быть, встречаться с отцом дома им не обязательно, он в большом раздражении и сам не захочет, скорее всего. Но если кто из посторонних, кроме Ани, Евы и отца попробует выяснить, где она, то сказать чистую правду, что Петя понятия не имеет. Лучше всего не пускаться в долгие разговоры, а невежливо буркнуть, мол, „туда ей и дорога“»!

Тем не менее, со мной он поговорил, подчеркнул мальчик Петя, потому что тетя Ева попросила, а то бы никогда. Но он сам сообразил, что в моём случае не желается никакого зла, Петя всегда разбирает. Кстати, маман Тамара тоже знала эти штучки, по одному разговору по телефону могла определить отношение, прямо в точку. Это у них от прабабушки Полины. Мама Инна, которую он не помнит, тоже…

А вот Анька – нет, ей надо растолковать и разжевать. Другая система. И отец, они с Анькой, как родные, зануды страшные, им непременно разложи по полкам и прицепи ярлык, пока объяснишь – устанешь. Наверное, поэтому, додумался мальчик Петя, маман Тамара не стала особо объяснять, потому что не поняли бы, и теперь обижаются.

Выглядела она, маман Тамара, недурно, может быть, по-другому, чем раньше, но была полностью сама своя, если я понимаю, о чем он говорит. Не напряжена, не заторможена. А что по-другому? Сейчас. Чуть-чуть оттенки другие, причесана иначе, вид слегка иной, но не слишком.

Что она решила начать новую жизнь, Петя не думает, иносказание понял, насчет нового мужа. Как она сама упоминала, маман Тамара, ей тех мужей, каких имела, хватает до гробовой доски, об этом можно не беспокоиться. Петя, конечно, не знает, каков в быту Анькин отец, а вот его личный – это нечто, далеко не подарок. Честно и откровенно. Может быть, Петя сам такой будет, никто не зарекается, но не хотелось бы.

Под занавес беседы милый ребенок подчеркнул, что о маман Тамаре он не волнуется, с ней всё в порядке, иначе бы он знал. Как она всегда знала, когда у них с Анькой бывали проблемы, каким-то верхним чутьем. Никому другому беспокоиться он бы тоже не рекомендовал. И тут же испросил извинения, что навязывает свои соображения. Вскоре юноша заспешил и побежал, отослав меня к своей бабушке Марианне, она-то скажет о маман Тамаре много чего. И вообще обо всех, только следует слушать, а не спрашивать, отчасти направлять, а так чудесная старушка.

Конец беседы.

«Кто писал, не знаю, а я, дурак, читаю» – цитата с забора отличнейшим образом вписалась в качестве эпиграфа к следующим трудам детки Кати…

Для кого и чего делались стенограммы, записи бесед и комментарии – не выяснено, они лежали в компьютере, а что потом с ними сталось – Бог весть, хотя, Катя, наверное, тоже. Однако никому иному не ведомо, тем не менее приходится привести в действие для полноты картины.

…О чем я собираюсь сделать запись, так до сих пор и непонятно. Да, действительно, я побывала с несколькими визитами, имела долгие беседы непонятного профиля, слушала, спрашивала, но никак не соображу до сих пор: к чему это я?

Наверное, решила исповедаться компьютеру по тем же принципам, по каким люди беседуют с собакой, машиной или лошадью, вроде бы имеется собеседник, хотя и бессловесный. Главное, что возражать не будет и не разгласит. Тем временем автору определенно станет легче. Пока что ему, то есть мне, весьма неймется и каким-то удивительным образом. Сама не вижу связи данного мне вольного расследования и личного активного интереса к нему. Понятно всем и мне в первую голову, что дело Тамары Зориной-Рощинской, она же Добросеева – весьма себе незатейливое и ненужное.

Нет, родным и близким Тамары, им, ясное дело, очень интересно, куда её унесло, а главное – почему? Ненужное оно всем посторонним искателям информации. Я могу согласиться, что моя любимая женщина Любовь Борисовна интересуется Тамарой и тайной ее исчезновения просто по доброте душевной, поскольку сострадает старой подруге Еве и хочет внести покой во взбаламученное семейство сбежавшей Тамары.

Ну ладно, я даже могу допустить, что там возникли секреты по юридической части, которыми любимый адвокат со мною делиться не желает, её полное право! Но даже при всём вышеуказанном, дело о сбежавшей Тамаре никакого интереса не представляет изначально. Друг и бывший шеф О. В. твердил таковые слова неоднократно, мне самой это яснее ясного, но тем не менее!

Что-то держит и даёт бросить. Ни просьба многоуважаемого П. П., ни живейшая симпатия к любимому адвокату, ни даже полученная в счет аванса роскошная коробка от Нины Риччи к сему отношения не имеют.

И даже не чувство вредности руководит, хотя оно развито основательно.

О. В. сказал, что мы со старушкой дружно маемся дурью, к тому же она слегка водит ассистентку за нос. Не отрицаю, но даже и не это. И отнюдь не вызывающее дрожь начало расследования, приехала сыщица хренова к брошенному мужу и шагнула через мёртвое тело на обратном пути.

Страшно и завлекательно, не спорю, но, отнюдь не сыскная лихорадка имеет место, к тому же покойник и впрямь случился посторонний. Мне это мальчик из органов объяснил с удручающей достоверностью. Мол, кроме нас с мужем Гришей подозревать некого, а ежели мы не убивали паче чаяния, то просто забрел неведомый ханыга в открытый подъезд по своим делам, там у него случилась разборка с кем-то, столь же неизвестным. Такого в столичном мегаполисе случается гораздо более, чем хотелось бы, объяснил господин Новожилов, в особенности, гораздо больше, чем ему хотелось на его участке. И если мы с Григорием Добросеевым будем упорствовать, что труп не нашего производства, то он, вероятнее всего, ничейным и останется. А кроме случайного мертвеца под дверями в данной ситуации не просматривается ровным счетом ничего интересного для наблюдателя.

Всё достаточно приемлемо и подробно растолковано. Главное действующее лицо объявило свою добрую волю и исчезло с обозримого горизонта. Точка. Лично я, некая Малышева, сделала, о чём просили, так что же еще? Еще мне, детективу-добровольцу, понадобилось поискать и послушать немножко сверх установленной программы. И вот вам пожалуйста!

Как будто больше делать нечего, детектив-доброволец испрашивает разрешения покалякать сначала с некоей бабкой Марианной, а дальше – больше! Дальше энтузиаст-недоучка вымогает из заслуженного адвоката координаты первого мужа Тамары и едет с ним объясняться. Помилуйте, зачем? И на место службы мадам Добросеевой тоже черти носили.