Дальше был чудовищной силы рывок и жгучая боль от лопнувшей лямки. Пролетев шагов семь, она раскидалась, как тряпичная кукла. Встать бы она не смогла.

   К счастью, в том не было смысла: Шаш больше не помнил о ней. Стряхнув с щита пыль, поиграв им на солнце, он обратился взглядом вперёд - и вдруг замер.

   В нём на глазах что-то менялось: он будто стал выше, прямей; он перехватил Нэн'Ашхар, словно тот был тростинкой. Ещё мгновение Шаш глядел сквозь каменную арку, а затем прошёл под ней, и Мира могла поклясться, что красная скала стонет от каждого его шага.

⁂

   Изгнана.

   Странное слово. Мира пробует его, катает на языке. Страшно: она впервые одна. Может, не поздно вернуться? Кинуться в ноги? Просить, умолять? Может, встать на колени у Древа и стоять так дней семь, до полного цвета? Быть может тогда всё обойдётся?..

   Нет! Нельзя себе врать!

   Луми - умрёт!..

   ...а затем?

   Ей не верилось, что после Луми будет хоть какое-то "затем". Как будто Мира когда-нибудь сможет снова смотреть Гилту в глаза. Как будто она захочет одна поехать в каменный город. Да будь он проклят вместе с его домами, его колоннами и воздушным шаром!..

   Мира вспомнила ночное обещание, и в ушах её зашумело от ярости.

   - Хорошая у тебя сестра, Луми... - она процедила. - Неспособна даже перед смертью показать тебе какой-то чёртов воздушный шар!

   И она зло глянула в небо, словно желая убедиться, что никакого шара там нет.

   Шара там действительно не было. Вместо него над далёкими красными дюнами разливалось сияние. Прекрасное изумрудное сияние, о каком она и Луми слышали только однажды - от Гилта. Ей вспомнилась старая книга, рисунок на ветхой странице. Ей вспомнился Шаш, и она замерла.

   А вдруг та легенда всё же правдива? А если позвать безумца сюда? Не поймёт языка? Так она разозлит его или приманит, как угодно заставит прийти!

   Чем дольше она взвешивала свою эту мысль, тем шире был её шаг, тем легче делались ноги. Мира навестила тайник, бросила взгляд на уже не родную деревню внизу - и вышла сквозь арку из двух наклонных скал.

   Она бежала в объятия красных песков и сердце её рвалось из груди, а в небе над дюнами сияла аврора - плескалась в густой синеве, будто вымпел.

   Будто грозное знамя триумфа людей.