— А я не прошу тебя ничего покупать, — огрызнулся Денис. — Я прошу только выбрать. Я обещал тебе подарок за помощь со сделкой. Неужели ты не можешь согласиться хотя бы на платье!

Он не только повысил голос, но и усилил хватку на руке строптивой спутницы.

— Я согласилась сходить с тобой в музей и блинную. С тебя должно быть довольно! Мне не нужны ни платья, ни кольца, ни чего бы то ни было. У меня есть все, что мне надо.

Белка поставила запястье ребром, как учили на курсах по самообороне, и освободилась от руки Дениса.

— У меня даже есть то, что мне не надо. Эта чертова Тесла! Все, что мне от тебя нужно, так это чтобы ты меня не трогал, понятно? Не пересекай мое личное пространство, не спросив разрешения. Это элементарная вежливость и воспитание, если ты не понимаешь…

— Я все понимаю!

Денис сказал это таким тоном, что Белка не сомневалась, сейчас ей точно придется заверять таксиста лично, что дома у нее найдутся и наличные, и кредитка. И все же Денис просто забрал у нее пустую бутылку из-под воды, чтобы занять себе руки.

— Тогда чего смотришь на банки, а не на меня?! — разозлился он в кафе во второй раз и, кажется, серьезнее первого.

Он явно хотел еще что-то добавить, но Белка хлопнула по столу ладонью, да так громко, что сама же поморщилась. И от боли тоже.

— Я смотрю на вещи, понятно? На красивые вещи. Я их изучаю. Цвета, формы, идеи… Я не знаю, чем ты занимаешься по жизни, кроме домов, но на что-то у тебя тоже имеется профессиональный взгляд и ты бесконтрольно заостряешь на этом внимание. Согласен?

— Так ты хочешь знать, чем я занимаюсь? — он оставался на взводе. — Тебя я без бейджика не устраиваю?

— Да мне плевать, чем ты занимаешься?! — Белка прикусила язык, заметив, как официант, стоявший на входе, покосился на них через пустой зал. — Мне плевать на твою машину, твои деньги, этсетера, этсетера. Не надо мне все это совать под нос. Может, ты так привык, не знаю. Может, ваши девчонки такие… Ну, — Белка качнула головой на манер китайского болванчика, — я уже побывала в шкуре одной такой твоими стараниями.

По губам Дениса скользнула легкая улыбка, но тут же исчезла, оставив его лицо по-прежнему каменным.

— Меня интересует человек и только, — продолжала Белка. — И чем больше ты действуешь мне на нервы, тем меньше и меньше нравишься мне…

— Так значит, я все-таки тебе нравлюсь? — теперь перебил Денис.

Он протянул через стол руки, чтобы поймать Белкины пальцы, но поймав первым ее суровый взгляд, вспомнил свое обещание не трогать ее без разрешения и убрал их под стол.

— Мне нравятся твои глаза. Я сказала это в первую же встречу. И когда я смотрю на тебя, я думаю про них и про краски, которые надо замешать, чтобы получить такой цвет. И мысль, что у меня ничего не получится, бесит меня очень сильно.

— А почему у тебя должно не получиться? — он откинулся на спинку стула. — Ты мне кажешься уверенной в своих силах художницей. Не знаю, как формы, я в этом действительно нифига не смыслю, но цвета на твоих картинах очень яркие.

— Это просто свойство акриловых красок. Я масляными не рисую. Мне не нравится их запах. И еще я люблю рисовать быстро, а масло долго сохнет.

— Хочешь сфоткать мои глаза? — он сунул руку за телефоном. — Что за хрень? Какие пять процентов! Я же заряжал его в машине!

— Ну, — Белка улыбнулась. — Придется тебе позировать мне еще раз. Ничего не поделаешь?

Денис вернул телефон в карман.

— Сегодня? Это твои планы на вечер?

Белка отвела глаза. Сердце бешено колотилось, не давая искомого ответа: да или нет. К счастью, в дверях показался официант, он поставил перед ними огромные квадратные тарелки с круглыми поджаристыми блинами и, пожелав «бон-апети!», удалился.

— Ну, бывала здесь раньше? — спросил Денис, поняв, что вопрос его вновь проигнорирован.

Белка вцепилась зубами в край стакана с лимонадом. К чему отвечать? Она выдала свое знакомство с блинной, когда сказала, что вход за углом, а на улице под вывеской стоят столики соседнего ресторанчика. Сейчас ему просто хочется ее словесного признания, чтобы в очередной раз переиначить ее слова на нужный ему лад. Белка оторвала взгляд от салфетки с изображением парусника и пожалела, что напротив нее, как в прошлый раз, сидит не Тьерри. Сейчас под испытующим взглядом Дениса первый блин уже встал ей поперек горла. Своей ценой уж точно и невозможностью поучаствовать в оплате счета.

— Наверное, они пекут блины из золотой муки, — выдала она, подцепив ножом край второго блина, чтобы сложить его пополам. — У нас за такую сумму можно гору блинов заказать.

— У вас — это где? Я до сих пор не знаю, откуда ты. Хотя про Псков я прекрасно помню.

— Ну… Допустим, в Портленде. В Монреале, где я учусь, тоже цены высокие, это ж Квебек с французской спесью и бешеными сэйлс-такс. И все же нам далеко до европейских цен. Нам абсолютно не выгодно отдыхать в Европе.

— И что тогда ты тут делаешь?

— Понятия не имею. Музеи я все объездила еще в первые года, а сейчас море и мольберт. Моря у меня было выше крыши из-за придурошного брата с его новой страстью к сейлингу. С отцом я думала порисовать… Появился ты, и сбил мне все планы.

— И ты этому рада? Или поэтому ты злишься на меня? У тебя, кажется, каникулы? Зачем рисовать?

— Затем, что у меня дабл-мэйджор. Свободное искусство, то есть языки, и художественное искусство, живопись и там немного мультимедийных технологий, чтобы приземлить мои натюрморты, как ты и хотел. Так что отдыхать мне некогда. Я это знала и я с этим мирюсь. Даже в отпуске.

— А вот я с этим мириться не хочу, — на этот раз у Дениса получилось ухватить ее за пальцы. Чуть липкие от апельсинового желе, он поднес их к губам и поцеловал. — Белка, так тебя ведь зовут дома? Ты мне очень нравишься. И я хочу, чтобы ты стала самым лучшим воспоминанием этого отпуска. Ты уже стала, — добавил он быстро, сощурив глаза, — но я хочу большего, понимаешь?

Она кивнула и, высвободив один палец, указала ему на полную тарелку:

— Куда больше? Ты это не доел еще!

Он выпустил ее руки.

— Какая же ты все-таки противная девчонка. Но ты ведь все равно скажешь мне «да». К чему ломать комедию? Оставь это русским сучкам, которые так набивают себе цену. Чего ты хочешь от меня, скажи. Я, может, чего-то не понимаю. Я уже даже твой акцент не слышу, но зато теперь основательно прочувствовал, что говорю с иностранкой. Я тебе про Фому, а ты мне постоянно про Ерему.

Белка стиснула почти пустой стакан.

— Дело в том… — в последний момент она прикусила язык. Нет, ему не надо знать про ее обет безбрачия. — Я тоже тебя не понимаю. Ты рассказываешь мне о своей несчастной любви и тут же лезешь с поцелуями…

— Никакой несчастной любви у меня не было, — прорычал Денис. — Просто думал, что выбрал себе нормальную девчонку, а она оказалась обыкновенной сучкой, которая использовала меня, чтобы выйти на кого покруче. Обидно мне? Конечно, обидно. Я же не трахал ее подружек, которые, кстати, были покрасивее. А с тобой извини, что так вышло. Но ты сама напросилась на подобное предложение своей ложью. И вообще… Можно дать в морду за нежелательный поцелуй. Не так игриво как ты, а по-настоящему. Но ведь ты играла со мной, не ври. Хотела просто подзадорить. Если бы не гроза, я бы так и не узнал от тебя правду, но ты бы была в моей постели, это точно. Ради эксперимента. От скуки. Чтобы отвлечься от мольберта. Я не дурак. Я вижу тебя насквозь. Тебя злит открывшаяся правда. Но, Бель, какая к черту правда! Я ведь все равно ничего о тебе не знаю и не хочу знать. Я не смотрю на твой паспорт, только на твое тело. Больше ни на что. И ты не смотришь на мою машину и на кредитку, и это просто выносит мне мозг. От счастья!

Белка стукнула по столу пустым стаканом.

— А что тебе не поискать подружку в своем кругу?

— А они еще хуже, уж поверь мне.

— Так я тебе уже сказала: поменяй машину, уйди от папы, живи обычной жизнью и будет тебе счастье.