Литмир - Электронная Библиотека

Её мягкие губы оказались ледяными, и, ощущая, как жаром отдаётся внутри прикосновение нагого девичьего тела, Ниов вдруг понял, что отмель куда-то уходит у него из-под ног. Не чуя под собой земли, он летел в бездну, и мириады звёзд взрывались в его сознании яркими искрами. Девушка навалилась на него сверху, не разжимая крепких объятий, и он бултыхнулся в воду.

Почувствовав, что идёт на дно, Ниов вытянул ладонь, чтобы отыскать опору, однако, не нащупав песка, пальцы провалились в податливое течение. Обездвиженный цепким хватом девичьих рук и ног, Ниов затрепыхался, пытаясь освободиться, но она ещё сильнее впилась ему в губы. Напрягшись, Ниов оттолкнул её от себя, от усилия выдохнув из лёгких последние пузырьки воздуха, и тут же вскрикнул от боли, когда распалённая азартом схватки девушка вцепилась зубами в его язык. Ошалев от солоноватого привкуса во рту, он изогнулся ужом и, замотав головой, вырвался из мучительного плена. Дна всё ещё не было, и, увлекаемый незнакомкой, теперь он просто тонул в сомкнувшемся над ним непроницаемом водном капкане. Надсадная боль поднялась в груди, требовавшей немедленного вдоха, в висках колотились чётким ритмом удары сердца, и он попытался вывернуться, но тонкие пальцы намертво сомкнулись на его шее, и, пытаясь вырваться, Ниов задёргался всем телом. Погружаясь в пучину, он чувствовал, как горло сжимается железным кольцом, и, почти теряя сознание, вывернул подбородок и куснул терзавшие его руки. Не ожидая ответного напора, девушка отпрянула, и Ниов рванул вверх, загребая от плеча. Не желавшая упускать добычу, она ухватила его за колено, и, резко выпрямив ногу, он вдарил ей пяткой в переносицу. Вместо кровавого пятна в мутной взвеси растеклась какая-то яркая жёлтая жижа, и Ниов почувствовал, как стопу обожгло едкой кислотой. Лягушкой дрыгнув ногами, он выгребал наверх, но жёлтый туман разросся, непроницаемым покрывалом заполняя всё вокруг, и теперь он не видел, куда плыть.

Инстинктивно ощутив чьё-то движение, он отмахнулся рукой, и его пальцы ухватились за мягкие водоросли. Сообразив, что это её волосы, Ниов намотал их на кисть и, резко рванув, принялся крутиться волчком. Бьющаяся в бесплодных попытках освободиться, девушка волочилась за ним по кругу, тёмным силуэтом рассекая жёлтую мглу. Внезапно она стала будто разрастаться вширь, и извивающиеся змеи длинных волосистых щупальцев разорвали её грудь и спину, протянувшись во все стороны. Хлестнув Ниова по лицу, одно из них бичом распороло ему скулу. Воду заволокла кровавая пена, и, схватившись рукой за лицо, Ниов ослабил хватку. Чувствуя, что жертва сдаётся, девушка кинулась к нему, скручивая его тугими жгутами по рукам и ногам. Перевернувшись плашмя, Ниов что есть силы вдарил коленом ей в живот. Видя, как она согнулась пополам, он вцепился ей в голову и ногтями принялся выдирать клоки волос. Девушка заметалась, словно в агонии, и, ощущая, как сдерживающая его путы бессильно обвисли, он ринулся вверх.

В ту самую секунду, когда обезображенный асфиксией рот непроизвольно раскрылся в перекошенной гримасе, он вынырнул на поверхность и, резко вдохнув свежий ночной ветерок, стал судорожно оглядываться.

Ровное течение воды мерно журчало в лучах Луны, не нарушаемое ничем. Безжизненный берег был в десяти шагах, всё так же залитый белым сиянием. Замолотив руками по воде, Ниов в два счёта догрёб до отмели и, выскочив на сушу, как ошпаренный, не останавливаясь, ринулся прямо в гору. Падая на колени и ломая ногти об осыпавшийся крутой склон, он, запыхавшись, вскарабкался наверх и, перевалив через край обрыва, повалился навзничь, словно пойманная рыбаком плотвица, лупоглазо хватающая воздух на берегу. Обожжённая нога сильно саднила, и, усевшись, Ниов потянул стопу, чтобы посмотреть поближе. Только тут он увидел длинную прядь серебристых кудрей, накрепко зажатую в сведённом судорогой кулаке.

Глава 3. Омут

– Русалки, – со знанием дела заявил Гордей, наматывая на палец шелковистые локоны. – А здорово ты у неё выдрал!

Не расположенный шутить, Ниов хмуро посмотрел на товарища и отвернулся.

– Да, видать угодил ты в Русалочий Омут, – примирительно продолжал Гордей. – Вот она и пыталась утянуть тебя под воду.

– Откуда ж он взялся тут? Река-то километров на пять в обе стороны бреднем исхожена, тут же курам по колено!

– Это дело такое, брат, не иначе тут колдовские штучки замешаны. Раньше русалки в каждом озере да притоке водились, всё в заводях резвились да изредка заманивали нашего брата. А нынче повыловили их всех из-за слёз-то и чернокнижникам посдавали за сундук золотых. Чай, сказывают, что слёзы-то у них чародейские. Кто такую слезу добудет да желание загадает, того речная дева поцелуем одарит, а в довесок и желание исполнит. Да только где ж этих слёз-то напасёшься? Редко их прячут русалки, да всё по потайным гротам, куда и вовек не попасть. Вот и ходят охотники по ручьям с сетями да бреднями, всех уж повыудили, а как поймают – хвать, и ведут к чернокнижнику. Уж он-то знает, как из них слезу добыть, только, сказывают, тёмное это дело. Что он над ними учиняет, не знаю, только кричат они диким голосом да плачут, всё кричат да плачут, а тот, знай, собирает слёзы в кувшин.

Вот оставшиеся русалки и озлобились, лютой ненавистью полны к деревенскому люду, всё норовят их в омут затащить да кровь из них высосать. А омут-то непростой. Поговаривают, что есть у них русалка-чародейка, вроде ведьмы, но в воде живёт, так она их колдовству чёрному научила. И теперь в Полную Луну срезают они водяные лилии да несут на прибрежный луг омыть росой вечерней, а после караулят у берега под вётлами. Как увидят зазевавшуюся скотину, так в воду её тащат, а там вяжут ей ноги прядями своими да ждут, пока брыкаться перестанет. Потом вспарывают ей брюхо да вынимают сердце трепещущее и кладут то сердце внутрь лилии. Так вот, где они эту лилию на воду спустят, там она и потонет, да откроется Русалочий Омут бездонный. Уж тут-то им раздолье.

Выходят они потом на мелководье в лунном свете волосы чесать, а космы-то у них, почитай, до пят, и с них они громадную силу имеют. Полная Луна им кудри-то серебрит да чарами заклинает, чтоб лицо их дивной красотой цвело да случайных путников завораживало, чтоб русалки тех с собой купаться манили, а уж в реке распластаются их локоны длинными лентами и, точно змеи тугие, обвяжут руки-ноги. Хоть и барахтается молодец, а выплыть они ему не дают и на дно за собой тянут. И чем длиннее пряди, тем больше в них лунной силы хранится, да тем вероломнее они тело опутывают. Оттого и спасенье единственное – обходить реку стороной в лунные ночи, шагу на берег не ступать да коней на водопой не водить. Ну а уж коли попался на крючок, и дева тебя в кокон завернула да на глубину тянет, одно только средство – ей волосы отсечь. Без кудрей своих она силу-то потеряет да и отпустит тебя. Потому-то и нужно нож на поясе носить да никогда его не снимать, а главное, следить, чтоб наточен был. А иначе утащит на глубину на верную погибель. Видать и ты в такой Омут угодил.

– Что ж теперь будет? – испуганно зашептал Ниов. – Вдруг она за волосами своими вернётся?

– Да брось, – отмахнулся Гордей. Окромя июльских плясок под Полной Луной на сушу им ходу нет. Ты, главное, по темноте на луг не ходи да по ночам к воде не суйся.

Подуспокоившись, Ниов откинулся на мягкое сено, задумчиво покусывая сухой стебелёк, но тут же опять вскочил.

– А с этим-то мне что делать? Куда мне его девать? – выпалил он, тыча в лицо Гордею мягким клоком закрученных тугой спиралью локонов.

– А ничего не делать. Сожги, да и дело с концом.

Глава 4. Прядь

Огонь никак не хотел заниматься. Порывы ветра, толкавшиеся в бок, силились распалить уже струившиеся лёгким белесоватым дымком концы ветвей, но то ли прутья были слишком мокрые после ночной росы, то ли руки его настолько тряслись, что моментально сбивали мало-мальски вспыхнувшую красную искорку. Промучившись битых полчаса и изведя почти весь коробок, Ниов с раздражением швырнул охапку сучьев на землю и плюнул.

2
{"b":"688152","o":1}