– Нет, нет! – Можно было бы сказать, что седой юноша захлебывался слезами, но это было не так. – Я не прокаженный! – Он просто не мог плакать. Из уголков его глаз вплоть до самого подбородка тянулись черные полосы.

Именно из-за них вкупе с черными лохмотьями, заменявшими юноше одежды, люди ошибочно принимали его за прокаженного.

Неприкасаемого.

Из-за поворота, около которого и стоял Хаджар, послышался лязг металла и тяжелый гул, которые издавали кованые сапоги, бьющие по мостовой.

Нетрудно догадаться, что служивые, государевы люди, сделают пусть и с предполагаемым, но прокаженным. Этим несчастным вход в город был запрещен под угрозой смертной казни.

Ведь одно неловкое движение – и могла начаться эпидемия, которая уничтожила бы все в пределах досягаемости человеческого взора.

Хаджар потянулся было к упавшему от бессилия на мостовую юноше, но его рука прошла сквозь парня. Не всколыхнула ни одежд, ни всклоченных седых волос.

– Это просто сон, Хаджар, – прозвучало рядом.

Хаджар повернулся. Рядом с ним стояла фигура, наполовину созданная из ожившей тьмы и наполовину – из пока еще не разложившегося скелета. В центре груди существа билось красное кристаллическое сердце.

Воспоминания постепенно возвращались в сознание Хаджара. Он увидел сцену, как сражался с туманом на поверхности озера, а затем – как его спутники и друг, Эйнен Островитянин, исчезли под покровом цветочного луга.

– Просто сон, – голосом, буквально истекающим грустью, повторило существо.

В этот момент из-за поворота показалась стража.

– Вон он! – громыхнул бегущий впереди сержант. – Если не хотите к дому праотцев, то не дайте этому псу к вам прикоснуться!

Хаджар не узнал ни герба, на нагрудников служивых, ни их брони. Такой он еще не видел. И при всем его скепсисе к нынешнему вооружению у городских служивых, эта выглядела еще хуже.

Такое впечатление, что она вообще не являлась артефактной. А ведь даже в эпоху ста королевств, которая миновала демон знает когда, уже наладили производство артефактной брони.

Получалось, что времена, в которые Хаджара отправил явно чужой сон, уходили куда-то к самым корням древа истории.

– Нет, вы не понимаете, я не прокаженный! – Служивые уже окружили юношу. Выставив перед собой щиты и копья, они взяли его в кольцо, которым обычно сковывают опасных пленных или хищных зверей. – Я лишь ищу помощи… я ищу Тисэ. – По отношению к высушенному, почти не способному шевелиться несчастному такая мера предосторожности явно выглядела лишней.

– Прикончить пса! – рявкнул сержант. – Только аккуратней! Смотрите, чтобы на вас не попала его гнилая кровь!

Служивый уже замахнулся своим копьем, но в этот момент вперед вышел самый юный из городских стражей.

– Ты совсем из ума выжил от нехватки баб, молодой?! Жить надоело!

– Постойте, лэр сержант! Кажется, я уже где-то слышал имя.

– Что еще за имя?

– Имя – Тисэ.

Юноша, только недавно его произнесший, тут же оживился. Он потянулся рукой к молодому стражнику. Ему дрожащие губы прошептали:

– Вы знаете Тисэ? Вы ее видели?

Хаджар же раз за разом мысленно прокручивал произнесенное “лэр”. Он не помнил, чтобы хоть кто-то использовал столь архаичное военное обращение. Опять же – даже в эпоху ста королевств так не говорили.

– Как давно это произошло? – спросил он у странной фигуры, стоящей рядом с ним.

Воспоминания полностью вернулись к Хаджару. И теперь он понимал, кому именно принадлежал этот странный сон. А еще то, что в данный момент он, скорее всего, находился в тюрьме, которую возвели именно ради этого… создания.

– Во времена, когда еще не погасла Большая Северная Звезда. Покровительница всех странников.

Хаджар ничего не слышал о Большой Северной Звезде. Но, даже если воспоминания о светиле, о котором существо отзывалось с таким уважением, стерлись в пыли эпох, то…

Проклятье… сколько сотен тысяч лет минуло с тех пор?

– Нет, я не видел Тисэ. – Стражник опустился на корточки и, игнорируя предостерегающие, грубые слова сержанта, голой рукой сжал ладонь настрадавшегося юноши и помог ему подняться на ноги. – Ты ведь Б…

Имя юноши заглушил порыв ветра, и Хаджар не смог разобрать произнесенного слова. А читать по губам было бесполезно. Язык, на котором говорили местные, Хаджар попросту не знал, а нейросеть и вовсе сочла его давно умершим.

Ни в одном современном диалекте не осталось и следа от этого наречия…

– Да, – кивнул юноша. – Это я.

– Сержант, – стражник повернулся к офицеру, – я знаю этого несчастного. И он действительно никакой не прокаженный.

– Да я уже вижу, – буркнул офицер.

Он смотрел на то, как его подчиненный без страха трогал голыми руками этого бродягу.

Хаджар же вспоминал, что проказа в этом огромном мире была не такой, как на Земле. От простого прикосновения она распространялась мгновенно, а симптомы в виде гниения проявлялись в считанные секунды.

– И кто же это такой, рядовой? – Сержант поставил копье рядом с собой.

– Бродяга, – пожал плечами служивый. – Сбрендивший несчастный. Несет чушь о том, что его возлюбленную Тисэ украл бог войны Дергер.

– Да, да! – юноша, обламывая ногти, попытался схватиться за броню поднявшего его на ноги стражника. – Он увез ее на своей колеснице, запряженной огненными псами!

Он продолжал говорить что-то еще. О том, что молился Яшмовому Императору целую неделю. О том, что совершил все древние обряды, какие только смог найти.

Но вместо этого лишь только истратил слезы. Он плакал от своего бессилия так много, что соль прожгла в его коже две черные полосы.

– Сумасшедший, – сержант сплюнул на землю и посмотрел на юношу. – Отведите его в казарму и накормите.

– А дальше что?

Офицер обернулся. Горожане внимательно, пусть и находясь на почтительном расстоянии, следили за происходящим.

– Отправим вон из города, – нарочито громко ответил сержант. – Нам здесь нищие безумцы ни к чему. – И уже куда тише он добавил: – И обездоленные войной тоже.

Развернувшись и блеснув зажатым под мышкой шлемом, он отправился вниз по улице.

Следом за ним поспешили и остальные стражники. Один из них едва ли не тащил на себе беззвучно и без слез рыдающего, похожего на мумию юношу, который все повторял:

– Тисэ… дождись меня, Тисэ… Тисэ, я приду за тобой.

В следующее мгновение Хаджар уже вновь стоял на цветочном лугу.

Он тяжело дышал.

Но даже так – неотрывно смотрел на тень с бьющимся алым демоническим сердцем.

– Это ты… – прохрипел Хаджар. – Ты – Горшечник.

Хаджар слышал эту историю всего несколько лет назад. Пять, может быть, уже шесть лет тому назад. Еще в те времена, когда они только начали с Эйненом работать охранниками в караване Рахаима.

Тот, перед тем как рассказать об истинной цели похода каравана, поведал им старую легенду. Частично ее слышали все, но в столь полной версии, как рассказал Рахаим, ни Хаджар, ни Эйнен не припоминали.

По ней получалось, что гениальный горшечник, которому было под силу вылепить все, на что мог упасть взгляд, влюбился в девушку-красавицу – принцессу города.

Они вместе сбежали.

Жили в хижине в лесу, радовались мелочам. Горшечник лепил, как и положено названию его профессии, самые простые горшки для сельчан.

Принцесса работала с землей и живностью. Но постепенно ее точеная, неземная красота начала грубеть. Сначала руки, потом волосы, а когда постепенно смазывалась линия талии, не вытерпел бог войны Дергер.

Он с самого рождения прекрасной, как теперь знал Хаджар, Тисэ был беззаветно в нее влюблен. И каким-то странным образом умудрившись, как опять же теперь понимал Хаджар, нарушить законы неба и земли, вмешался в жизнь смертных.

Он увез Тисэ на седьмое небо, а горшечник остался тосковать по возлюбленной на земле. Собственно, ради него богиня любви и создала эликсир, который сохранила у себя древняя цивилизация магов.