Они пришли ночью. Проснувшись от скрипа, Элисс увидела две высокие фигуры священников в дверном проеме.

– Она все еще не вернулась, – голос был незнаком Элисс, но, судя по интонации, именно его обладатель был главным среди этих двух.

– Мы прочесали всю округу, ее нигде нет. Может, утонула? – в словах второго священника читалась надежда – он очень хотел, чтобы все было именно так.

– Утонула на глазах сотни людей и никто этого не заметил? Вы говорили с мальчиком, который был с ней в паре? – главный начинал раздражаться.

– Он говорит, что во время обеда побежал к своим друзьям, а когда вернулся, ее уже не было. Вы думаете… это вернувшиеся? – Элис узнала голос. Это был их наставник Каррим. И он был явно чем-то напуган.

– Я ничего не думаю, нужно продолжить поиски. Занятия завтра проходят по плану, – дверь закрылась, они ушли.

А Элисс лежала в темноте, чувствуя себя преданной. Каррим был их наставником всю жизнь, а сейчас говорит о смерти своей подопечной с надеждой в голосе. Никогда еще Элисс не чувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. В этот момент разрушились все ее иллюзии – она больше не могла относиться к священникам как к родителям. Легенда о том, что священники – самые чистые души, вернувшиеся на Землю из Рая, рухнула.

На следующее утро перед завтраком в комнату вошел Каррим. Нарочито бодрым голосом он попросил девочек никому не говорить о том, что Арила пропала. На взволнованные вопросы ответил, что девушка сейчас находится в лечебнице и в ближайшее время в комнату не вернется. Элисс старалась не смотреть ему в глаза. Она знала правду, но не стала никому ее рассказывать. Ей не хотелось, чтобы пропажа Арилы превратилась в местную сенсацию, и тем более оказаться в самом эпицентре обсуждений.

После завтрака священники повели свои группы на работу – Элисс снова предстояло рыбачить. Мышцы после вчерашнего ужасно болели, и она надеялась, что сегодня в пару поставят какого-нибудь мальчика, иначе руки просто отвалятся. Ребята прошли через просторный парк, окружающий монастырь – тысячи разнообразных растений делали воздух не только чистым, но и душистым. Что ни говори, а священники умеют жить с комфортом. Но группа вышла в рабочий район, и в нос Элисс сразу ударила вонь, а из бараков, стоящих вдоль дороги, до процессии донеслись привычные для этого места звуки: чавканье, визги, стоны. В открытое окно одного из бараков Элисс увидела старика, лежащего на полу в углу длинной комнаты – бетонированный пол был усыпан испражнениями, огрызками, костями. Элисс сначала показалось, что старик мертв, но тут тело поползло к центру комнаты, где прямо на полу громоздился запас еды. Ноги старику не подчинялись – они просто волочились за ним. Несчастный был близок к цели, когда на него налетел молодой крепкий парень. От града ударов старик защищал только голову, а мужик методично махал кулаком, как обезьяна, пытающаяся расколоть орех. Он стучал ручищей, пока колтун седых волос не окрасился кровью. Элисс показалось, что старик уже мертв, но тут он, уже гораздо медленнее, пополз обратно в свой угол.

Элисс отвернулась и побежала догонять свою группу. Ей сейчас очень хотелось верить, что душа старика находится где-нибудь в Раю. Почувствовав на себе взгляд, девушка резко обернулась. Неподалеку стояло тело с метлой. Оно смотрело прямо на нее… осмысленно. Глаза не были стеклянными, это тело думало, и думало о ней. Элисс бросило в холодный пот – она ускорила шаг и побежала, услышав, что тело идет прямо за ней и ускоряется. Впереди замаячила группа. Только догнав подруг, Элисс осмелилась обернуться. Улица была пуста.

Воспоминания помогли убить время до утра, но спать хотелось ужасно, а предстояло еще немного потерпеть. Оторвавшись от окна, Элисс чуть не закричала: в центре комнаты молча стоял ангел, а она даже не слышала, как он вошел. Небесное создание смотрело и улыбалось – не улыбаться оно не могло. Впервые увидев одного из хозяев Рая так близко, Элисс окончательно убедилась, что его добродушие – всего лишь маска. Пустые глазницы и будто резиновое лицо, искусственная улыбка и тишина заставляли кровь стынуть в жилах. Ангел о чем-то думал, а Элисс боялась даже пошевелиться. Немая сцена длилась около минуты, пока наконец ангел не принял решение – поставив корзину с фруктами на стол, покинул домик.

Элисс выдохнула. Кто знает, на что способны эти белые сущности? На этот раз повезло, но дело не окончено. Уже понимая, что рискует, Элисс снова повернулась к окну, чтобы продолжить наблюдения за островом несчастной Бити. А там уже собрались четыре ангела – их тени мелькали, исполняя какой-то ритуал. Пол под ногами вздрогнул и завибрировал, а остров Бити стал уменьшаться в размерах, медленно погружаясь в океан. Спустя полминуты на поверхности остались торчать только пальмы, а еще секунд через десять не осталось и их – лишь ангелы продолжали парить над водой. Поняв, что ничего интересного больше не предвидится, Элисс легла спать.

Проснулась она уже днем – свежая и бодрая. Слава богам – у духов, населявших Рай, не может болеть голова от недосыпа. Элисс выскочила из дома и направилась по мосту прямиком на то место, где еще вчера волны омывали остров ее приятельницы. Она собиралась осуществить вторую часть плана, очень надеясь, что ее бестелесной душе не составит труда долго находиться под водой. Набрав в легкие побольше воздуха, Элисс нырнула. Глубина оказалась совсем детской – не больше двух метров. Учитывая, что когда-то девушка легко конкурировала с рыбами бурной, мутной реки, омывающей Инрам, проблем не предвиделось. Пара гребков, и Элисс на дне. Оно оказалось абсолютно ровным – никаких следов вчерашнего апокалипсиса в целом и острова в частности девушка не обнаружила. В песке белело что-то совсем небольшое, но явно не природного происхождения. Без труда доплыв до находки и вытащив ее из песка, Элисс оттолкнулась ногами от дна и стремительно понеслась к поверхности.

Дверь откроется с минуты на минуту. И я впервые едва себя сдерживаю, чтобы не начать дергать ручку. Интересно, как пройдет мой первый день в роли бунтаря? Еще вчера я планировал обсудить все с моими товарищами по несчастью, но сегодня было не до этого – энергия бурлила, требуя действовать, а не говорить. Дверь скрипнула, я, подобно урагану, вырвался наружу и остановился как вкопанный. Коридор потерял свою бесконечность, с каждого конца обзаведясь тупиком. Кажется, тени просто вырезали нас из общего Ада – хорошо это или плохо, пока не понятно. Стол и стулья тоже отсутствовали, а в самом центре коридора стоял тот самый мальчик. Ребенок вовсе не был привлекательным малышом. Его и без того узковатые, не слишком красивые глаза теперь горели ярко-красным огнем. Позади новичка, впиваясь когтями в его голову, парила тень. Устав ждать, когда все соберутся в коридоре, тень махнула свободной рукой, и души кубарем выкатились из своих комнат, после чего двери захлопнулись.

– К сожалению, вчера вы видели слишком многое, – голос мальчика изменился со вчерашнего дня, стал тихим и скрипучим, и, несмотря на это, эхом отскакивал от стен. По жабьи растянувшись, его губы искривились. – Для вашего блага вы должны пройти реабилитацию.

Конечно, говорила тень, а вовсе не мальчик – я сразу понял, что тварь использует беднягу в качестве передатчика.

– Сегодня вы познакомитесь со своим новым распорядком дня, – по мере того, как когти впивались все глубже в голову, кончики пальцев ребенка начали подергиваться.

Я ждал. Теперь, когда тень шипела прямо передо мной, вчерашняя решимость позорно таяла. Как заклинание, я твердил себе: возьми себя в руки, тебе нечего терять! Я душа, я бестелесный дух, нужно лишь сделать первый шаг, осмелиться. Каждая секунда промедления искушала, но я должен. Не хочу сгинуть в этой дыре, как жалкий червяк. Чувствовалось, что мое настроение кое-кто разделял – напряжение вокруг сгущалось.

Когда я побежал, стремительно сокращая расстояние между собой и тенью, страх исчез, остался только адреналин. В паре шагов от цели моя рука начала подниматься для удара, и тут тень подняла свою конечность. Меня швырнуло о стену, как тряпичную куклу, и если не размазало, то только благодаря моей прижизненной монастырской подготовке. С пола я видел, как рука твари начала сжиматься в кулак. Это движение отозвалось во мне тысячей раскаленных игл – дикая боль пронзила каждый орган, каждый миллиметр кожи. Я одновременно ощущал, как ломаются кости, как взвыли разом все зубы, как разрывается живот. Свернувшись в клубок, я не хотел кричать, но выдержал не больше трех секунд. Дикий крик сам вырвался из моей груди, а боль не отпускала ни на миг. Я орал, корчась на полу, а тень изучающе смотрела на меня.