В 1763 г. британский парламент принял законы о судоходстве, по которым товары могли ввозиться и вывозиться из английских колоний в Америке только на британских судах. Это лишало колонистов возможности выбора, превращая английских судовладельцев в монополистов, диктующих им свои цены. Кроме того, все предназначенные для колоний товары должны были грузиться в Англии, независимо от того, откуда их везли. Тем самым на колонистов возлагалась обязанность платить метрополии за посреднические услуги. Цена доставляемых в Америку товаров возрастала и потому, что за них приходилось платить двойную пошлину – при ввозе в Англию и при ввозе в ее колонии.
В 1764 г. парламент принял так называемый закон о сахаре, вменявший колонистам в обязанность выплачивать еще и дополнительный налог за ввезенные в Америку сахар, вино и некоторые другие товары. В колониях свирепствовали королевские сборщики налогов, бдительно осматривавшие все корабли, прибывающие в гавани американских портовых городов. Если на борту обнаруживался скрытый от налогообложения товар, дело могло дойти до конфискации судна. Страсти в колониях накалялись, а протест против произвола властей привел к стремительному росту контрабанды.
Год спустя интересы колонистов еще раз были ущемлены принятием Акта о гербовом сборе, по которому американцы должны были платить налог при приобретении любой печатной продукции – от книг до игральных карт – или оформлении любого официального документа. В знак уплаты налога на издание или бумагу наклеивалась гербовая марка. Колонисты не возражали против налогов вообще и готовы были платить их регулярно, однако они считали, что при введении новых податей должно учитываться и их мнение. В том же 1765 г. 27 депутатов от девяти колоний собрались в Нью-Йорке, составив и отправив королю и парламенту петицию об отмене закона о гербовом сборе. И закон был действительно отменен, но не потому, что правительство устыдилось его несправедливости. Задетые за живое новым неоправданным побором, американцы начали выражать свое недовольство в открытой, агрессивной форме. Особенной решительностью отличались жители Бостона, где толпы обозленных горожан вламывались в конторы, торговавшие гербовыми марками, учиняли в них погромы, а их владельцев подвергали характерной американской гражданской казни: обмазывали горячей смолой и обваливали в перьях, а затем с улюлюканьем таскали по улицам, выставляя их на всеобщее посмешище. В таких условиях желающих торговать гербовыми марками попросту не оказалось.
Бостонцы особо отличились и 16 декабря 1773 г., когда в их порт вошли три британских судна с грузом индийского чая. Около 7 тыс. человек высыпали им навстречу, протестуя против того, что по милости правительства метрополии им необходимо будет платить за этот товар больше, чем если бы они сами доставили его из Индии. Бостонцы требовали, чтобы корабли с чаем убирались обратно в Англию, но их волю в очередной раз проигнорировали. Тогда вечером, под покровом сумерек, группа молодых горожан, переодетых в костюмы индейцев-могавков, пробралась на эти корабли и сбросила тюки с чаем в бостонскую гавань. «Бостонское чаепитие» стало прологом к Американской революции, как в англоязычных странах называют войну американских колоний Британии за независимость от метрополии.
Британское правительство было исполнено решимости покарать бунтовщиков, и через несколько недель гавань Бостона была блокирована английской военной эскадрой, намеренной держать осаду до тех пор, пока колонисты не уплатят стоимость погубленного чая. Однако закрытие бостонского порта укрепило решимость американцев бороться за свои права. Предвидя беспорядки, правительство распорядилось усилить военный гарнизон Бостона двумя полками из Галифакса, однако Бостон и впредь оставался одним из главных очагов напряженности в отношениях между метрополией и колониями.
Ненавистные дискриминационные постановления британского парламента в Америке называли «невыносимыми». К их числу был отнесен и закон о провинции Квебек (1774), больно задевший чувства английских колонистов, особенно на фоне событий в Бостоне. Этот акт регулировал положение канадских французов, после 1763 г. оказавшихся на территориях, принадлежащих Британии. Французам гарантировались свобода вероисповедания и возможность соблюдать национальные традиции. Поблажки католикам раздражали колонистов-протестантов, но это было ничто по сравнению с тем гневом, который вызвало у всех английских колоний решение британского правительства о фактически двукратном расширении территории Квебека за счет прирезки к ней земель не только на северо-востоке, но и на юго-западе, так что южная граница пролегла теперь по реке Огайо. Трудно было избавиться от впечатления, что метрополия готова благодетельствовать чужакам и притеснять своих.
Английские колонисты горячо сочувствовали бостонцам и всем жителям Массачусетса, страдавшим из-за блокады бостонского порта. Повсюду в колониях в знак солидарности были приспущены государственные флаги. Кроме того, колонии решили поделиться с Массачусетсом продовольствием – даже далекая Южная Каролина поставила им рис. Сложившееся положение было решено обсудить на общем собрании представителей английских колоний, и с 5 сентября по 26 октября 1774 г. в Филадельфии заседал Континентальный конгресс, в работе которого участвовали 55 депутатов от всех колоний, кроме Джорджии. Депутаты выработали ряд важных документов, намереваясь добиваться для колоний права самоуправления. Эта идея излагалась в «Декларации прав», а также в обращениях к королю, народу Британии и жителям самих колоний. Кроме того, в знак протеста против блокады Бостона было решено объявить торговый бойкот метрополии. И американцы стойко держали его, не покупая английских товаров и не продавая своих товаров англичанам; нарушителей ждали уже ставшие традиционным наказанием смола и перья.
Британское правительство с негодованием отказалось рассматривать вопрос о предоставлении самоуправления заокеанским колониям, и американцы начали готовиться отстаивать свои права с оружием в руках. Главные арсеналы колонистов находились в массачусетских городках Лексингтон и Конкорд. Подозревая о мятежных намерениях населения, командующий британским военным гарнизоном в Бостоне решил захватить эти склады оружия, пока бунтовщики не пустили его в ход. Об этих планах случайно узнал житель Бостона Пол Ревир (1735–1818). Он был сугубо штатским человеком, серебряных дел мастером, но в ночь на 18 апреля 1775 г. в нем проснулся истинный герой. Оседлав коня, он проехал по городкам к северу от Бостона, предупреждая жителей о грозящей опасности. Благодаря Ревиру (его подвиг был воспет американским поэтом Генри Лонгфелло в стихотворении «Скачка Пола Ревира») бунтовщики успели подготовиться к встрече с королевскими войсками. Ревир стал национальным героем, и до сих пор в Бостоне сохранился его дом, превращенный в музей. Когда 19 апреля солдаты в красных мундирах прибыли в Лексингтон, местные ополченцы отказались покинуть арсенал, и регулярные войска прибегли к оружию. От их пуль погибли восемь человек, еще несколько получили ранения. Выстрелы в Лексингтоне стали началом ожесточенной войны между колониями и метрополией.
После расстрела непокорных в Лексингтоне британский отряд направился к Конкорду, куда уже дошли известия о кровопролитии. Местные жители набросились на солдат с такой яростью, что те дрогнули и с позором отступили к Бостону, потеряв около 70 человек убитыми и более 200 человек ранеными. Наступило короткое затишье, но все понимали, что скоро грянет буря: метрополия не могла оставить безнаказанной дерзость, проявленную ее заокеанскими подданными.
По всем исчислимым показателям перевес в этой войне был на стороне метрополии. Британия имела пятидесятитысячную регулярную армию и деньги, чтобы воспользоваться услугами иностранных наемников: для ведения войны с колониями Англия поставила под ружье около 30 тыс. гессенских немцев. И даже в самой Америке на стороне метрополии выступили около 50 тыс. верных королю колонистов и некоторые индейские племена, обрадованные возможностью свести счеты с бледнолицыми притеснителями. Колонисты, из которых лишь немногие приобрели опыт военных действий во время англо-французского колониального конфликта, могли рассчитывать только на собственные силы. Их единственным ресурсом были негры, в основном рабы, которым обещали освобождение за участие в военных действиях. В большинстве своем чернокожие невольники были ненадежными бойцами, и около половины этого воинства (свыше 5 тыс. человек) стали дезертирами. Многие негры, спасаясь от рабства, перебегали на сторону англичан и впоследствии покинули Америку вместе с ними. Однако мужества и решительности отстаивать свои права колонистам было не занимать.
