В середине XIV века Болгарию облетела ужасная весть: знаменитый Рыльский монастырь разрушен лавиной. Святой обители тотчас пришел на помощь знатный вельможа Хреле, который не только восстановил храмы и келейные помещения братии, но также обнес монастырь высокой стеной и построил на его земле мощную башню высотой 25 метров. Это стало зримым символом укрепления народного духа перед наступлением страшных времен. Стихийное бедствие, постигшее главную святыню Болгарии, явилось знамением Божиим, предвещавшим двигавшуюся на весь народ беду – турецкое завоевание. Какое «огненное искушение» ожидало Болгарскую землю, можно понять из сравнения: если владычество Золотой Орды над Русью длилось около двух столетий, то гнет Османской империи болгары испытывали на себе в течение пяти веков, половину тысячелетия! Какое терпение и смирение, какое тихое мужество потребовалось болгарскому народу Божию, чтобы под казавшимся вековечным иноземным и иноверным игом устоять в верности Христову Православию и сберечь самобытную душу! Опорой Болгарской Церкви и народа, спасшей его от духовной смерти и растворения в «этническом котле», стали монастыри, среди которых первенствовала обитель преподобного Иоанна. Трижды во времена господства турок Рыльский монастырь грабили, жгли, пытались разрушить «до основания», но поныне высится в нем могучая Хрелева башня, а после последнего разгрома в 1834 году порабощенный и нищий болгарский народ сумел найти силы и средства, чтобы возродить свою святыню в том великолепии, в каком она предстает и в наши дни: за четырехугольной каменной стеной двадцатиметровой высоты – вдохновенный и строгий ансамбль православного зодчества, сердце которого – собор в честь Рождества Владычицы Богородицы, а «сердце сердца» – рака честных мощей Ангела Хранителя Болгарии, преподобного Иоанна Рыльского. Эта святая обитель подобна небесному дворцу-крепости, восторжествовавшему над злобой и насилием, многовековой кровавой круговертью падшего мира.

Последним Патриархом Тырновским стал святитель Евфимий (1325–1402), которому Бог судил явиться печальником родного народа в годину падения Болгарского царства. Святой Первосвятитель был смиренным подвижником благочестия, кротким и любвеобильным архипастырем, замечательным просветителем, сплотившим вокруг себя целую школу славянских богословов и церковных писателей. Во время войны с турками, когда царь со своими вельможами отправился на поле брани, святому Евфимию пришлось взять на себя управление государством. Когда завоеватели осадили Тырново, святой Патриарх один отправился в турецкий лагерь, чтобы молить о пощаде своему народу. Турецкий военачальник, изумленный его мужеством, отпустил святителя с миром, пообещав, что не допустит зверств своих воинов над безоружным населением. Однако, когда завоеватели вошли в город и выяснили, что святитель Евфимий – энарх, то есть не только духовный, но и государственный вождь болгар, его приговорили к обезглавливанию. Протомив святого Патриарха некоторое время в яме, казнь ему заменили изгнанием. Во Фракии, вдали от Родины, оплакивая ее судьбу и молясь Всевышнему о спасении родного народа, святой печальник Болгарской земли отошел ко Господу.

Чтобы понять, в каком скорбном положении оказались после утраты свободы болгары и другие славянские народы Балкан, нужно понимать, какой характер имело турецкое владычество. Как известно, турки – народ мусульманский. Однако созданный ими Османский султанат явился несравненно более жестким государственным образованием, нежели классическая мусульманская империя – Арабский халифат. Религия ислама непримирима в отношении к язычеству, но в то же время она декларирует благожелательность ко всем исповедующим Единого Бога, именуя их «людьми Священного Писания» («Ахл-аль-Китаб»); особая дружественность провозглашается в отношении христиан, которые в Коране названы «ближайшими по любви к верующим» (т. е. мусульманам). Устроение Арабского халифата полностью соответствовало первоосновам ислама: именно веротерпимость, открытость, стремление перенимать достижения как Востока, так и Запада позволили империи халифов достичь цивилизационных вершин своего времени, явить миру гениев науки и искусства, шедевры поэзии и зодчества. При этом в халифате христианство являлось хотя и не государственной, но весьма уважаемой религией, последователи которой могли занимать виднейшие посты при дворе; современными исследователями зафиксирована весомость вклада христианских ученых, писателей, медиков в достижения этой классической мусульманской державы.

Османский султанат, увы, не обладал подобной культурой: изначально военизированный, он быстро превратился в империю тиранического типа, заинтересованную не в процветании колоний, а в извлечении из них наибольшей выгоды, то есть попросту в хроническом ограблении порабощенных стран. Если в халифате христиане бывали даже визирями, то есть имперскими министрами, то в государстве Османов верующим во Христа Спасителя был загражден путь и к мелким чиновничьим должностям: турки третировали их как «кафиров» («неверных»), как людей низшего сорта. Об уважении к христианству и речи не было: «райя», как называли православное население, могла только молить о минимальной терпимости и откупаться от насилий. И если остававшаяся в Константинополе-Стамбуле греческая диаспора могла еще просить о справедливости самого султана или его визирей, то в европейских колониях Османов христиан уже не защищал никакой закон. Там самовластно распоряжались султанские наместники – паши, специально направлявшиеся в отдаленные края «на кормление», то есть ради обогащения через выжимание пота и крови из их жителей. От личности паши, от степени его корыстолюбия, от того, окажется ли этот чиновник сравнительно мягок или жесток, зависело не только имущество, но жизнь или смерть «райи». Среди имперских насилий был и чудовищный по изуверству «налог детьми»: турки повсюду отбирали славянских младенцев-мальчиков у их родителей и отправляли в Стамбул, где из них выращивали султанскую гвардию – янычар, не помнящих родства и лишенных нормальных человеческих чувств фанатиков-головорезов. (Впоследствии это гнусное изобретение ударило по самому Османскому султанату: постоянные заговоры и мятежи янычарской вольницы потрясали империю и стали одной из причин ее разрушения.)

Нужно сказать, что для резкого ухудшения отношения мусульманского мира к христианам имелись исторические предпосылки. Клин враждебности был вбит средневековыми военными авантюрами Римских пап, так называемыми «крестовыми походами» на Восток. В «крестоносных» полчищах, именовавших себя «христианами» и выступавших под псевдохристианскими лозунгами, мусульманский мир увидел не «ближайших по любви», а банды насильников, грабителей и убийц. Классический ислам проявляет максимальную толерантность в отношении ко всем религиям Единобожия, признавая за ними право на собственный путь ко Всевышнему, – в Коране сказано: «Поистине те, которые уверовали, и те, кто обратился в иудейство, и христиане, и сабии, которые уверовали в Аллаха и в последний день и творили благое, – им их награда у Господа их, нет над ними страха, и не будут они печальны». Но со времени «крестоносных» авантюр папизма во многих мусульманских странах относящееся только к язычеству понятие «кафир» («неверный»), вопреки Корану начали прилагать к христианам. Папский Рим провозглашал целью своей агрессии «освобождение Гроба Господня», то есть изгнание мусульман из Иерусалима: такое же извращение, как инквизиция, – попытка Христово учение любви «проповедовать» насилием, огнем и мечом – поистине диавольский абсурд. Библия учит нас «узнавать дерево по плодам» (ср. Мф. 7, 20); каковы же оказались плоды деяний римских понтификов? Следствием «крестовых походов» стала отнюдь не христианизация Востока, а появление вражды к христианам в дотоле относительно дружелюбном мусульманском мире, – попрана заповедь святого апостола Павла быть в мире со всеми людьми (Рим. 12, 18). Вместо похода на Иерусалим «крестоносцы» нанесли такой удар по Православной Византии, от которого эта держава уже не оправилась. Православная Церковь не имела никакого отношения к авантюрам римо-католицизма, более того: и Восточные Патриархаты, и Православная Русь сами не раз страдали от папских агрессий. Но это в Арабском халифате были традицией мирные религиозные дискуссии между мусульманами, несторианами, православными и яковитами (монофизитами); а Османский султанат в различиях между конфессиями не разбирался и разбираться не хотел. Горькие плоды преступлений римо-католицизма пришлось вкушать оказавшимся под властью турок православным народам, и от того, что они страдали за чужие грехи, им было не легче.