— Тогда к чему был весь ужин в «Isosceles»?

— Убедится в правильности решения, по−моему. Кто теперь скажет? В конце концов, твоя судьба пишется не тобой.

— Судьба? Ты серьезно?

— А как еще ты все это объяснишь? Ты очень усердно работала над этой коллекцией, а она не досталась ни тебе, ни им? Они ничего не делали, но имели все шансы присвоить весь твой труд себе. Это не справедливо. Это то, из-за чего, я скучаю по Франции. По крайней мере, мы пытаемся не радоваться, когда добиваемся успеха за счет других. — Она почувствовала странное родство с ним, пока он не сказал: — Ну, вперед и вверх! Я думаю, у вас есть выходные, чтобы убраться здесь. Можете продать часть, чтобы оплатить свои долги, если вы решите убрать Шмиллеров полностью из своей жизни. Или вы можете мудро пожелать продлить процесс банкротства, чтобы придержать их рядом с собой. Что будет, дальше мы можем обсудить в понедельник. У меня у клиента шоу через пятнадцать минут.

Он поцеловал обе ее щеки.

— Доверьтесь мне. Я тебя не бросаю. Есть кое−какие идеи. — Прежде чем она успела спросить его, что он имел в виду, он ушел. Еще один день в жизни модного агента супер−ниндзя, Пьера Севиона, который не смог защитить их от банкротства.

Но все−таки есть вещи, которые еще можно исправить и спасти. Было одно место, где она могла проявить немного компетентности и достоинства. Она сидела в одиночестве в офисе, её не принадлежащем, а на другой стороне двери стояли безмолвные швейные машины. Не имея ничего, не отвечая ни за что, и почти ничего не называя своим, она позвонила Кангеми.

— Карнеги, что теперь? Нога попала в молотилку?

— Это сделал Рольф! — Она рассказала ему всю историю на одном дыхании.

— Ты скопировала квитанции, прежде чем передать их полиции? Насколько я знаю, она не обязана была отчитываться за траты твоих налогов. Не знаю, что еще ты с ними сделала. — Она испугалась тишины. — Но я ценю, что ты позвонила мне, чтобы рассказать то, что я и так знаю. За исключением той части, о которой ты не в курсе: Рольф был на собрании все утро, и это подтверждено.

— Ездил ли он в Ла Гуардию? Может быть, забирал девушку с рейса немецкой авиакомпании?

Она была уверена, что, если он просто скажет ей, кусочки головоломки соединились бы со слышимым щелчком. Но ее оптимизм не соответствовал действительности.

— Спроси его в следующий раз, когда ты будешь гоняться за ним по лестнице, хорошо?

— Пожалуйста?

— Сходи за кофе, Карнеги.

Он выключил телефон.

Глава 22

Она хотела Джереми. Ей хотелось рассказать ему все, сквозь пелену слез. Она хотела, чтобы он сказал, что все будет в полном порядке, что он снова возьмет ее на работу, и она засияет блеском, сравнимым только с его собственным ярким светом. Но его показ был назначен на восемь часов, а это значило, было довольно много шансов увидеть кровь на стенах, перегоревшие моторы швейных машин, переполненные парогенетаторы, изорванные нервы и швы.

Затем она подумала о Руби, сидевшей в тесной маленькой комнате с Дебби Хейворт, и вынужденной любезничать с ней как со святой. Дебби заставит ее унижаться, а Корки ничего в этом не поймет. Даже если эйфория об удачном истечении дня и испарилась, Лора решила, что, по крайней мере, она сможет уберечь ее от самого худшего дня в истории, и она сможет получить некоторое удовлетворение. Поэтому она бежала на 38−ю через весь город по Бродвею, пока вены и легкие не сжались, а рука не заболела от того, что приходилось держать этот чертовски неудобный «вонючий» гипс.

Лифт остановился там же где и всегда. Приемная Джереми была заполнена стеллажами, выстроенными по направлению к грузовому лифту, но сейчас ей было все равно. Она хотела добраться до Руби. Она хотела спасти свою сестру от прошлых неудач с чужими бойфрендами и увлечений супермоделями, потому что, если она не смогла спасти себя и свою компанию, черт возьми, ее сестра была следующей главной вещью в её жизни. Может быть, даже самой главной.

Дебби сидела за столом одна и писала на том, что было похоже на лист заказа. Её сподручниц в поле зрения не наблюдалось. Корки выглядел как человек, которого только что избили палкой. Он как на автомате улыбнулся, но во взгляде читалось, что, здесь происходит что−то еще.

— Привет, — сказала Лора, садясь в кресло. — Где Руби? −— Напряжение в комнате витало в воздухе. Почему никто не говорит?

— О. Боже, — пискнула Дебби. — Я думал, что ты уже не придешь.

— Извини. — Лора посмотрела на Корки, потому что Дебби, казалось, действительно подписывала контракт на заказ. Чернилами

Корки выглядел не уверенно, хотя должен был раздуваться от гордости на швам.

— «Barneys» хотят шерстяное креповое платье. Как это, но…

Дебби закончила писать и сказала.

— Без пояса. Без кармана. Отпорите рукава и продайте их в розницу за четыре пятьдесят, а мы сможем выкладывать ими полы. Она вытащила листы для второй стороны договора и передала бумагу Лоре. Но вычеркнула название компании и написала «Лора Карнеги».

Лора посмотрела на цифры внизу.

— Это большой заказ для нас, — сказала Лора.

— Мы можем это сделать, — сказал Корки. — Я уверен в этом.

— Там ничего высчитывать. — Дебби улыбнулась. — Нам нужно это немедленно, чтобы заполнить пустое пространство. Это универсальная покупка. Я принесу тебе наши цвета.

— Это частный лейбл? — спросила Лора. — Или у него будет ярлык «Портняжек»?

— «Barneys». — ответила Дебби.

— И вы хотите, чтобы мы сняли пояс, сделали его без рукавов и сделали его в ваших цветах для розничной торговли по четыре пятьдесят? Я думаю, что мы можем. — Она знала, что они смогли. У них был запас ткани Джереми, которая должна прийти со дня на день, не окрашенной. Так что это можно было бы использовать палитру «Barneys», связавшись с красильной мастерской в Северной Каролине, которая так понравилась Йони. Она не могла бы попросить что−нибудь более идеальное. Отличная новость. В бланке заказа было достаточно платьев, чтобы они могли работать в следующем сезоне. Да, это была сделка с частным лейблом, которая означала лейбл «Barneys», правила «Barneys» и цвета «Barneys». Но это было замечательно. Лучше, чем хорошо. Это была чудо.

— Прекрасно! Ух ты, я не знаю, сможем ли мы сделать это платье для нашей линии, но мы постараемся сделать его как можно ближе по стилю. Спасибо, Дебби. Мы не подведем вас.

— Значит, нормально, что в контракте только ты, а не Руби?

— Что ты имеешь в виду? Как без Руби? Она его спроектировала.

— Ну, если так сказать, — сказала Дебби, кладя в сумку договор. — За исключением того, что мы меняем цвета, пояс и рукава. Я имею в виду что, почти на всех платьях из шерстяного крепа есть замок. И за него никого не включают в контракт. — Она сморщила нос. — Я знаю, что могу на вас положиться. Хорошо? Просто выполните все, и спасибо! — Она на цыпочках вышла из комнаты, словно знала, сколько беспорядка только что устроила.

Лора и Корки стояли в тишине, глядя друг на друга и задаваясь вопросом, что, черт возьми, только что произошло.

— Ты ей это предложил? Ты сказал ей, что мы можем выкинуть Руби?

— Это была ее идея с самого начала. — Корки начала развешивать одежду. — Она пришла, стала рассказывать, в каких трудных отношениях вы все состоите, как она нуждается в тебе, потому что ты знаешь, как конструировать вещи. И затем спросила Руби о том, понравилось ли ей в тюрьме, и какое отношение она имеет ко всему происходящему, и бла, бла, бла. Руби, пыталась, сделать все возможное, но это было некрасиво, чертовски не красиво.

— Где она?

— Думаю у соседей.

Лора нашла Руби в кабинете Джереми, просматривающей его образцы, как будто осенняя коллекция была разработана для неё. Мастерская была вымершей, а стойка регистрации пуста. С тех пор как здесь нашли тело Грейси Померанц, его перекрасили и заново настелили пол.

Владелец офиса был отнюдь не сентиментальным. Он не верил, что дух Грейси решил задержаться в этих стенах, но инцидент расстроил его настолько, что готов был заплатить, чтобы все закончилось.