— Осеннюю коллекцию. Я встречаюсь с Иванной.

— Удачи. Мне, правда, нужно быть сегодня в выставочном зале. У нас снова запланирована встреча с «Barney» нужно быть как можно раньше и в полной боевой готовности. Знаешь, что Дебби Хейворт является их покупателем? Я продам ей немного одежды. Обещаю. Сегодня — именно такой день.

Казалось, она забыла, что в ее прошлом был какой−то хиппи по имени Даррен. Лора хотела сказать ей, что дорога к расположению Дебби Хейворт не лежит через десятисантиметровые каблуки и полный макияж. Супер−обтягивающие штаны «Marni» и пышная укладка шикарных послушных как ребёнок волос — тоже не путь к сердцу Дебби, туда же относились и мраморная кожа или плоский живот. Если бы Руби могла набрать двадцать фунтов, не мыла волосы в течение недели и выбила зуб, у нее, возможно, был шанс получить расписку от Дебби. Но как бы, то, ни было, она летела к катастрофе, и у Лоры не было ни желания, ни причин, объяснять ей, почему её ожидает провал. Что бы она ни сказала, это только бы заставило сестру нервничать. Поэтому вместо этого она мысленно завела дело на Рольфа пока шла к станции.

— Это он сделал, — сказала Лора, глядя вниз на лестницу, которая представлялась кругом ада сейчас, когда у нее была перевязана рука. Упасть с лестницы она хотела меньше всего, но держаться за правый поручень она не могла, а переход к левому в переполненном метро считался верхом неприличия. — Тот, кто был с ней в машине и есть убийца, а в машине с ней был Рольф.

Руби предложила ей руку и помогла с проездной картой, ведь они все−таки воспитывались одной матерью, а затем проскользнула вслед за ней, толкнув турникет бедром.

— Он забрал себе «Белую розу», а Томасина разозлилась, — предположила Лора.

— Да уж.

— Да уж.

— Я не согласна, — сказала Руби.

— А?

— Он любил ее. — Руби помогла Лоре спуститься по второй лестнице. — Он был зверем, но он был настоящим старшим братом. Всегда защищал ее.

— Да, — Лора почувствовала, как сердце в груди сжалось, как всегда, когда её что−то угрожало. — Если она так хотела платить за квартиру безвозмездно, то она, вероятно, делала то же самое для него, не задумываясь. Поэтому она, вероятно, позволила ему полностью заняться ее делами, чтобы дать ему работу и платить зарплату, но он облажался. И, может быть, она узнала об этом только за день до смерти, поэтому она не рассказала тебе.

— Что−нибудь она бы сказала.

— Доказать ты это не можешь.

— Почему я должна это делать? — вздохнула Руби. — Послушай, притворяться, что она не сказала бы мне об этом или о встрече с ним до того, как отправилась на показ, ну, для меня это маловероятно. Мы много разговаривали.

Когда они добрались до платформы, Руби плюхнулась на скамейку, зарываясь руками в волосы, как будто Лора не знала, что на кануне у неё случился нервный срыв.

Лора встала над ней.

— Корки видел Рольфа тем утром в парке. Могу поспорить, что он был в такси с ней. У него была возможность.

— То же самое можно сказать с каждой модели, агенте и евромусором из «Marlen X», а у тебя даже нет доказательств, что она туда заходила. Вчера ты была убеждена, что она встречалась с Рокель Рик, и что та была убийцей. Что сегодня?

Лора положила свою сумку на колени Руби и открыла ее так резко, как будто она хотела разодрать ее на две части. Правда, рабочей у неё осталась только одна рука, поэтому сумка оказалась только открытой и слегка вывернутой. Она не знала, почему она так злилась. Потому что подверглась критике за свою непостоянность? Или потому, что она провела все время вдали от работы и опростоволосилась? Или потому что она спасла Руби из опасности, но не нашла убийцу? Или это была самая уродливая причина… что, когда у Руби появились дельные мысли, Лора перестала чувствовать превосходство?

Лора вытащила свернутый рулон чеков из своей сумки и принялась рыться в них, помогая себе зубами и кончиками пальцев правой руки с такой яростью, как будто у нее оставалось три секунды до самого судьбоносного происшествия в жизни. Наконец она нашла тот, который искал, и передала его Руби.

— Квитанция из «Marlen Х». Маленький латте с соевым молоком и какой−то добавкой, какой не говориться. И заварной кофе, черт пойми для кого.

Руби посмотрела на чек и вернула обратно в руку.

— Это не говорит, что с ней был ее брат. Я не говорю, что он этого не делал. Я говорю, что у тебя нет достаточно доказательств, чтобы быть в этом полностью уверенной, да и не будет. А еще, это совершенно не важно. Лора, послушай. — Руби взяла ее за запястья, хотя одно из них было в перевязке. — Я очень благодарна тебе за помощь. У меня были жуткие неприятности, и я был очень подавлена. Но ты вытащила меня. Ты сделала такие вещи, которые ни одна другая сестра бы и не подумала делать. Я люблю тебя. Я ценю тебя. Ты на меня не сердишься?

— Я не сумасшедшая.

Хотя она была такой. Немного. Возможно много. Ее разочарование произрастало из того, что объяснить она была не в силах. Она хотела быть героем и преуспела в этом, но в общем масштабе потерпела неудачу. Она стиснула бумаги кончиками пальцев, а Руби помогла ей открыть сумку. Когда она перекладывала чеки из правой руки в левую, из туннеля донесся порыв ветра. Сильный порыв, который бывает всегда, перед приходом поезда. Он налетел без предупреждения, выхватив из её пальцев бумажки и разметав их по всей станции.

Десять листочков закружились, как бумажные пакеты. Лора поймала тот, который упала на край детской коляски. Улыбнулась матери, и огляделась. Платформа была переполнена. Бумажный мусор были повсюду, и даже немногие пассажиры заметили, что летающие бумажки к нему не относились. Руби наклонилась, чтобы подхватить два, а затем погналась за еще одним, когда он подлетел к краю платформе, подхватила его. Лора попыталась поймать еще один в воздухе, но правая рука не хотела подчиняться голове, поэтому она потянулась левой рукой и промахнулась. Женщина с детской коляской, должно быть, испытывала благодарность за Лорину улыбку, потому что перехватила его в воздухе и передала ей.

— Спасибо! — сказала Лора.

Женщина указала в сторону.

— Там еще два.

Лора кивнула и пошла за ними, но на пути было много людей и прибытие поезда с востока подняло еще один порыв ветра. Ее травмированная рука тоже мало помогала. Она теряла равновесие и не могла ничего схватить правой рукой. В результате она потеряла, три листка на дорожках и еще один прилип к потолку.

Появилась Руби, помада едва смазалась, но, тем не менее, дышала сестра тяжело.

— Я поймала четыре.

— У меня два, — ответила Лора, когда двери поезда открылись. — Спасибо.

Листок с номером Пенелопы Сидуиндер был на месте, но страница с чеком из «Марлен Х» исчезла.

— С того утра у тебя остались все, — сказала Руби, перебирая чеки.

— Нет, из «Марлен X» пропала. Все они были на одной странице.

— А это что тогда?

Она передала Лоре бумагу, квитанция за такси датировалась нужным утром, но Лора была слишком задумчива, когда расклеивала чеки в порядке и положила квитанцию за поездку в бумаги за предшествующий день.

— Доплата в двадцать четыре доллара, — сказала Лора.

— Ла−Гуардия, — предложила Руби. — Они начали взимать еще два доллара за заезд в Ла−Гуардию в прошлом месяце.

— На нем есть последние четыре цифры кредитной карты. — Лора полезла за копией карт. Спасена. Она отсканировала её. Цифры соответствовали карте из кошелька.

— Рольф — это Сабина Фош. Вот почему он ему был нужен кошелек. Она взяла его карточки, когда они встретились в «Гетто». И это сообщение на ее телефоне, я не помню, в какое время, но он говорил «wecken ick eeber eer». Я не знаю, что это значит!

Полезная как никогда Руби полезла в сумку за телефоном.

— Она меня бесила из-за постоянного немецкого, поэтому я установила переводчик.

Из манхэттенского туннеля подул горячий ветер. Пассажиры собрали свои вещи и подтягивались к краю платформы, на чьем краю они так и остались стоять. Лоре нужна была еще минута задержки поезда, что бы Руби успела сказать «Wecken ick eeber eer» в телефон.