— Лора Карнеги. — Рольф кивнул ей в знак приветствия. Его дыхание было настолько неестественно мятным, свежим, даже с более чем достаточного расстояния, что Лора немного вздрогнула.

Розовая девушка из креп−жоржета с карими глазами размером с фрикадельку повернулась к Пенелопе.

— Я ваш большой поклонник. — Ее европейский акцент был настолько сильным, что ее было трудно понять.

— Фрау Сидуиндер, — сказал Рольф, переходя на немецкий, который Пенелопа, казалось, оценила и поняла. Видимо, они знали друг друга, как типичные богачи, вертящийся в одних и тех же кругах. — Эта молодая леди ест, спит и дышит, мечтая стать моделью. Ее имя −…

— Как мило, — сказала Пенелопа. Она посмотрела на девушку, но снова сделала это так, как будто смотрела вглубь себя. Это слегка смущало. — Я не выходила на подиум с тех пер как тебе было около четырех лет.

Лора решила сменить тему на более безопасную.

— Вы забрали сумку сестры у полицейских?

— Они не отдали её.

— Вам просто нужно подождать.

— Эти американские полицейские…

Она понятия не имела, что он собирается сказать, но была уверена, что слышать это не хочет.

— Уверена, что в Германии они милашки.

Пенелопа вырвалась из своих воспоминаний и похлопала сиденье рядом с ней.

— Присядьте здесь, юная леди, и давай поговорим о модельном бизнесе.

— Возможно, в следующий раз, — ответил за девушку Рольф. — Мы как раз собирались уходить.

Но девушка с глазами−фрикадельками вырвалась из его объятий и села рядом с Пенелопой с детским восторгом.

Рольф присел рядом с Лорой.

— Твоя сестра во всех новостях. Они думают, что она убила Томасину. Хотел сказать тебе, что я в это не верю.

Она не хотела давать ему повод использовать какие−либо её слова против её же семьи. Лора вдруг почувствовала, что оказалась не в том месте, в неподходящее время, с людьми, которые хотели причинить ей боль.

— Мне нужно идти, — сказала Лора. — Было приятно поговорить с вами. — Она пожала руку Пенелопы и кивнула Рольфу и глазам−фрикаделькам.

Когда она уходила, Пенелопа произнесла: «Продолжим позже».

Рокель небрежна.

Лора сидела в прекрасно обставленной ванной комнате, размышляя может ли быть подлинником Мане, висящий над раковиной, и вспоминала разговор.

Чем вызван такой интерес к Рокель? Что она сделала или по крайней мере получила? Что Лора забыла о репутации Рокель? Из любопытства она вернулась в залу с большими окнами и островками диванов. Пенелопа исчезла, но Рольф и глазки−фрикадельки сгорбились рядом с ее недопитым ройбушем. Она долго гуляла по вестибюлю, разглядывая произведения искусства, орхидеи и бумажные салфетки на столах, пропустила три приезда лифта, прежде чем она, наконец, смирилась и покинула клуб.

Глава 9

Лора услышала ужасную историю и ничего больше, и поездка на поезде обратно в город была идеальным временем для небольшого самоанализа. Она настолько втянулась в историю о превращении волейбольного игрока из Кентукки в гуру минета из Нью−Йорка, что так и не узнала ничего о Томасине. Однако, она вошла в контакт с Пенелопой Сидуиндер, что было немаловажным, поэтому, если у нее появится что−то более конкретное, что потребует срочного телефонного звонка, она может воспользоваться этим знакомством. К тому времени, как она добралась до офиса на 38−ой улице, её настроение заметно улучшилось.

Она замедлилась у газетного киоска и собиралась взглянуть на заголовки, но увидела знакомое лицо.

— Приятно встретиться здесь с вами, — сказал оператор Камичуры. На нем был огромный твидовый пиджак с пятнами от шариковой ручки на дне карманов и соломенная шляпа. Он протянул руку. — Роско. Роско Кнутт. Вы, возможно, помните меня по четвертому каналу. Вы тогда были еще ребенком.

— Смутно. — На самом деле она привыкла просматривать все новостные программы вместе с мамой, поэтому знала поименно каждого ведущего за последние двадцать лет, но не собиралась поощрять его.

— Ты можешь помнить меня по инциденту у твоего дома прошлой ночью.

— Это я помню. — Она сделала полшага к вращающейся двери.

Роско увязался за ней.

— Я хотел бы получить преимущество перед своей коллегой. Знаете, она молода и амбициозна, и не расстается с камерой. Как бы то ни было. Вышвырнула меня с моей работы. Ответьте на вопрос?

В таком расстроенном состоянии она всегда была как магнит для тех, кого кто−то более успешный посылал к черту.

— Один вопрос, и я могу не отвечать на него.

— В докладе коронера говорится, что Вент была отравлена этим утром между семью и девятью.

— Что? Они дали вам отчет коронера?

— Никто ничего мне не давал за всю мою жизнь. — Он пожал плечами. — У меня есть каналы, леди, пожалуйста. Я в этом не новичок, но послушайте, половина офиса убеждена в том, что она была у вашей сестры в то утро, но я сам, считаю, что её там не было. Итак, вы можете сказать мне правду? Пожалуйста?

— А что еще там сказано?

— Я его не читал, — сказал он. — У меня есть только парень, который рассказывает чуть больше, чем я могу рассказать, а все потому, что девушка приписывает все мои заслуги себе.

— Ну, я не могу вам помочь. Утром перед шоу я была на работе в шесть тридцать, перешивала платье «Hudson», чтобы оно село на Томасине. Она потеряла семьсот граммов, что на деле означает, что надо переставлять швы.

— Еще один вопрос. Вы видели у кого−нибудь проблемы с глазами тем утром? Может быть, поцарапанные?

— В смысле?

— Они нашли следы роговицы глаза под ногтем. Это действительно помогло бы, если бы вы вспомнили что−нибудь про это.

— Я попробую.

— Еще один вопрос.

Она кинулась к дверям достаточно быстро, чтобы обойти его и войти в здание.

Лора вышла из лифта, ожидая от Корки ежедневного отчета. Повернув за угол, она увидела Пьера, лихорадочно печатающего в телефоне так, словно его пальцы зудели. Он опирался на дверной косяк, как будто не мог ни войти в комнату, ни остаться в коридоре. Он многозначительно посмотрел на нее, и Лора поняла, что так и не включила свой телефон, после «Бакстер−Сити». Слишком поздно. Но она встречалась с Пенелопой Сидуиндер. А он не мог понять, почему она не на работе.

Теперь Лора могла не бояться деловой встречи. Ее короткие встречи с Иванной не приводили к хорошим результатам или удобному сотрудничеству. Встреча в «Isosceles» ничем не улучшила ситуацию. Женщина была легко обижающейся, капризной, богатой, и хорошо уважаемая в дизайне интерьера по причинам, которые Лора боялась, что никогда не разгадает.

У Иванны под левой рукой был зажат той−пудель, а правой рукой она держала куртку из весенней коллекции с обтяжными пуговицами.

— Что это? Пуговицы могут быть стразами. Или по крайней мере из золота. Почему мы так много обсуждаем то, что похоже на вещь из «Target»?

— Привет, — сказала Лора, надеясь хотя бы на ответную вежливость.

— Милочка, — сказал Иванна, — где вторая? — Она выглядела действительно недоумевающей.

Лора протянула ей руку.

— Руби, очевидно, здесь нет.

Иванна поздоровался с ней левой рукой, пока правая все еще укачивала собаку.

— Ты та, кто изготавливает модели? Та, кто занимается швами? Ты делаешь важную работу, но проектирование — это больше, чем пошив.

Лора не знала, спорить или позволить ей говорить. Хотела ли она так скоро выразить свое несогласие? Или она должна позволить женщине высказаться и только вставлять «да», «нет» там, где это необходимо?

Пьер, должно быть, заметил замешательство на её лице.

— Могу я предложить тебе кофе, Иванна? Я могу позвонить.

— Я принесу! — Корки практически выпрыгнул со своего места. Не лучшее поведение для продавца, но если он здесь быть не хочет, то ему и правда лучше уйти, подумала Лора.

Иванна заказала что−то типа мокко−фраппе, и, вытащив из−под стула мужскую спортивную сумку «Kate Spade», с грохотом бросила её на стол. Шум был такой, как будто она швырнула туда банку с камнями.