Мои трусливые мысли прервала команда Озавака-Ана: «офицер связи — к капитану!»
Я вскочил, рывком преодолел разделявшее наши посты расстояние и вытянулся, начав доклад по форме. Но Озавак-Ан сразу же прервал меня жестом руки (он почти всегда так поступает) и, показывая на расстеленную перед собой карту, спросил, сколько времени мне понадобится для запуска аэроплана-разведчика и разведки обстановки по району, удалённому к юго-западу на 200 морских миль. Это, считайте, был уже восточный край Имеру. Я сразу понял, что радиограмма об угрозе с воздуха была не единственной: помимо неё, поступили ещё какие-то сведения о противнике. Дважды Рождённый тут же подтвердил мою догадку, показав на лежащую прямо на карте вторую радиограмму. В ней и говорилось о цели, обнаруженной в 200 милях от нас. Что именно там обнаружили, в радиограмме не уточнялось, но судя по реакции капитана, это была очень важная для нас цель. Но ведь дальность уверенного приёма видеосигнала от беспилотника, даже с учётом моих усовершенствований, всего около 100 миль, от силы 120 — и это в идеальных условиях! Хотя «Киклоп» шёл курсом на юго-запад, как раз в тот район, даже при самом полном подводном ходе расстояние сократилось бы до приемлемого в лучшем случае часа через два… Я смутился, но чётко изложил всё это капитану, а также добавил, что потом придётся искать и вылавливать приводнившийся аэроплан. Озавак чуть поразмыслил и уточнил, что цель надводная и очень крупная, на малые цели можно не обращать внимания, и возвращать беспилотник не нужно — нет времени. Во сколько я смогу уложиться. Я и так не особо ясно представлял себе, что отвечать, а этим он окончательно вогнал меня в ступор. И мой язык почти без моего участия ляпнул, что если два-три матроса помогут со сборкой, уложусь в полтора часа. Капитан невозмутимо кивнул и сразу же дал команду на всплытие и по громкой связи отдал приказ матросам. Мне он сказал: «Адиша, соберёте катапульту, запустите аэроплан, сразу же разбирайте всё и вниз. Пока разведчик летит к цели, мы пойдём на экране и сократим расстояние.» О, Близнецы! От волнения у меня начало темнеть в глазах, а грудь сдавило так, что я никак не мог вдохнуть. Ведь получалось, что это я своим обязательством перед капитаном заставил всплыть нырнувший было «Киклоп-4»! В такой обстановке каждая секунда пребывания наверху грозит нам воздушной атакой и гибелью, и от моих действий сразу стали зависеть две важнейшие вещи: выполнение боевой задачи и жизнь самого нашего судна со всем экипажем! Непрошеные сомнения полезли мне тогда в голову. В радиограмме о типе цели ничего не было, но Озавак ведь явно знает, что за цель обнаружена в том районе. «Крупная надводная» — но почему капитан не сказал, к примеру, «авианосец» или «крейсер»? Почему мы вообще отвлекаемся на второстепенную цель, а не идём прямо к месту встречи со своей флотской группой? На капитанском посту есть отдельная станция для приёма шифрованных сообщений, но она считается дублирующей и все радиограммы обычно приходят на мой пост связи. Пока я отсутствовал, на моём месте сидел электромеханик (по регламенту это он должен проверять пусковые контейнеры, но он, видите ли, подвержен простудам!), однако радиограммы мог получить и капитанский пост. Может быть, были ещё какие-то сообщения, персонально для капитана? А если бы я в тот момент находился на своём посту и сам принял шифровки?.. Всё это промелькнуло в моей голове, но не время было для волнений, гаданий и раздумий — собрав всю свою волю, я сосредоточился на поставленной капитаном задаче. После характерного толчка, который знаменует всплытие, и соответствующего звукового оповещения, электрозамок внешнего люка был разблокирован и я поспешил на склад, где меня уже ждали матросы.
Запуск беспилотного аэроплана осуществляется с верхней палубы, в надводном положении, при помощи пневматической катапульты, которая в разобранном виде хранится на складе рядом с самим беспилотником. Всплыв, «Киклоп-4» шёл на брюхе средним ходом; в полёте на экране нас просто сдуло бы с палубы вместе со всем нашим хозяйством. Не буду здесь подробно расписывать, как мы с матросами перетаскивали всё наверх, извлекали из ящиков этот аэроплан, как я прилаживал ему крылья, представляющие собой длиннющие составные плоскости, как заправлял, подключал к стартёру, тестировал цепи и дренажил топливную систему, пока трое моих помощников собирали катапульту. Всё получилось быстрее даже, чем я рассчитывал, потому что один из матросов, как выяснилось, отлично разбирается в технике. Небольшой, почти бесшумный двигатель запустился, сжатый воздух и встречный ветер забросили разведчик вверх, на катапульте зажглась лампочка, сигнализирующая о нормальной работе телеметрии. Я оставил матросов разбирать катапульту, а сам вернулся на пост. Дистанционное управление, хвала Хардугу, тоже работало без проблем. Я заставил беспилотник сделать восходящую спираль над «Киклопом», чтобы всё проверить, затем направил его по пологой дуге в заданный квадрат. Вскоре палуба опустела, и тогда «Киклоп» вышел на экран, набрал самый полный ход и устремился вслед беспилотному аэроплану.
Экран телеприёмника на моём посту показывал картинку с широкоугольной камеры разведчика, рядом выводились цифры по его высоте, курсу, удалению, а также пеленги радиосигналов (их было много, и в данном случае они были бесполезны). Долгое время море впереди было чистым, не смотря на отличную видимость. Я и не ожидал разглядеть ничего особенного, пока аэроплан не наберёт высоту и не пролетит хотя бы сотню миль. Через полчаса, когда он набрал высоту около 15 стадий, на юге, на краешке горизонта показалась неровная полоска берега. До Пасифиды было ещё далековато, скорее всего я наблюдал верхушки каких-то островов в море Имеру. Спустя ещё полчаса я увидел далеко впереди светлую чёрточку волнового следа на воде. Сначала одну, чуть позже разглядел несколько более тонких по разным сторонам от неё. Большое судно с сопровождением — конвой. Затем картинка резко ухудшилась: летящий со скоростью почти втрое выше нашей беспилотный разведчик слишком удалился от телеприёмника. Как только стала теряться картинка, я отправил команды, чтобы снизить скорость аэроплана, и вновь отправил его в полёт по кругу, на этот раз над районом разведки. Я молил Богов, чтобы он не потерялся. Однако в расчётах, хотя и приблизительных, мы не ошиблись: расстояние от «Киклопа» до цели по прямой в тот момент было немногим более 150 морских миль, и когда оно сократилось примерно до 120, картинку я стал получать достаточно разборчивую. «Киклоп» сбавил ход до полного, а затем и вовсе лёг на брюхо. Мне следовало поторопиться с разведкой, потому что мы подходили к зоне обнаружения вражескими радиолокаторами, прежде всего РЛС сопровождавшего конвой дирижабля-охотника. А вот наш маленький аэроплан почти сразу же заметили с одного из эсминцев, и к нему потянулись следы трассирующих очередей. Когда разведчик подлетел ближе, я выключил его двигатель, чтобы по нему не навели тепловую ракету, и переключился на камеру с телеобъективом, чтобы возможно подробнее разглядеть корабли. Меня, конечно же, первым делом интересовал самый большой корабль. Картинка на таком расстоянии от «Киклопа» принималась не очень чёткая и сменялась всего раза три-четыре в секунду, и я поначалу принял цель за плавучий ангар, прорешеченный сверху балками мостовых кранов. Но когда беспилотник пролетал над ним и я поймал этот корабль крупным планом, я чуть не упал со своего кресла (наверное, упал бы, если бы меня не удерживали захваты): это не краны, это были гигантские пушки!
Джаггернаут — так называют плавучие крепости. И эта крепость движется в направлении Пасифиды. Насколько я знаю, у них эффективное против обычных боеприпасов тяжёлое бронирование, но при этом слабое оборонительное вооружение. Поэтому такие крепости всегда сопровождает крупное соединение из кораблей и летательных аппаратов. В начале войны было несколько джаггернаутов, но уцелел лишь этот, может быть, самый крупный из всех. Я стал вспоминать то, что нам недавно говорили на занятиях. Ещё до войны стало ясно, что на все укреплённые цели потенциального противника термоядерных боеголовок не хватит, поэтому стали спешно разрабатывать и строить обычные системы вооружений, способные хотя бы отчасти заменить термоядерное оружие. Одним из таких видов вооружений у Альянса стали плавучие крепости. Их строили в виде отдельных секций, а затем соединяли вместе на плаву, потому что строить такой огромный сухой док было бы безумным расточительством. Носовая и кормовая секции имеют двигатели, а секции, расположенные между носом и кормой, несут мощное дальнобойное вооружение, и ещё они содержат герметичные отсеки, поэтому, чтобы потопить крепость, придётся постараться. На мой взгляд, самое лучшее — это серьёзно повредить силовые установки носовой и кормовой секций, а затем ударить крепости в один борт — тогда насосы не успеют закачать балласт в противоположные отсеки и джаггернаут может лечь на бок или даже перевернуться, и в итоге затонуть. Чтобы пробить его многослойную броню, потребуются термоядерные боеголовки. А ещё нужно обезвредить корабли охранения… Я сразу сообразил, что одного нашего «Киклопа» для успешной атаки будет недостаточно. Но, подумалось мне с восторгом, шанс сорвать их операцию, что бы они там ни задумали, у нас всё же есть!
