Продемонстрировав нам эту безусловно важнейшую достопримечательность, Айка с Галшем направились не к дому, а прямиком к белым снежным наносам, по колено в них утопая. Салинкар Матит смело зашагал за эорианами, а я сразу прикинула, что просто не смогу там передвигаться и сразу же застряну, утонув в сугробе по меньшей мере по пояс. Айка, а вслед за ней и Галш, вдруг повели себя совершенно неожиданно: сделав по глубокому снегу несколько шагов, они один за другим подпрыгнули, перевернувшись в воздухе спинами вниз и, раскинув руки в стороны, упали прямо в объятия холодного, но безусловно мягкого белого покрывала. Поступок этот в моих глазах выглядел… скажем, необычно, я думаю, что антиподы тогда исполнили какой-то старинный эорианский обряд. Долговязый Салинкар попытался повторить этот обряд за антиподами, но не смог толком подпрыгнуть, не удержался на ногах и просто повалился на бок. Через пару мгновений над снежной поверхностью появилась счастливая Айка: её волосы были припудрены сверкающими белыми хлопьями, а на лице написан восторг. Когда недалеко от неё поднялся из сугроба и Галш, его щёки и лоб облепили мириады снежинок, но эорианин при этом довольно улыбался. Он сразу же поспешил к Салинкару и помог тому выбраться из снежного капкана обратно на чистую площадку — молодой карап, разумеется, чувствовал себя при этом весьма неловко. «Вон там дорожка ведёт прямо к дому,» — крикнула Айка нам с Салинкаром, показав рукой в сторону края посадочной площадки.
Большая часть террасы покрыта толстым и гладким слоем рыхлого и пушистого снега, при этом, если судить по краям свободных от снега дорожек и посадочной площадки, терраса эта довольно бугристая и каменистая, заросшая пожухлым в этот зимний сезон разнотравьем. Однако искрящаяся шершавая белая поверхность почти везде здесь ровная — ровнее, чем была бы постеленная на стол белоснежная скатерть. Интересно, как же снег так ровно покрыл всё вокруг?..
Должна отменить, что по прибытии на Эору наши антиподы стали такими же, какими я их видела в Светлых Чертогах — на тот их потусторонний облик, что я наблюдала на «Пикусе», нет теперь и намёка. Когда они снаружи, у них изо рта выходит белый пар, особенно густой при разговоре — в точности, как и у меня, а их кожа под действием морозного воздуха заметно меняет свой цвет: на щеках и носе она приобретает более тёмный красноватый оттенок, у Галша я ещё заметила порозовевшие уши. В одном из моих поясных кармашков хранится зеркальце, так что я смогла разглядеть и своё лицо. Отмечу, что мои щёки на морозе налились немного кровью, а кончик носа посветлел. И ещё на своих ресницах я увидела крохотные кристаллики льда! Я осторожно вдыхала носом непривычный — терпкий, словно масло пудины — морозный воздух, а открытые участки моей кожи ощущали слабый, но колючий ледяной ветер. Однако при этом я нисколько не замёрзла! Конечно, меня защищала чудесная эорианская одежда, и я ещё вернусь к ней, чтобы описать некоторые её свойства — из тех, что мне довелось теперь опробовать на собственном опыте. Но, помимо этого, моё новое, подаренное мудрейшим профессором Хиги тело, совершенно неожиданно для меня, хотя и закономерно, оказалось отлично приспособленным к здешней экстремально холодной погоде. Сегодня мне пришлось убедиться в этом в полной мере.
Опишу ещё подробнее место, где мы остановились. Оно выглядит запущенным, им давно никто не занимался, или же эориане специально не обустраивают придомовые участки, предоставляя природе самой их чем-то заполнить. Хотя возможно, конечно, что на скальной террасе имеются живые украшения вроде цветочных клумб или подстриженных кустов — таких, какие обычно встретишь в любом палисаднике на Гее, или же всё, что могло, заросло здесь дикой растительностью, в основном невысокой, но теперь точно и не разглядишь, так как вся терраса щедро присыпана толстым слоем снега. Природный скалистый ландшафт здесь сам по себе удивительно красив, и в его искусственном украшении, возможно, просто нет нужды. Впрочем, среди глубоких сугробов проложены дорожки и разбиты площадки из каменных плит и снег на них каким-то чудесным образом не удерживается, точнее, он там есть, но местами и совсем немного. Никаких признаков того, что снег с дорожек как-то убирают, я не заметила — его словно тщательно сдувает и уносит невидимый и неощутимый ветер. Айка, предупредив мой вопрос, коротко пояснила: «Они сами очищаются, но так не везде.» Я ещё представила себе, каково здесь, когда приходит лето. Вообразила, как в цветущей зелени разнотравья роится множество мелких существ вроде насекомых, порхают бабочки, наверное, непривычные на вид, но очень красивые, и над этим пролетают птички или кого-то на них похожий. Наверняка в тёплый сезон здесь не хуже, чем в садах Элизиума. Но теперь на скальной террасе у дома не видно никакой живности, здесь царит сверкающее белое безмолвие.
Терраса довольно узкая, но к дальнему от дома концу расширяется и именно там прижимается к скале устремлённый вверх высоченный ствол единственного когда-то выросшего здесь дерева. Если приглядеться, то можно различить, что состоит этот ствол из вертикально сросшихся один с другим огромных бочкообразных сегментов. Часть корней проходит по террасе или обхватывает саму скалу, и даже толстый слой снега не в состоянии скрыть эти корни, они выступают над ровным белым полем подобно крытым галереям. Основная часть корневой системы этого великана расположена где-то внизу, на дне каньона. Ближе к вершине скалы ствол когда-то обломился, как раз по границе сегмента, образовав круглую площадку. Площадка эта в поперечнике не уступает ширине улицы, на которой стоял наш дом в Фаоре, и Айка сказала мне, что внутри ствола имеются помещения, а на самом верху построено что-то вроде беседки или летнего домика, но теперь там холодно и всё засыпано снегом. Мне трудно вообразить, какой же высоты было растение, оставившее такой чудовищный пень, но где теперь его рухнувший ствол, остаётся лишь гадать. Возможно, он упал в каньон, но следов его там не видно: дно каньона сплошь заросло лесом, и лес тот, так же, как и всё вокруг, спрятан под снегом. У нас в подобных местах густые леса не вырастают — им просто не хватает света. Здесь, почему-то, по-другому… У горизонта я разглядела несколько высоких деревьев, возможно, того же вида, что когда-то росло на этой террасе — деревья поднимаются над общим растительным морем на высоту радиомачты или трубы атмосферной электростанции и поэтому хорошо заметны. Мне тогда подумалось, что здорово было бы взобраться на самую вершину дерева-мачты, но на самом деле я на такое восхождение, конечно, вряд ли решусь.
Дом, в котором мы вчетвером в итоге разместились, оказался небольшим, здесь всего два помещения в два этажа. Стены голые, без следов штукатурки, лишь кое-где прикрытые чем-то вроде шпалер. Сами стены сложены из скреплённых раствором обтёсанных камней, а рамы, двери, полы, лестница и перекрытия деревянные. Хотя построено жилище аккуратно и со знанием дела, по эорианским меркам оно должно быть самым простым и примитивным. На наружных элементах дома я заметила растительность вроде наших лишайника, мха и засохшего плюща, всё это щедро присыпано снегом, а восточная стена снаружи вся этим снегом облеплена сплошь, сверху до низу. Над входом, на расположенном над дверями коротком козырьке, намело большую белую шапку. Зайдя внутрь, напротив двери сразу же замечаешь большой очаг с дымоходом. Огонь в нём загорелся, кажется, в тот момент, когда мы впервые вошли в этот дом, хотя в горящем очаге, похоже, нет нужды: здесь и без него достаточно тепло. Я подумала тогда, что очаг может быть лишь украшением, что возле него собираются по каким-нибудь торжественным случаям или по праздникам. Окна в доме представляют собой горизонтальные прямоугольные проёмы, обрамлённые деревянными рамами. Не смотря на вездесущий снег, широкие их подоконники пусты и на них даже пыли нет. Вместо стекла окна закрыты чем-то невидимым: рука беспрепятственно проходит через это, и от окон порой веет свежим воздухом снаружи, однако невидимый барьер не позволяет холоду проникнуть внутрь дома. Очевидно, что морозный воздух, проходя через окно, как-то подогревается. Терраса и дом расположены в юго-восточной части скалы, и проёмы окон обращены на юг и восток, за пределы скальной террасы, поэтому из каждого из них открывается далёкий вид на окружающую заснеженную местность. Мебель здесь тоже из дерева и может показаться непривычной по форме и даже грубоватой, она явно изготовлена вручную посредством простейших инструментов, но при том сделана мастерски и расставлена удобно. В общем, хотя дом самый простой и обстановка в нём незатейливая, всё здесь чисто, сделано с любовью и уютно обустроено. Обеденный стол на первом этаже высокий, массивный, и он стоит у одного из трёх окон. Стол этот смотрится весьма основательно — такой не страшно случайно задеть и испугаться, что сейчас с него что-то упадёт. Рядом с ним тоже высокие стулья с прямой резной спинкой и мягкими сиденьями, обитыми кожей. Подобные стулья часто упоминаются в описаниях этого мира. Эти стулья рассчитаны на эориан, мне они, пожалуй, будут великоваты: если я сяду на такой, то мои ноги не достанут до пола, а столешница напротив окажется почти на уровне моей шеи. У Рудокопа мне повезло со столовой мебелью: у него мы завтракали за достаточно низким столом — похоже, в Каменных Землях именно такие в ходу, однако стул там был для меня всё равно высоковат. Здесь же, в эорианском архаичном доме, напротив соседнего окна, стоит ещё один столик — почти вдвое ниже, а рядом с ним пристроилась пара подходящих и мне, и этому столику стульев, тоже с мягкими сиденьями и резными спинками. Увидев этот малый гарнитур впервые, я с благодарностью подумала об эорианах, решив, что эта мебель расставлена специально для меня. Да, ещё в простенке между столами находится нечто похожее на буфет с открытыми полочками, на которых расставлена немного непривычная на вид, но вполне понятная по назначению посуда, и ещё там имеется некое устройство, машина, размером примерно с ящик для овощей — вначале я подумала, что это какое-то современное эорианское техническое чудо, но это оказалась тоже историческая вещь, только из ближайшей к нам эпохи Освоения. Заклятый медальон предложил для устройства в буфете технические термины генератор продуктов и синтезатор пищи, но я полагаю, что это не самые удачные для него названия. На самом деле в буфете установлена миниатюрная пищевая фабрика-кухня, производящая почти мгновенно разнообразные готовые блюда, причём уже разложенные по тарелкам. Поэтому надобности в кухонной плите, холодном шкафу и других подобных вещах в этом домике попросту нет, а аккуратно расставленная в буфете посуда, наверное, выполняет, как и очаг, лишь декоративную роль.
