Несмотря на то, что мама была абсолютно не виновна в том, что ей вменяли, страх перед невозможностью доказать самостоятельно свою правоту и защитить себя от неминуемого заставлял ее искать пути выхода, и она склонила свои колени в сокрушенной молитве о помощи перед Богом. И ее судьба была как будто вырвана чудесным образом из крепких лап огромного зверя. С каждым новым шагом она видела, как Господь творил чудо прямо у нее на глазах, снова и снова являя Себя и Свою любовь к ней и всем нам.

Все чаще вспоминая события тех дней, я задумываюсь о том, какие еще чудесные изменения могли бы произойти в ее жизни, поддержи она пылкое горение огня в своём сердце и продолжи следование за Христом после того, как все сгустившиеся над ней тучи рассеялись и небо стало светлым и безоблачным. Но, как и многие люди, призывающие Господа во время беды, она оставила свою веру и стала жить, как прежде.

Тогда же мое юное и уставшее от семейных проблем сердце толком не знало, как ухватиться за веру и следовать за Спасителем. Шагая по жизни в абсолютной неизвестности, я цеплялась за любую возможность получить защиту и почувствовать себя в безопасности. И хоть на какое-то время мне показалось, что Ромка был мне другом, все это улетучилось после нашего с ним разговора, о котором я хотела рассказать бабушке:

– Он сам всегда обо всем расспрашивал. Я рассказывала, он кивал, слушал, говорил утешающие слова о том, что все будет хорошо: и у мамы, и в школе, – а вчера, когда я случайно в разговоре упомянула о том, что мы уже обсуждали, он сказал, что совсем ничего не помнит… Знаешь, почему? Сказал, что не особо слушал меня тогда, что все эти проблемы мамы, моей учебы и так далее его не слишком волновали. Он просто не был уверен, будем ли мы встречаться или нет, поэтому не хотел во все вникать… Представляешь? А я думала, что ему можно доверять, что он стал мне почти другом! Я думала, он искренне заботится обо мне, все чувствует, понимает. А теперь просто не могу с ним ни о чем говорить. Умом понимаю, что он и не виноват, вроде бы, но такое чувство, будто он меня предал… Ты же знаешь, как это все тяжело было для нас, ба?..

Бабушка молчала. Моя семья оказалась перед очень серьезным испытанием в дополнение к тому, что и так было в ней. По не зависящим от нас обстоятельствам, мы могли лишиться абсолютно всего: места жительства, работы, школы и даже… мамы… Роман обо всем этом знал. Все вокруг знали.

Мне никогда не было так больно и страшно, как в то время, возможно, до того дня, когда спустя семнадцать лет после того события я снова испытала этот леденящий страх утраты и… мама ушла из жизни… Но тогда во мне была несгибаемая вера, основанная на Его любви ко мне, в то, что с мамой все будет хорошо, даже если нам и придётся через многое пройти. И я продолжила беседу с бабулей.

– А на днях показал мне свой студенческий альбом…Ба, там такие фото – то он кого-то так обнимает, что просто неприятно смотреть… то на нем кто-то лежит, висит… В общем, разные фото… и мне они не понравились. Это что получается? Он меня здесь провожает- хочет поцеловать, а там с кем-то спит? Представляешь, если это так… Фу, как мерзко. Я не смогу полюбить такого человека и не хочу быть рядом с ним.

– А ты подожди, пока сможешь. И потом, это все твои мысли, ты же ничего не знаешь наверняка. Но он тебя любит, это же видно… Пройдет время, все изменится, ты изменишься. А хорошими парнями раскидываться нечего, – она погрозила в воздухе указательным пальцем и откусила кусок сахара, запивая несладким чаем.

Я недоумевала, как она меня не понимает. Ведь с ней мы всегда могли обсудить все вопросы, даже те, которые я боялась обсуждать с мамой.

– Мне кажется, это не правильно… Просто вот здесь, внутри, – я прижала руку к груди, – я ощущаю, что все это не правильно, что это не моя судьба… А ведь он все равно надеется на что-то… нехорошо вот так играть с чужим сердцем. А у меня ничего к нему нет. Раньше мне было с ним интересно, я чувствовала себя в безопасности, даже подумала, что вдруг влюбилась в него, а теперь… ничего нет. Пустота… И что мне с этим делать? Как ему все сказать?

– Он хороший парень, Лиза, оглянись вокруг, где ты еще такого найдешь? Цветами, подарками засыпает, кольца вон дарит, – она ткнула пальцем в мою руку, где должно было быть кольцо, но я все же его не носила, – любит, руки не распускает… Ну чего еще надо?

– Ба, я ему не верю, да и не люблю я его…

– Все это молодость, горячность. Со временем полюбишь. А хорошо вон, что твоя мать любила, и что? Промучилась всю жизнь… Надо, чтоб тебя любили, я это точно поняла. А сама полюбишь, когда тебя на руках носить будут, – она вздохнула и добавила, видимо озираясь на ее с дедом жизнь, – на руках, а не на кулаках.

Все были на его стороне и не понимали моих сомнений. От этого внутри меня что-то еще больше сжималось и начинало протестовать. И все чаще я приходила к мысли, что нам нужно расстаться. Вот только отец почему-то относился к нему с холодком, и за это я была ему благодарна.

Не было такого «островка» в моей жизни, где бы Рома не поселился. И я начинала задыхаться. Всякий раз, как только я отваживалась поговорить с ним о наших отношениях, он опережал меня очередным прекрасным жестом или поступком, не давая возможности протестовать. Кроме того, постепенно улетучилось то состояние защищенности, которое я испытывала с ним ранее, и я понимала, что теперь мы говорили на разных языках. И моего он не знал, а его – я не принимала. С приближением пятницы мое настроение ухудшалось. В этот день всегда приезжал Роман. Он снова засыпал меня подарками, цветами и вниманием, но я все больше и больше ощущала себя словно в клетке.

Давление в тот период было просто отовсюду: школа, дом, одноклассники, а прежде всего, изнутри моего сердца, и оно оказывалось невыносимым. Я не знала, что делать. Рому я не любила. И логичнее всего было бы расстаться. Но всякий раз, когда я об этом думала, в голове словно проносились слова: мама… медаль… университет… мечта…

Это было выше моих сил. И я принесла в жертву голос своей совести.

ГЛАВА 5

Рома заехал как всегда вовремя. Услышав звонок в дверь, я быстро поцеловала маму, стараясь не замечать ее многозначительный взгляд, говоривший «не глупи». Как обычно в последнее время, Рома встретил меня крепкими объятиями и нежным поцелуем в щеку.

– Поехали, там все уже готово, нас только ждут, – он хитро подмигнул и, схватив меня за руку, быстро повел к машине. Ромка хорошо водил, поэтому его дед без проблем давал ему старый семейный «москвич» ярко-желтого цвета, напоминавший мне маленькую дыню.

Добравшись в назначенное место, я, к своему удивлению, обнаружила, что действительно все ждали только нас, а значит, это из-за меня затягивалось начало пикника. И я представила себе лица Карины и Светы, девушек Роминых друзей. Они и так смотрели на меня свысока, ведь они же были первокурсницы, а я еще провинциальная школьница.

– Всем привет, – крикнул Рома, только лишь отворив калитку.

– О-о-о, ну наконец-то, – воскликнул Иван, давний школьный друг Романа. – Привез свою принцессу? Мы уже заждались. – Он подошел ко мне и наклонился, чтобы поцеловать мою руку.

– Привет… Ваня, ну что ты придумал… – меня всегда смущало его отношение ко мне. Я не могла понять: он всерьез или издевается.

– Нет, позволь, – он все же взял руку, – ты озаряешь лицо моего друга, значит, и мое тоже. – Кроме того, как говорит мой друг, таких, как ты, не бывает, значит, я могу поцеловать руку девушке, которую уважаю.

– Да брось… – я была смущена, а Рома просиял. Иван невольно выдал, что они обо мне говорят, хотя я об этом и так догадывалась. Но, похоже, что все было так и задумано. Мне стало казаться, что я попала в мышеловку, которая вот-вот может за мной захлопнуться.

– Прошу всех к столу! – Иван торжественным жестом указал на беседку, увитую виноградом. Оттуда уже доносился аромат шашлыков. – Девчата, накладываем. Серега, открывай бутылки.