– Невероятно.

– И жутко тяжело к тому же. Впоследствии один из зверей ворочался во сне и перекатился мне на руку, и было невыносимо больно, но я молчал, боясь разбудить их.

– Никто из них не тронул тебя?

Я молча оголил плечо, показывая Расту большие отметины от клыков. В ответ на его изумленный взгляд, я пояснил.

– Зверь не хотел меня съесть, он просто грызнул меня, как они часто делают с сородичами, – видимо я мешал ему спать.

– Они не проснулись от запаха крови?

– Нет, как ни странно, возможно запах мази перебивал его. Я держался за плечо всю оставшеюся ночь, стараясь не издать ни звука, но кровь всё равно бежала по пальцам, и плечу. Ну она хоть была теплой.

– Все равно не могу понять, какой отец способен отдать сына на заклание волкам, да ещё и по своей воле? Мой папаша был не сахарная булка, но даже он бы на такое не пошел. – Сказал Раст, мотая головой. – Такие люди хуже зверей.

– Мой отец был очень беден, но он хотел, чтобы я был в клане, который бы меня поддержал и возвысил, и ему потребовалось очень долго упрашивать Лорда, чтобы тот разрешил этот обряд. Также наша семья отдала последние деньги Ловчему и жрицам за обряды, как того требовала традиция. Более того, отец всю ночь простоял над ареной, не сводя глаз с меня, не меняя места и даже не присев. Всю ночь я видел его темную фигуру над загоном, неподвижную и молчаливо поддерживающую меня. Он сам чуть насмерть не замерз на том морозе, но даже не подумал отойти к огню и погреться.

– Хочешь сказать, папаша любил тебя?

– Наверное, своей любовью, хоть я и не оправдал его надежд.

– Да, это видно потому, что ты сидишь здесь, а не в Студстейне. Так как закончилась эта история?

– C утра пришел Ловчий, и позвал волков кормиться. Я нашел в себе силы встать и дойти до ворот, но потом, Ловчий подхватил меня и вынес к отцу на руках.

– С чего такая доброта?

– Я же стал частью рода.

– Ах, да… – Засмеялся Раст. – Ты был горд собой?

– Я ничего не чувствовал. Я устал, не спал ночь, продрог и кровоточил. Мне было не до гордыни.

– Что ж это была очень интересная история, спасибо, что поделился.

– Ну ты же поделился своей.

– И то правда.

Некоторое время мы сидели в тишине, пожевывая сладости, в ожидании, пока один из солдат придет и поменяет чайный отвар на свежий и горячий.

– А в чем заключалась твоя работа у Чернокрылых? – наконец спросил я, не выдержав молчания.

– Ты же знаешь, я не могу сказать. У них отличный от общепринятого взгляд на мир, на справедливость и равноправие. В обществе ты считаешься героем, если спасаешь жизни, живешь согласно законам и чести, но в Корво-клане, всё наоборот.

– Тогда зачем вам ввязываться во всё это?

– Мы не работаем на Лумора, и не сотрудничаем с ним. Он может так думать, но у нас свои интересы. Всем нужна власть, Грэй, но нам больше нужны земли. Чернокрылые раскиданы по миру, и обречены бродить по ней без своего гнезда до скончания времен, и всё потому что когда-то мы отказались служить королю, который не мог понять, что они не наемные убийцы.

– Ты говоришь, как один из них. Это странно слышать, зная, что ты безродный.

– Тебе легко говорить. Только взглянув на тебя, я вижу волчью стаю на севере, я бы даже не удивился, если бы ты был бастардом какого-нибудь из близких родственников Лорда, до того ты серый. А я слишком долго прожил без семьи и без дома, и ещё дольше с бездомной семьей. Чернокрылые дали мне всё что могли, и я поступлю также, если потребуется. Ты хоть понимаешь, что такое семья? Разве тебе не нравилось быть полноправным членом клана? Видимо нет, раз ты здесь.

– Несмотря на обряд, у меня почти не было шансов обрести высокий статус дома. Я почти так же безроден, как и ты. Многие из северян имеют специфическую внешность, человек, что бывал в Синехоре, это знает.

– Я не хотел тебя обидеть, Грэй. Я думал, что мы просто разговариваем. – Спокойно ответил Раст. – Мой Каавран опекает тебя как собственного сына, за падший с твоей головы волос я рискую своей шеей, а я всё не могу понять почему. Так расскажи мне свою историю.

– Она менее интересна, чем твоя, Раст. Я боюсь утомить тебя.

– Если ты не хочешь рассказывать, я не могу тебя заставить. Но мой клан знает всё.

– О я не сомневаюсь в этом. Но если кто-то шпионил за мной, то, наверное, умер со скуки за этим занятием.

– Или был сожран Кузури. – Засмеялся он.

– Или так. – Улыбнулся я.

Или так. Я постоянно передвигался, и оседал на одном месте нечасто, и только зимой. Если кто-то и правда хотел бы за мной по шпионить или найти меня, ему пришлось бы несладко. Даже вороны не видят всего.

Еще некоторое время мы провели в беседах, пока на в дверь Раста на начали неистово стучать.

– Мы и так засиделись сегодня, Грэй, пожалуй, пора ложиться спать. Час снов не просто так назван.

… Все последние дни я провел без толку, бесцельно шатаясь по лагерю, объедаясь пять раз в день, и беседуя с Чернокрылым по вечерам.

День я проводил, наблюдая за раскопками и работой установки, устройства массивного, доселе которого я не встречал.

Бур представлял из себя длинный конусообразный стержень, похожий на перьевую ручку, который покоился на деревянных сбитых козлах, и общая его конструкция напоминала таран на стойках. Конец бура был острый и крепился отдельно, пластины с выступами цеплялись один за другой, как шестеренки, и сделано это было специально, чтобы рабочие могли привести его в действие. Он работал по принципу подъемника врат, где страже приходилось крутить большой ворот, чтобы поднять или опустить железные колья. Здесь же торчали шесть ручек, по три с каждой стороны, которые нужно было вращать всем вместе, дабы добить неподдающуюся стену.

Рабочие синхронно проворачивали вороты, и это было похоже на гребцов в лодке, – работа тяжелая, а преграда, в свою очередь, отказывалась рушиться, осыпаясь медленно и нехотя.

К вечеру я возвращался в лагерь, чтобы посидеть в избе Раста, который давеча повредил ногу, производя вечерний обход. Некое креветочное существо, морской жук, цапнул его за голень, выпрыгнув из песка, и теперь нога его распухла и болела неимоверно. Лекарь сказал, что опасаться за жизнь не стоит, но храмота может остаться на всю жизнь. Раст же не унывал, то и дело пытался пройтись по лагерю с самодельным костылём, и как часто говорил, сильнее маялся от безделья, чем от боли.

Мы много беседовали, старательно избегая личных тем, предпочитая размышления или просто делясь занимательными историями. Мой собеседник знал много местных баек и морских поверий, и охотно рассказывал мне о истории Моря Хребтов, местного бога Дара-Кватара и подводных городах.

После подобных сказок мне хорошо спалось, и Неро не беспокоил меня больше, и не вторгался во сны. Так что время, проведенное мной на острове скорее походило на отдых, чем на работу. Весь этот сказочный распорядок подходил к концу, ведь трещина в пирамиде все же дала слабину, и рабочие добились того, что образовалась небольшая дыра, через которую мог бы пролезть человек.

Ложась спать, я знал, что с утра я наконец-то возьмусь за работу.

Утро выдалось пасмурным и неприветливым. Проведя в этих местах столько дней, я привык к тому, что здесь постоянно солнечно, и совсем позабыл, что бури и штормовые грозы здесь тоже не редкость.

Так как я давно уже все подготовил для вылазки, то собираться мне пришлось недолго, и вскоре я уже стоял у входа в грот, осматривая черную дыру в стене, ведущую в неизвестность. Посмотреть на происходящее собралась добрая часть лагеря, – Виттор с сыном, рабочие, что в жизни такого не видели, и даже Раст и тот приковылял с тростью. Моя команда искателей тоже была вся в сборе, но я запретил им лезть за мной, пока я не разведаю путь.

Я забрался на опору козлов и заглянул внутрь. Видно, конечно, ничего не было, но изнутри несло сыростью и холодом. Я бросил в проем сумку, и услышав глухой стук, убедился, что с той стороны хотя бы не пропасть и не вода. После туда же полетела связка факелов и инструменты.