Мистер Тэнтоурис оторвался от еды, сочтя открывшиеся подробности не такой плохой новостью, и одарил жену оптимистичной, чуть робкой улыбкой, словно говорящей: "посмотри, дорогая, все же в порядке!".

Но миссис Тэнтоурис смерила мужа презрительным взглядом и сухо спросила:

– Что она натворила?

По крайне мере, хоть что-то шло по плану. Эдмонд и не ожидал радушных приветствий или хотя бы формальной вежливости.

– Ничего страшного, – доброжелательно ответил он, не теряя самообладания и уверенно вступая на привычную территорию межрасового общения. – Имел место небольшой конфликт, в ходе которого ваша дочь применила заклинание против человека.

– Он жив?

Эдмонд наконец услышал напряженный голос мистера Тэнтоуриса.

– Разумеется, жив.

– Не покалечен?

– Нет, нет. Он провел пару дней в лазарете, но сейчас полностью здоров.

Мистер Тэнтоурис с облегчением протер вспотевший лоб. Миссис Тэнтоурис тяжело вздохнула и сердито посмотрела на дочь.

– Не могу сказать, что рада познакомиться, – процедила она сквозь зубы. – Вельзевула Тэнтоурис. Мой муж – Алан. Думаю, нам лучше присесть и обсудить все это за столом. Извините, но я не готовила… человеческой еды.

– Ничего страшного, – вставила слово Сильвия, садясь за стол. – Господин Палмер обожает нашу еду.

– Если ты полагаешь, – в голос матери ворвалась ярость, – что в присутствии инспектора Палмера я не устрою тебе хорошенькую взбучку, то сильно заблуждаешься. Оставь свои шутки до лучших времен.

Сильвия виновато поджала губы. Это выглядело так мило, что Эдмонд не смог сдержать улыбки.

– Не стоит волноваться. Я сыт и нахожусь здесь исключительно по рабочей необходимости, – сообщил он, садясь за стол. – Разве что, ваш грибной чай. Он великолепен!

Вельзевула едва заметно кивнула и принялась ставить на стол тарелки с едой. В это время Алан молча подошел к магическому морозильному шкафу и достал початую бутылку с мутной желтоватой жидкостью. Он невозмутимо налил в свой бокал порядочную порцию напитка, который распространял крепкий аромат, однозначно свидетельствующий о его алкогольной природе. Мисс Тэнтоурис села за стол и наблюдала за безмолвными манипуляциями мужа, брезгливо поджав тонкие губы.

Она перевела взгляд на свою тарелку, но тотчас с досадой отодвинула ее от себя.

– Дорогой, ты не хочешь что-нибудь сказать?

Алан вздрогнул, поспешно опорожнил солидную часть налитого и произнес замогильным голосом:

– Прошу вас простить мою дочь. Это моя вина. От лица нашей семьи приношу Институту магии и тому пострадавшему человеку искренние сожаления и прошу не выгонять Сильвию из института.

– Может, для начала послушаем инспектора Палмера и разберемся, что именно произошло? – Вельзевула раздраженно перебила мужа.

Эдмонд заметил, что Сильвия принялась спокойно поглощать содержимое своей тарелки. Алан не стал садиться и вновь направился к морозильному шкафу, по пути для чего-то подойдя к кухонной плите.

Едва Эдмонд подумал, что Вельзевула то ли не расслышала, то просто проигнорировала его замечание насчет чая из травяных грибов, как вернувшийся к столу Алан поставил перед ним кружку с дымящимся отваром.

– Спасибо большое, – поблагодарил Эдмонд, наполняясь симпатией к демону. – Так вот, неделю назад между вашей дочерью и сотрудником по имени Ллойд Ворфстоун состоялась словесная перебранка, которая привела к его госпитализации…

– Кто начал? – оборвала его Вельзевула.

– Господин Ворфстоун. Ему показалось, что ваша дочь хочет выпить его кровь, – ответил Эдмонд и тут же поспешно добавил. – К сожалению, это распространенные страхи. Мне стыдно даже говорить такие глупости…

– Показалось или хотела? – снова перебила мисс Тэнтоурис, но на этот раз, к изумлению Эдмонда, обратившись к дочери.

Сильвия не стала поднимать взгляда от ужина и промолчала.

– Ясно, – Вельзевула понимающе созерцала смущенную дочь, а затем встревожено обратилась к Эдмонду. – Но ведь он попал в больницу не из-за кровопотери?

Эдмонд приложил все моральные силы, чтобы удержать недавно склеенную маску невозмутимости в исходном состоянии.

– Нет, – ответил он медленно. – Господин Ворфстоун, движимый страхом, стал оскорблять вашу дочь, и это привело к применению ею деструктивного заклинания.

Услышав эти слова Вельзевула метнула быстрый, но многозначительный взгляд на мужа, который не ускользнул от внимательного Эдмонда.

– И что он говорил?

– Ну, довольно обидные для молодой девушки слова вроде чудовища, вампира и тому подобного.

Вельзевула молчала.

– Разумеется, это недопустимое поведение с его стороны. Но вашей дочери следовало бы обратиться с жалобой в Дисциплинарный комитет. А теперь мне поручено проведение служебной проверки по факту нанесения демоном телесных повреждений человеку.

– Ясно, – спокойно кивнула Вельзевула. – И что требуется от нас с мужем? Принести извинения за ее поведение перед этим человеком? Оплатить его лечение?

Эдмонд внутренне оценил благородство миссис Тэнтоурис.

– Нет, этого не требуется. Ллойд готов снять все претензии и подписать мировую.

Брови миссис Тэнтоурис полезли на лоб.

– А вы, и впрямь, большой специалист в урегулировании конфликтов, инспектор, – уважительно заметила она.

Сильвия позволила себе усмешку, за что была мгновенно наказана тяжелым взглядом матери.

– Тогда в чем проблема? – нахмурилась Вельзевула.

– Существуют определенные правила в деле разрешения подобных ситуаций. Они требуют взаимного примирения. Ваша дочь не изъявила желания прощать обидчика. Я надеялся, что вы сумеете убедить ее в важности этого шага для ее карьеры. И в более крупном аспекте – для поддержания расового баланса.

– Да, да, да… – неуважительно пробурчала миссис Тэнтоурис.

Другой реакции на пафос своей фразы Эдмонд и не ожидал. Демоны терпеть не могли тенденциозных высказываний о всеобщем благе и прочих возвышенных вещах.

Вельзевула посмотрела на дочь, склонившуюся над тарелкой. Эдмонд заметил во взгляде матери печальную тень.

– Для этого требуется лишь подпись вашей дочери, – добавил он. – Необязательно лично встречаться с этим человеком. Для Дисциплинарного комитета этого будет достаточно.

– Посмотри, дорогая, сколько Институт прилагает сил, чтобы вы могли спокойно работать, – сказала Вельзевула, вооружившись строгим тоном. – Подпиши!

– Я не могу подписать ложь, – просто ответила Сильвия.

– Ложь?

– Я не простила этого человека. Он был очень груб.

– Он испугался, – повысила тон Вельзевула. – И ты знаешь, что у него были для этого все основания! Все могло кончиться гораздо хуже.

– Прошу, мама, не говори этого при инспекторе Палмере, – спокойно отозвалась Сильвия. – Он не считает меня чудовищем.

Эдмонд почувствовал себя не в своей тарелке от ее слов, болезненно сжимающих сердце своей трогательностью.

Вельзевула хотела что-то сказать и уже открыла рот, набрав в легкие побольше воздуха, но отчего-то передумала. За столом воцарилось неловкое молчание. Неизвестно, сколько бы оно еще продолжалось, потому что даже находчивый инспектор Палмер не знал, что сказать. Но в этот момент раздался звонок в дверь.

Миссис Тэнтоурис резко повернула голову и с тревогой посмотрела в сторону прихожей.

– Кто там? – почему-то спросила она у дочери.

Сильвия обернулась и, прищурившись так, будто можно было разглядеть гостя через несколько стен, сообщила виноватым голосом:

– Бабушка Аделаида.

Вельзевула ахнула, а у Алана из рук выпала вилка. Они оба посмотрели на человеческого инспектора так, словно увидели в нем любовника, которого нужно срочно спрятать с глаз долой.

– Алан, что ты сидишь, как пень? Открой же ей наконец!

Алан кивнул и, опорожнив бокал, направился в прихожую.

– Доигралась! – раздраженно бросила миссис Тэнтоурис, смотря на дочь. – Сама будешь все ей объяснять!

Эдмонд в первый раз заметил в глазах Сильвии нечто похожее на испуг. Она отрицательно помотала головой, не соглашаясь с предложением матери.