А пока я думаю о том, что моя затея написать "Комментарии без текста" – на самом деле самая годная мысль. Янни Плак, наверное, забросил эту книгу, без меня у него всё равно ничего не выйдет. Я не хвалюсь, говорю как есть. У него ни знаний, ни фантазии.

Когда "Комментарии без текста" будут закончены, я всё-таки наберу Янни. Не смогу сдержаться, я себя знаю. Или просто приеду к нему домой. Я примерно помню, где он живёт: с памятью у меня беда, если честно. Полагаю, я просто завалюсь к нему без приглашения, чтобы он дара речи лишился. Брошу ему на стол отпечатанные листы с заглавием "Комментарии без текста" и спрошу с улыбкой:

– Ну как ты, друг?

Я хлопну его по плечу и спрошу:

– Так и будешь обижаться или, может, делом займёмся?

А потом мы обязательно напишем что-нибудь вместе.

Как и собирались сделать это в прошлой жизни.

"Комментарии без текста" – это так. Просто набор слов.

Но чем не повод старым друзьям встретиться, верно?

С наименьшими эмоциональными потерями

Каждая девушка, с которой я живу в разное время своей жизни, называет меня вымышленным именем. Как правило, я предлагаю девушкам самим выбирать, как ко мне обращаться. Так им будет проще забыть обо мне. Произнесите имя любимого человека, перекатите его на языке и почувствуете вкус связанных с ним воспоминаний. Человек, у которого нет имени, покидает вашу память с меньшими эмоциональными потерями.

Вот точный, но неполный список прозвищ, которыми меня называли в разное время разные девушки:

Мальчишка (не оригинально).

Призрак (потому что меня нет в Сети, и никто никогда не знает, где я и с кем).

Холодок (синоним: бездушный).

Кряксти (не спрашивайте).

Мистер Мур (альтернатива скучному "Котик").

БуБу (говорят, я много ворчу).

Царь моих дырочек (но я могу что-то путать).

С Евой мы зовём друг друга так: я – Бартлби, как из моей Коллекции, а Ева – Лесли, как девчонка из фильма "Мост в Терабитию".

– Я на неё совсем не похожа, – говорит Ева. – Я старше неё лет так на пятнадцать. И я даже не блондинка.

– А я, по-твоему, похож на Бартлби?

– А как он выглядит?

– Никто не знает, – отвечаю.

– Тогда это точно про тебя.

Проведите эксперимент.

Возьмите к себе домой питомца из приюта для животных. Но с расчётом, что вернёте его обратно, скажем, через неделю. На протяжении этого времени вас не будет покидать чувство, что питомец не принадлежит вам. Животное принадлежит приюту. Сомневаюсь, что вы захотите привязываться к нему, зная, что через неделю вам придётся вернуть его обратно. Отдать другому владельцу. Зная об этом, вы не выставляете кота или собаку за дверь. Не обделяете его или её вниманием. Не морите голодом. Наоборот, вы всем сердцем хотите помочь этому несчастному созданию. Времени у вас немного, верно? Вы сделаете всё возможное, чтобы рядом с вами этот питомец чувствовал себя, как можно лучше. Вы дадите ему дом. Тепло и уют. Покой и свою заботу. Безвозмездно. Чего вы ему не дадите – так это имени. Его уже придумали за вас. И оно не имеет значения. Даже, если вам его называли в приюте, нет смысла запоминать его. Питомец вернётся обратно. Вы забудете, как его звали. Может быть, через неделю. Или через месяц. Поиграйтесь с ним и верните туда, где нашли. Дайте бедному животному немного заботы, как он, в свою очередь, даёт вам любовь, наполняет вашу жизнь смыслом. Это взаимовыгодная сделка.

      Что-то подобное происходит у меня с девушками.

Они знают, что я уйду: рано или поздно.

Они узнают об этом не сразу, спустя какое-то время.

И каждая реагирует по-своему.

Если провести опрос среди моих бывших девушек, то, услышав моё имя, они непременно ответят что-то такое:

"Да, знала такого парня. Но я много кого знала, понятно?".

"Он ещё жив? Удивительно. Я думаю, что при таком отношении к жизни он должен был уже давно сдохнуть".

"Я была так молода и не знала, что творю, когда связалась с ним".

"Он был младше меня, но развитый не по годам. Так я тогда думала. Дурой была".

"Я думала, что люблю его".

"Я думала, он любит меня".

Я Блабл. И я пересадочная станция.

Я тот, с кем можно отдохнуть душой и телом перед забегом: тернистой дорогой в жизнь. Отключиться от проблем, на какое-то время почувствовать себя любимой. При условии, что девушка сама этого хочет. Я не ловелас, я не авантюрист. Мне не нужно от вас ничего, кроме вас самих. Я просто честный. Врать девушкам? Не вижу смысла.

Дурачиться – это уже другой разговор.

Как ни странно, мысль о том, что наши отношения не будут вечными, когда-нибудь закончатся – как и всё в жизни вообще-то – никого особо не расстраивает. Осознание этого открывает новые уровни поведения и взаимодействия. Границы расширяются. Появляется надежда, что именно ты станешь той единственной, кто пробьёт его безразличие. Именно с тобой он захочет чего-то большего, так как ты сама изо всех сил будешь пытаться стать чем-то большим для него. Оправданная мотивация. Без обмана.

Мы договариваемся с Евой, что если захотим изменить друг другу, то первым делом расскажем об этом: она – мне, а я – ей. И никому другому. Никаких подруг. Никаких родственников. Психиатр? Ева больше не ходит к нему. Бросила это дело, когда познакомилась со мной. Всё просто: ты говоришь о своих проблемах с другими, даже самыми близкими людьми, спрашиваешь у них совета или просто жалуешься им, выговариваешься. Тогда будь готов, что эти люди решат твою судьбу за тебя. Считай, что вкладываешь свой выбор в руки посторонних людей. Есть вещи, которые касаются строго двоих.

Я спрашиваю Еву, что она собирается предпринять, когда я брошусь на другую девушку. А я брошусь, рано или поздно. Я знаю себя.

– Есть два варианта, – говорит Ева. – Вот первый.

Она обидится на меня, уйдёт в себя, попытается выставить меня виноватым, неблагодарным. Но я не приму эту роль. И тогда она, разочарованная во мне, в жизни, в людях, будет действовать импульсивно. И на этом всё закончится.

– А вот второй, – говорит Ева. И объясняет мне.

Она возмутиться самой мысли о том, что я хочу кого-то, кроме неё. Примет эти слова на свой счёт. Отреагирует остро, но хладнокровно. Будет искать проблему в себе, а когда найдёт, то изо всех сил попытается устранить её. Она поменяется, чтобы привлечь моё внимание. Она станет одеваться и краситься по-другому. Изменит внешность, расширит свой словарный запас. Или наоборот сузит его до самых банальных фраз, чтобы казаться проще, наивнее или просто доступнее. Она будет играть роль. Чтобы я остался.

Если я захочу, она притворится другой девушкой. Это её слова. Не мои.

– Как-то так, – говорит Ева, довольная собой. – Ещё вопросы есть?

– Но есть и третий вариант, – говорю я. – Слушай.

И Ева слушает.

– В этом варианте событий, – говорю я, – всё предельно просто. Мы находим девушку, которая эстетически тебя устроит, будет красивой, не глупой. Ты знакомишься с ней, возможно, через Сети, вы общаетесь какое-то время, она уже начинает тебе доверять, когда в один день ты говоришь ей, как тебе плохо, тебя бросил парень или ещё что-то – мы придумаем. Ты говоришь, что чувствуешь себя одинокой, всем подругам не до тебя, у них своя жизнь и это не ложь вообще-то. Ты просишь её приехать, ненавязчиво приглашаешь её к себе в гости, и когда она соглашается – необязательно в этот же день, но всё-таки соглашается, ты будешь настойчива – ты опаиваешь её, так чтобы она потеряла сознание, а потом прихожу я, и все веселятся так, как умеем веселиться только мы с тобой.

      Какое-то время Ева смотрит на меня, ожидая продолжения.

– А где ты будешь в это время? – спрашивает она. – Пока я буду, как ты выразился, опаивать её? Где ты будешь?

– Это уже… издержки… производства, – говорю я, приятно удивлённый тем, что Ева обращает внимание даже на такие мелочи. – Подожду у родителей, если что.