Этих людей, казалось, вовсе не волновало, что их король долго отсутствовал и недавно прибыл из утомительного путешествия, что он, возможно, нуждается в отдыхе, хотя бы коротком, прежде чем вновь приступить к активному управлению. Видя такое бессердечие, Лассен искренне посочувствовал Рогиру.

Тот встретился с ним взглядом, на его губах опять появилась легкая улыбка. Лассен ощутил в животе знакомый трепет и тоже попытался улыбнуться, но получилось как-то натянуто. Развернувшись, он поспешил за Жозелем.

Глава 5. На новом месте

— Тут, наверное, какая-то ошибка.

Все двери в длинном коридоре были отмечены символикой королевской фамилии. На самой последней из них — массивной и тяжелой — отчетливо виднелся герб ардана Иландра.

— Никакой ошибки нет, диар, — ответил Жозель.

— Но ведь это крыло царствующей семьи, не так ли? — запротестовал Лассен. — Я не принадлежу к ней. Мне здесь не место.

— Напротив, ничего необычного, если наложник ардана поселится здесь, — заверил его старый слуга.

Лассен смолк, не смея возражать дальше.

По дороге Жозель указал на еще одни покои, готовые в любую минуту принять хозяина. Однако дядя Рогира предпочитал останавливаться в своем городском доме и в Цитадели жил редко. Лассен втайне порадовался — хорошо, что не придется постоянно сталкиваться со своевольным, источающим неприкрытое пренебрежение геруном.

Он размышлял об одиночестве, которое неминуемо должно сопровождать человека в этой крепости. Даже Рогир, по сути, одинок: родители умерли, родственники появляются в резиденции не часто. Пустота, заполненная роскошью. Ну, может, и не совсем, — подумал Лассен, ступая в элегантно обставленные апартаменты. Его новое обиталище состояло из трех смежных комнат — просторной гостиной, спальни с балконом, выходящим на сады, и собственной купальни, оборудованной туалетом. При виде последнего Лассен покачал головой.

Отхожие места, как правило, находились за пределами жилых помещений. Уборная прямо в доме, да еще на верхнем этаже — настоящая диковинка, недоступная простому народу. Её устройство — дело сложное и трудоемкое, требующее больших затрат. А выросшему в провинции юноше сие вообще представлялось чуть ли не верхом экстравагантности.

— Специально для обеспечения безопасности и удобства членов правящей семьи и их гостей в это крыло провели канализацию, — рассказывал Жозель. — Персоналу тоже стало значительно легче управляться. Ведь чтобы выливать горшки, приходилось относить их вниз. До того, как до нас добрались новомодные усовершенствования, опустошение ночных ваз считалось самой грязной работой.

Лассен рассматривал чудо современной техники. Умывальником служила встроенная раковина. Ванна, наполовину утопленная в пол, была намного больше тех, что он видел раньше. Над ней поблескивали два крана. Лассен едва не присвистнул в знак одобрения, поскольку перспектива таскать воду из колодца, чтобы помыться, ему не нравилась.

— А это что? — поинтересовался он, исследуя выложенный плиткой закуток, отделенный от ванной комнаты перегородкой из толстых стеклянных блоков. На уровне чуть выше головы торчал изогнутый металлический носик, а из внутренней стенки выступала каменная полочка, заставленная разнообразными мыльными составами.

Жозель вывел Лассена из кабинки и повернул один из кранов под носиком. Сверху мощным потоком брызнула вода.

— Это водосток для купания, — пояснил Жозель. — Хотите попробовать?

Лассен с нетерпением кивнул. Улыбнувшись, слуга указал на другой кран: — Отсюда идет горячая вода.

— Горячая? — Лассену не верилось. — Как такое возможно?

— Вода нагревается через определенные промежутки времени и держится в специальных резервуарах, которые долго сохраняют её теплой. Каждый раз, когда открывают горячий кран, емкости понемногу освобождаются.

— Неужели в Рикаре во всех домах есть водопровод?

Жозель ответил:

— К сожалению, далеко не каждый может себе это позволить. Однако горожане обеспечены проточной водой. Вместо общественных колодцев у нас в каждом районе колонки. Некоторые люди берут воду прямо из реки или глубоких скважин. Но это не рекомендуется, так как там она неочищенная.

— Вы хотите сказать, что вода из крана питьевая? — поразился Лассен. В Таль Иреке, прежде чем пить, её всегда кипятили.

— Поскольку вода поступает из городских гидротехнических сооружений, за которыми следит государство, она пригодна для безопасного потребления. Разумеется, подобная система успешно функционирует при наличии поблизости крупного источника.

Почувствовав, что молодой человек стесняется раздеваться в его присутствии, Жозель удалился. Едва тот закрыл за собой дверь, Лассен сбросил одежду и ступил за перегородку с водостоком. Через несколько мгновений он уже восторженно повизгивал и смеялся, подставляясь под каскад горячих струй. Тут же выяснилось, что температура еще и регулируется до комфортно теплой.

Однако мыло он так и не выбрал — ароматы казались слишком сложными. Выскользнул из кабинки и покопался в скудном запасе пожитков, захваченных из дома. К счастью, среди них нашелся кусок любимого мыла на травах. Лассен с удовольствием намылился, и знакомый запах притупил болезненное ощущение оторванности от родных корней.

Выйдя из ванной, он обнаружил, что Жозель успел аккуратно убрать все его вещи, а на широкой кровати разложил целую кипу нарядов. Лассен досадливо выдохнул.

Он хотел достать из длинного антикварного гардероба скромную серо-коричневую тунику и простые бриджи приглушенного желтого цвета, но передумал. Жозель все равно поведет показывать, где здесь что, даже если попросить отложить основную экскурсию по Цитадели до завтра. А фаворит ардана наверняка привлечет к себе внимание, его внешность станут оценивать — надо произвести хорошее впечатление, тогда никто не посмеет подумать, что у Рогира дурной вкус.

Лассен еще раз внимательно оглядел ворох одежды, остановившись на синем жакете, украшенном вышивкой по краю воротника и на манжетах, и темно-серых штанах в тон. Короткий колет свободного покроя будет указывать на незнатное происхождение Лассена, но в то же время подчеркнет стройность фигуры и оттенит светлые волосы.

Как только он закончил одеваться, вернулся Жозель в сопровождении лакея, который забрал его поношенный костюм. Заметив беспокойство Лассена, старый слуга мягко произнес:

— Я не мешал вам, поскольку считаю, что вы сами прекрасно справитесь. Рогир мне как сын, и в мои намерения не входит докучать его наложнику по пустякам.

— О, иногда я совсем не против внимания, — объяснил Лассен, — но как-то не привык, чтобы со мной постоянно нянчились, и еще меньше к тому, чтобы меня видели обнаженным. Теперь придется привыкать — ведь Рогир совершенно естественно этого пожелает.

Жозель сочувственно улыбнулся:

— Он не заставит вас ничего делать, пока не подготовит должным образом. А когда ардан возьмет вас в свою постель, вы не сможете думать ни о чем другом, кроме наслаждения. Рогир — идеальный любовник, я вас уверяю.

От подобной откровенности у Лассена глаза округлились. Святые небеса! Неужели здесь даже интимные вопросы обсуждаются столь открыто?

— Простите меня, диар, — извинился Жозель. — Я забыл, что обычаи не везде одинаковы. В ваших краях ведь не принято говорить о таких вещах?

Лассен подтвердил его предположение:

— Только в семейном кругу среди близких людей. Хотя я не совсем профан: мой адда примерно рассказал о том, что может потребовать от меня Рогир.

Жозель в задумчивости поджал губы:

— Ваш отец поступил весьма благоразумно, диар. Однако от любовников Рогиру требуется не совсем то, о чем бытует общепринятое мнение. — Лассен пришел в замешательство, и слуга поспешил добавить: — Ах, смотрю, я еще больше запутал вас. Достаточно сказать, что Рогир не считает, что партнер не должен испытывать удовольствия. Ну а теперь, как мне вас причесать?