– Я… я понимаю, но… куда она пойдёт? Зима. И люди… С её обычаем, как её примут? Она же не говорит на всеобщем!

– Именно сейчас. Людские правила о Покрове зимы защитят её до тех пор, пока она не сможет найти с ними общий язык. А она сможет. Даже у нас смогла. И не волнуйся о припасах. Я уже позаботился об этом.

– А как же…

– Она бежала, не имея ничего. Значит, это стоило риска.

Ринни-то сцепил кулаки, прикусывая губу до красных отметин. А Лэтте-ри смотрел на него и вспоминал себя в том же возрасте. Если бы на его месте сейчас был его наставник или кто-то из старших учителей, они бы спокойно смотрели на эти внутренние муки. Результат же, каким бы он ни был, использовали для выработки у мальчишки стойкости к эмоциям и силы воли. Ему всегда претили подобные уроки. Он очень хорошо помнил, чего на самом деле хочется в такие моменты. Может, стоит…

Он подошёл, встал перед мальчиком на колено и, положив руки ему на плечи, произнёс:

– Рин. Я никому не скажу.

Это неожиданное сочувствие стало последней каплей, и Ринни-то разрыдался. Он тщетно старался сдерживаться, но, видя, что его не останавливают, позволил со слезами уйти всему напряжению последних месяцев. Когда он успокоился, Лэтте-ри увидел, что поступил правильно. Лицо мальчика было полно решимости и внутреннего спокойствия. Нет, учителя не ошибаются, просто он всегда знал, что есть и другой путь.

– Старший, могу… могу я проводить?

– Через четыре дня у Ворот.

Оба знали, что женщина не останется.

Командир не появлялся в лазарете два дня, давая ей как следует всё обдумать. На третий день он пришёл раньше обычного, принеся с собой длинный свёрток. Доктор как раз прослушивал её стетоскопом. Закончив и опустив рубаху, он что-то удовлетворённо сказал и вышел, бросив начальнику несколько слов. Лэтте-ри положил свёрток на стол и замер. Медленно, словно ему с трудом это давалось, он повторил свой вопрос. «Уходишь?».

«Да». Ира постаралась кивнуть твёрдо, уверенно и как можно быстрее, чтобы не успеть снова впасть в нерешительность и трусость.

В ответ он указал ей на принесённое. Ира развернула ткань. Внутри оказалась пара вязаных безразмерных носков и высокие сапоги на шнуровке, в которых можно было утонуть.

«Одевайся. Надо идти».

Ира не стала спорить. Обувь была неудобной, совсем не по ноге, но она не посмела жаловаться. Перед уходом схватила со стола коробочку, подаренную Ринни-то, и свои рисунки с палочками. Лэтте-ри взял её за руку и повёл к выходу, не забыв загасить печку. У самой двери снял свой тёплый плащ и накинул ей на плечи.

На улице стояла просто роскошная зимняя погода. Нос защекотало морозцем, но воздух влажным не был. Потому не пробирал до костей, а просто цеплялся за открытые участки кожи, прикусывая и вызывая в голове стойкие ассоциации с сочельником. Плащ оказался просто замечательным. Хотя под ним не было ничего, кроме тонких рубашки и штанов, холода совсем не чувствовалось. Ира, несмотря на всё нервное напряжение, улыбалась: зима – её самое любимое время года. Вокруг было тихо. Никто не гулял, не играл в снежки и не спешил по своим делам. «Наверное, греются в кругу семьи».

Они остановились возле одного из домов, и начальник отворил дверь, пропуская её вперёд. Внутри было гостеприимно тепло. Повесив плащ на крючок в махонькой прихожей с земляным полом, расшнуровав сапоги и сняв носки, – всё равно на ноге не держатся, Ира прошла дальше в единственную комнату и с любопытством осмотрелась. Она впервые видела обжитое жилище дроу.

Хотя обстановка была спартанской, чувствовалось, что хозяин прожил тут не один день, тщательно следя за домом. Ни одного стула, но пара высоких лавочек, одна из них у тяжёлого стола. На столе писчие принадлежности, несколько исписанных листов, две книги. Кровать, тяжёлая, деревянная, явно недвижимое имущество: она не знала, кому под силу подвинуть её хоть на миллиметр. Аккуратно застелена, только сверху накинут кусок полотна, на случай, если хозяин захочет присесть. Такое же тяжеловесное впечатление производил массивный сундук, обитый местами толстым металлом. Очень старый, судя по виду. Большой шкаф – единственная вещь с отделкой. Замысловатая геометрическая резьба, очень похожая на ту, что украшала её шкатулку, шла по периметру дверей. Отдельные элементы узора были чем-то обработаны, не краской, а составом, который делал исходный цвет древесины чуть темнее или светлее. Результат получался замечательный. Металлические ручки – фигурные, удобные. Ира не удержалась и подошла к шкафу, проведя пальцами по узору. Это не фабричная вещь, она сделана умелыми руками от первого гвоздя до последнего изгиба рисунка. От неё чувствовалось настоящее живое тепло, дополняющее то, что шло от небольшой печки в углу комнаты. Печка была стационарной, более массивной, чем виденные ею ранее. Сверху её прикрывал металлический лист с отверстием, намертво прибитый к стене. Отверстие предназначалось для небольшой миски с бортиками и крышкой, в ней, по всей видимости, готовили пищу. На угловой полке лежали кухонные принадлежности. Рядом с печкой стоял столик, на котором расположились тазик с водой, кувшин, мыло, мочалка, гребешок и прочие мелочи. Корыто с водой и лучина, возвышающаяся над ним.

По всему было видно, что начальник живёт один. Почему-то Ира сразу поняла, что этот дом – его. У них был одинаковый характер. Он указал ей на стол, чтобы она сложила свои вещи, и предложил сесть на кровать. Сам начал колдовать над печкой, что-то смешивая в миске и ставя её на огонь, постоянно мешая. Минут через десять по запаху Ира угадала ту самую кашу с горькими ягодами. Желудок приветственно заурчал, предчувствуя горячую пищу. До сих пор еда доставалась уже остывшей. Каша приготовилась очень быстро, за каких-нибудь полчаса, и Лэтте-ри протянул ей миску с деревянной ложкой и кусочек махи, придвинул к кровати лавочку и присел, прихватив свою порцию. Ели в молчании, с искренним наслаждением. В тишине было что-то такое совсем домашнее, что с каждой съеденной ложкой отступали тревоги.

После начальник сам помыл посуду.

Иру мучила одна важная деталь. Потянув его за рукав, она указала свой «календарь» из квадратиков и протянула Лэтте-ри палочку, изобразив вопрос: «Когда я уйду?» Начальник двумя чёткими движениями поставил крестик в нужный квадратик. «Завтра». Подступающую к лицу бледность Ира ощутила каждой порой кожи. Неужели так скоро?

Лэтте-ри успокаивающе тронул её за руку. «Ты можешь остаться».

Ира криво улыбнулась и печально покачала головой. «Не могу». Он понял. Усадил на кровать и полез в шкаф, доставая оттуда довольно увесистый и объёмный ящик с двумя ручками-кольцами по бокам. Он тоже был украшен резьбой, но цветочные орнаменты, птицы и переплетённые ветви создавали впечатление, что у этой вещи должна быть хозяйка, а не суровый хозяин. Внутри оказался ворох тёплой одежды. Всё – от нижней рубашки до плаща на меховой подкладке. И обувь. Парой жестов он велел ей переодеться. Ира не стала спорить, всё равно одежду надо примерить.

В процессе она поняла, что была права, всё это принадлежало женщине. Нижняя рубаха и нечто подобное камзолу имело вытачки на груди и талии и никак не походило на ту безразмерную и мешкообразную одежду, что она носила ранее. Хозяйка этого комплекта, судя по крою, была чуть выше Иры и чуть у́же в плечах, но одежда была настолько ладно сшита, что неудобства это не доставляло. Хотя в груди ощутимо жало, её предшественница пышностью форм не отличалась. Низ наряда состоял из двух частей: нижних штанов и тёплых. Женщины-дроу одевались подобно мужчинам, платья ей доводилось видеть только у беременных и редких в поселении старух. Уже знакомые носки и сапоги, на сей раз почти по ноге. Чуть велики. Кожаный пояс без привычной батареи дырок на половину ремня и с длинной пряжкой с широким отверстием вызвал у неё недоумение, но Лэтте-ри показал, как закрепить его в два движения, образовав петлю. Вязаная коричневая шапочка, колючая, но изумительно тёплая, на завязочках. Больше похожа на чепчик, скорее всего, выглядит на голове презабавно. Плащ, который довершал образ, сильно отличался от того, что носили охранники. Он казался огромным, почти доходил до пола и имел капюшон, в котором голова просто терялась. Это было нечто среднее между плащом монахов со средневековых гравюр и армейской плащом-палаткой. Воображение Иры легко нарисовало, как сделать из этого здорового, тяжёлого предмета одежды вполне себе пригодное для обитания жильё. Крепилась вся эта конструкция массивной пряжкой под шеей, которую Лэтте-ри помог ей застегнуть.