Эльф! Настоящий эльф! Точнее эльфийка. Моей детской радости не было придела. Это первый эльф, которого я вижу, и неважно, что мы оба, то есть обе, в плену у гоблинов и находимся в полнейшем неведении относительно своей дальнейшей судьбы. Из крошечного, забранного решеткой оконца под самым потолком лился слабый свет, в котором я отлично смогла рассмотреть свою соседку.

Разочаровалась. Никакой божественной эльфийской красоты нет и в помине. Черты лица резкие, губы тонкие, ироничные брови, скулы будто высечены из камня, прямой нос, узкий подбородок, уши длинные и острые, из-за пыли и грязи цвета волос не различить, но скорее всего темно-рыжий. Глаза необычные: раскосые, темно-зеленые, внимательные и блестящие, взгляд острый и пронизывающий. Одежда эльфийки, как и волосы, была в плачевном состоянии. Возможно, когда-то это и было доспехами, но сейчас висело на подтянутом гибком теле грязными лохмотьями.

- Далноо сидлись? - вдруг спросила обладательница неэльфийской внешности, причем с настолько ужасным акцентом, что я еле разобрала фразу.

Я покачала головой. Эльфийка вздохнула, извлекла откуда-то из недр своих лохмотьев тонкую железяку и начала пились свою цепь.

- А где мы? - осмелилась спросить я.

- Элиадол, Пустлоси, Минас Элиол-сухо ответила остроухая с тем же ужасным акцентом. «Эриадор, Пустоши, Минас Эриол» - перевела я. Мне это конечно мало о чем говорит, разве что о том, что я уже не в Рованионе, все же остальное мне ничего не дало. Географию Эриадора я знала из рук вон плохо, так как надеялась, что путешествовать придется исключительно по Рованиону.

Железка жалобно звякнула и разломилась надвое, эльфийка что-то сердито пробормотала на неизвестном певучем языке, должно быть ругалась по-эльфийски.

На меня возмущенно уставилась пара раскосых глаз.

- Чтло ты сидлишь? - вскрикнула соседка. - Тлы развле не собилаешся выбилатся от слюдла?!

Выбираться от сюда? Я? Действительно мне надо бы выбираться. Но как?

- Как? - повторила я вслух свой вопрос.

Пленная всплеснула руками.

- Откудла я снаю?

- Предлагаю объединить усилия – по-военному вынесла вердикт я, гордясь такой умной мыслью.

- Ну, валяй - вдруг абсолютно чисто ответила эльфийка - А я посмотрю.

Я тряхнула головой. Что за химера?! И что за странная эльфийка?

- А ты не собираешься мне помогать.

- Нет.

Коротко. Ясно. Я обвела страдальческим взглядом темницу. Голые каменные стены, видимо очень толстые, окошко наверху настолько маленькое, что и голова вряд ли пролезет. Дверь мощная, железная, да еще и мы прикованы к стенам цепями. Безнадежно.

- Моглу дать стлимул - вновь обнаружила акцент соседка - Это влеменная остлановка, челез палу дней гоблины двинутсля дальсе на севел, разумеется вместле с нами. А конетьная точка плибытия - Ангмал. И будим мы с тобой плаать на кололя-плизлака.

- Кого? - не поняла я

- Кололя-плизлака, главного насгула.

- Кто такой “насгул”? - Заинтересовалась я.

Меня наградили страдальческим взглядом.

- Иллиада.

- Что “Иллиада”?

- Зовут меня Иллиада - терпеливо пояснила эльфийка

- А я Рысия!

- Менестрель?

- О, нет, что ты! У меня совсем нет голоса, да и баллады я сочинять не умею.

Меня смерили странным жалостливым взглядом.

- Ладлно, к Мандлосу.

Кто такой Мандос я представляла весьма смутно, поэтому комментировать фразу не стала. Вместо этого задала давно мучивший меня вопрос.

- Слушай, а почему у тебя акцент то появляется, то исчезает?

Эльфийка воззрилась на меня с непередаваемым удивлением, затем выплюнула небольшой красноватый камешек и объявила:

- Уверяю тебя, Рысия, я говорю на вестроне уже не первый год и никакого акцента у меня никогда не было.

Чисто сказала! Пожалуй, это был не акцент, а всего лишь невнятное произношение из-за этого камня, который она зачем-то таскала во рту. Впрочем, на последний вопрос ответ нашелся быстро. Остроухая пленница опять завозилась со своей цепью и, о чудо! Оковы глухо звякнули и опали, оплавленные камешком.

- Что это?

- Огненная руна. - Эльфийка самодовольно подкинула камешек на ладони и поймала. - Осталось открыть дверь.

И действительно отправилась к выходу.

- Эй! - запаниковала я - А как же я?

Соседка поморщилась, но все же расплавила своим чудо-камешком и мою цепь.

- Как только выйдем, каждый сам за себя, вытаскивать тебя на своем горбу я не собираюсь - сухо бросила спасительница и единым движением выбила дверь.

Загрохотало покореженное железо. «Это она зря»,- поморщилась я, в такой тишине шум будет слышен повсюду.

Эльфийка собралась и мягко, и быстро двинулась вперед по пустому коридору. Я за ней, стараясь не отставать. Впереди забрезжил яркий свет, послышался топот и знакомое скрежетание голосов.

- Гоблины - прошептала я.

Острое ухо дернулось, но его обладательница осталась безучастной.

Еще минута и на нас вылетел целый отряд вооруженных противников.

Эльфийка рванула вперед, стремительно врезаясь в самую гущу врагов, кося их направо и налево отобранными мечами. Я застыла, завороженно глядя на воительницу, будто сошедшую со страниц древнего сказания о легендарной битве. В каждом движении, каждом жесте, взгляде, вздохе, искривлении губ сквозило величие. Эльфийка преобразилась, в зеленых глазах неистово горела ярость, волосы отливали красной сталью, лохмотья превратились в сверкающие доспехи, лицо похорошело от азарта боя. Здесь я и совершила непростительную ошибку. Увлекшись наблюдением за перевоплотившейся пленницей, я начисто забыла об угрожающей опасности. А гоблины тем временем все прибывали, весь коридор кишел ими. Иллиаде не справиться со всеми! Словно вторя моим мыслям, по каменным сводам разнесся громкий рык. На поле боя ввалился здоровенный черный орк с белым пятном в виде отпечатка руки на морде. В руках у орка поблескивал стальным наконечником длинный кнут. Щелчок. Гоблины с визгом разбежались в разные стороны. Щелчок. Сухой хруст. Эльфийка отлетела к стене и сползла по ней, кашляя кровью. Щелчок. Щелчок. Кнут все охаживал ретивую пленницу, оставляя на прекрасном теле ужасные отметины.

- Хватит! - не выдержала я, заграждая тело несчастной - Она же умрет!

Орк обнажил желтые зубы в презрительном оскале. Я не заметила, как кнут снова оказался в воздухе. Щелчок. Левую половину лица обожгло. Я вскрикнула от боли, кнут прошелся по груди, впился в живот. Я упала, теряя сознание от боли.

Это пробуждение было хуже двух предыдущих. Места, куда ударял кнут ужасно болели, особенно плохо было с лицом. Надеюсь, он не сильно меня изуродовал, впрочем, о собственных болях и возможных уродствах я мигов забыла, стоило мне перевести взгляд на противоположный угол печально знакомой темницы. Сначала мне показалось, что это просто груда тряпья, но приглядевшись… Если отважная эльфийка и была жива, то ненадолго. Когда-то прекрасная воительница теперь напоминала сломанную куклу. Руки, а может и ноги переломаны, вся одежда залита кровью, к счастью не пострадавшее лицо исказила боль. Я кинулась к пленнице, с удивлением отметив отсутствие на ногах цепей. У пострадавшей был сильный жар, иногда она дергалась в судорогах, кого-то звала по-эльфийски. Я умела оказывать первую помощь раненым, но не более. Мои ничтожные усилия могли лишь отсрочить смерь, но не спасти умирающую. Нужен был целитель. Срочно. Надеяться, что гоблины столь милосердны, что отведут пострадавших пленников к лекарю по меньшей мере глупо, значит, нужно как-то выбраться. И шанс представился.

Дело в том, что в темницу ежедневно два раза в день заходил мерзко хихикающий гоблин и приносил кружку с каким то мерзким пойлом и кусок заплесневелого хлеба. Хлеб я оставляла крысам, пойло приходилось пить, дабы не умереть от жажды, к тому же гоблинская дрянь ощутимо прибавляла сил, поэтому пришлось и эльфийку заставить сделать несколько глотков.

План побега был до элементарности прост: как только гоблин принесет свое “угощение” обезоружить его, убить и сбежать. Вроде бы легко, но за несколько дней вынужденного пребывания в плену я значительно ослабла, да и драться я почти совсем не умела, а тут еще и дополнительный груз в виде бесчувственной эльфийки.