Крисания неуверенно сделала пару шагов. Урчание прекратилось, красные глаза смотрели на Посвященную в упор и ничего хорошего в них не было.

— Преждевременное заявление… — тихо пробормотала жрица, замерев на месте.

— Фу! Она своя! — рявкнул маг.

Дракон отвернулся, но Крисания все так же чувствовала на себе его тяжелый взгляд.

— Рейстлин, я не могу, — она сделала шаг назад, — Циан, конечно, сама доброта, но у нас с ним явно столкновение характеров.

Волшебник тяжело вздохнул, хлопнул ящера по носу и зашагал к жрице. Схватив ее за руку, решительно потащил к дракону. Циан поднял голову и многообещающе оскалился. Волна животного ужаса накрыла девушку с головой.

— Нет! — Крисания вырвалась и спряталась за спину чародея, вся ее сущность восстала против приближения к дракону. — Я не могу!

— Крис, — Рейстлин мягко коснулся ее щеки. — Ну что за капризы? Ты же знаешь, что мы не успеем добраться до Нераки пешком к началу дня Ночи.

— Знаю.

— И ты согласилась мне помочь.

— Я не могу к нему подойти, — Крисания почувствовала себя необычайно жалко, что мгновенно добавило презрения к самой себе. Отец всегда учил, что иметь слабость можно, но никогда нельзя показывать ее. Никому. Никогда. Тот, кто показал слабость, уже уничтожен.

«Интересно, были ли среди палантасской аристократии еще леди, боящиеся ездить на драконах?» — с иронией подумала Крисания.

— Крис! — девушку нетерпеливо встряхнули. — Я понимаю, общение с Паладайном — это очень занимательное занятие, но нам пора улетать.

— Я не полечу на этом чудовище! — отрезала Посвященная.

— Упрямая как ослица, — вздохнул маг и просто закинул изумленную жрицу на плечо.

— Рейстлин! Отпусти меня! — Крисания задрожала, чувствуя, как мужчина неумолимо приближается к дракону. Вот показался чешуйчатый бок и большая зеленая голова, проводившая девушку удивленно-сочувственным взглядом.

«Дожила. Уже драконы сочувствуют», — горько отметила Посвященная и почувствовала, как чьи-то большие руки тянут ее наверх, отрывая от Рейстлина.

— Нет!!!

— Угомонись, — Карамон бесцеремонно хлопнул ее по плечу, усадив в седло перед собой. — Все уже, нет у тебя выбора.

Крисания подавила возгласы вроде «Выбор есть всегда» и «Свободу светлым жрицам!» и постаралась успокоится. Циан вывернул шею, пытаясь посмотреть, что там происходит у него на спине. Однако, из-за костяного гребня гибкостью шея не отличалась, и дракону ничего не оставалось кроме как страдальчески косить глаза. Неожиданно это зрелище рассмешило Посвященную. Она понимающе улыбнулась и похлопала ящера по спине. Взгляд красных глаз стал злобно-обиженным.

Последним в седло взлетел Рейстлин, втиснувшись между жрицей и братом.

— Поднимайся, — скомандовал он. Дракон заворчал. Сильные лапы напряглись, огромные когти вонзились в землю. Мгновение, и ящер, оттолкнувшись от земли мощным рывком, взмыл в небо, тяжело работая крыльями. Крисания мертвой хваткой вцепилась в луку седла и зажмурила глаза. Она бы не отказалась и вовсе лишиться чувств, если бы не была уверена, что в этом случае точно свалится. Наконец Циан набрал высоту, полет выровнялся, наездники могли больше не опасаться выпасть из седла. Горячая рука мягко обняла жрицу за талию, а другая осторожно расцепила ее сведенные пальцы.

— Все хорошо. Ты никуда не упадешь. Я тебя держу, — Рейстлин прижал девушку к себе.

— Если что, свалимся вместе, — подражая обычно-язвительному тону мага, обронила Крисания.

— Только если ты специально решишь спрыгнуть, — усмешка мага обожгла шею.

Посвященная промолчала, а еще покраснела. Она спиной чувствовала дыхание мага, его горячее тело, к которому была теперь прижата, и руки, надежно обнимающие ее за талию. И отчего-то это все зарождало внутри нее странное чувство, а еще сильное смущение.

«Наверное, лицо у меня сейчас красное, как глаза Циана, — раздосадовано думала Крисания. — Хорошо, что он не видит… Хорошо, что папочка не видит! Аристократка, тоже мне! Смущается хуже наивной селянки!»

Остаток пути Посвященная провела, занимаясь самоедством, периодически сбиваясь с мысли, чувствуя жар тела сидящего позади мага.

Уже совсем стемнело, когда Циан наконец начал снижаться, пока не ударился лапами о каменистую почву. Карамон с ворчанием первым спрыгнул на твердую землю и сразу начал снимать вещи с драконьей спины. Следом из седла выскользнул Рейстлин, утащив за собой Крисанию. Очутившись внизу, жрица неуверенно остановилась. После длительного сидения в неудобной позе ноги затекли и плохо слушались.

— Лучше подвигайся, — порекомендовал Карамон, следуя собственному совету, — быстрее отек сойдет.

Рейстлин насмешливо наблюдал за действиями спутников. Чувствовал он себя превосходно, чего и не скрывал.

— Вот, чемошев сын! — сплюнул воин, — Ко всему привычен.

— Без оскорблений, брат. Я не виноват, что ты так редко летаешь на драконах, — волшебник с улыбкой погладил по любопытной морде обернувшегося к людям представителя вышеназванных существ и что-то негромко ему сказал.

Ящер довольно кивнул и тут же снова взлетел, подняв крыльями небольшой ураган.

— Куда ты его отправил?

— Обратно в Башню. Нечего ему в Нераке делать.

— Что-то я не вижу здесь никакой Нераки. — После полета настроение у Карамона было хуже некуда.

— До нее еще день пути. В войске Синей Госпожи нет таких огромных зеленых драконов. Циан был бы слишком приметен. А лично я не горю особым желанием встречаться с Китиарой.

— Значит, идем пешком, — буркнул Карамон, принимая слова брата.

— Только завтра. Идти по этим местам в темноте — не лучшая идея.

— Почему? — вмешалась в разговор Крисания.

— Можно не дойти, — оскалился чародей.

***

Ночи на горных землях Нераки стояли холодные. Не привыкшая к подобным условиям жрица плотнее куталась в свое одеяло, но все равно дрожала от холода. А выспаться было нужно. Правда, Крисания не была уверена, что во сне не замерзнет насмерть.

Рядом раздался тяжелый вздох, затем послышались шаги и усталый голос произнес:

— Двигайся давай, ледышка.

Девушка не сразу поняла, что обращались к ней, а Рейстлин уже шустро распутал кулек из одеяла и скользнул к Крисании, прижал к себе жрицу и спокойно засопел.

— Что ты делаешь?!

— А на что это похоже? — В золотых глазах читалось какое-то усталое раздражение. — Я грею тебя, потому как спать под перестук твоих зубов совершенно невозможно.

— Разве ты не можешь просто применить магию?

— Зачем? Меня и так все устраивает, — улыбка мага стала пошлой. Крисания поджала губы и попыталась вырваться.

— Успокойся, не нужны мне твои сомнительные прелести. Я просто хочу спокойно поспать и не тратить на тебя свои заклинания.

Слова Рейстлина Посвященную все же успокоили. Тем более, судя по ровному дыханию волшебника, он действительно собирался просто поспать. Почему-то снова вспомнились наставления отца о том, как важно блюсти свою честь и помнить о репутации, не пуская к себе в постель всевозможных охотников за приданым юной наследницы. Но это ведь другой случай. Рейстлин ничего не знает о ее семье, а значит не может быть одним из тех типов, которых она в свое время регулярно сдавала отцу. И маг не делает ничего плохого, просто спит. Самоубеждение помогло. Спустя пять минут Крисания полностью успокоилась, согрелась и попыталась уснуть, но сон не шел, а мысли все так же упорно возвращались к руке Рейстлина, покоящейся на ее талии. За неимением лучшего занятия жрица начала осторожно рассматривать, лежащего рядом волшебника.

«А ведь он красив, — мелькнула мысль, — ничуть не хуже своего брата, даже странно, что все считают его уродом». В свете двух лун облик чародея преобразился. Он показался Крисании совсем юным и почему-то напомнил бессмертного Астинуса: на тонких губах застыла едва заметная усмешка, седые волосы выглядят ненастоящими, как будто мальчишка-озорник ради шутки выпачкал их в муке, на лице улеглось спокойствие и безмятежность, золотые глаза чуть заметно мерцают. Ой…