Несколько раз я собирался набрать скорую, но сдерживался в последний момент и, температура, будто испугавшись моих порывов, медленно ползла вниз. Я обтер его тело, смыв кровавые подтеки, устроился рядом, вскакивая через каждый час и мониторя его состояние, даже не заметил, как провалился в беспокойный сон.

Теплые подушечки пальцев прошлись по переносице, очертили скулы, пошли гулять по лбу, зарылись в волосы… Я замер испуганным кроликом, боясь пошевелиться, обнаружить, что давно проснулся и просто лежу с закрытыми глазами.

- У тебя гладкая кожа, - казалось, что Марк обратился ко мне. Только я хотел открыть рот для ответа, как во время прикусил язык и услышал, - а волосы жесткие, мне нравится твоя стрижка. А еще, мне нравится, как ты на меня смотришь. С тобой тепло.

Я мигом подмял его под себя, теплого со сна и, еще слабого после ночной лихорадки. Он как всегда покраснел, поняв, что я все слышал и отвернулся.

- Сейчас мы встаем, - сглатываю, - идем в душ, - немного отстраняюсь, ибо его запах кружит голову, - завтракаем, опять ложимся в постель, и ты мне все рассказываешь, - говорю четко, безаппеляционно. Чтоб не вздумал отнекаться.

Душ. Первая по плану остановка. Стоим, сверлим друг друга глазами. Я даже не моргаю, боюсь проявить малодушие и сбежать. Эта пытка. Тяну вверх футболку, на нем она смотрится по-другому, Марк подчиняется моим движениям и эта покорность сводит с ума. Пробую нащупать резинку треников и провожу ладонями по бокам, он вздрагивает, но упрямо не отводит взгляд. Куда делась его природная стеснительность? Тяну вниз. Он полностью обнажен. Я, как зачарованный, захожу за ним в душевую, включаю воду. И тут понимаю, что сам не разделся… Вылетаю из ванны, Марк ржет, аж хрюкает.

Теперь завтрак. На кухне должно быть легче, верно? Ставлю перед ним тарелку с аладушками, вишневое варенье и чай. Смотрит вопросительно, одна бровь приподнята. Что интересно кто готовил? Да я же. Ночью. Когда боялся уснуть и проспать температурный скачек. Он улыбается и ест с таким аппетитом, что я не сдерживаюсь, расплываюсь в ответной улыбке.

- Хух, - облизывается, - спасибо. Давно не ел чего-то подобного. Домашнего. – Он гладит живот и вздыхает. – Ну, что-о, теперь будишь припарировать?

Беру его за руку и тяну в спальню. Укладываю в кровать и подтыкаю по краю одеяло.

- Знаешь, Гор, обо мне так ни кто не заботился уже очень-очень давно, - он сразу как-то сник, повернул голову и задумался.

- Эй! Марк! – не выдержал я длинной паузы, - может, все же расскажешь?

- Нечего рассказывать. Был один человек, который меня защищал, утешал и вроде бы любил. Обнимал, после того, как я, в очередной раз приходил к нему в синяках и ссадинах, после дворовых драк. Я, как ты понимаешь, внешне сильно отличаюсь от других, за что и получал. Для них я был белым, приведением. И только для него я был особенным. Он не смотрел на меня с отвращением. Тогда я не знал, что может быть по-другому, и верил в нашу дружбу.

Он снова замолчал. Я боялся вздохнуть, чтоб не спугнуть его, собирающего в своей памяти болезненные осколки воспоминаний.

- А потом он трахнул меня и сказал, что давно хотел такую диковинку в свою коллекцию королев. Тогда он так мне и шептал «Снежная королева». А это, - он провел в воздухе рукой, очерчивая свежие гемотомы, - это я получил за свою не внимательность. Во время твоих соревнований я встретил Сашку… Как понимаешь, разговор был так себе. А недавно… вчера, мы пересеклись снова, он мне много чего наговорил. Ну, вот результаты. Могу поспорить, что он выглядит в разы хуже! – Марк довольно оскалился и сверкнул красным глазом. – А тут еще простуда эта…

- Не знаю, что он тебе наговорил, но, пойми, я не он. Ты для меня очень дорог.

- Я думал, что не нужен тебе… - прошептал совсем тихо, - только так… ну… И испугался.

Я честно держался. Клянусь вам! Но когда он надул губы и покосился на меня, выглядывая из-за шторки прямых волос, кутаясь в натянутое до подбородка одеяло, последние шлюзы рухнули и я схватил его, притянул к себе и обнял.

- Знаешь, - зашептал часто-часто ему в маленькое розовое ушко, - я эту неделю еле пережил, чуть не сдох без тебя. Пообещал себе, что если явишься, больше не отпущу, никогда. Так что теперь ты попал, теперь ты ни куда от меня не убежишь. Я хочу, чтобы ты раз и навсегда себе уяснил одну важную деталь. Я гей. Я люблю тебя, и если бы мне нужна была королева, тогда я был бы кем-то другим. Не передать тебе как мне нравится, что ты мужик, а между твоих ног имеется член! Теперь ты мой. И я тебя ни куда не опущу. Буду кормить тебя оладушками и любить.

Его руки поднялись и, с какой-то обреченностью, опустились на мои плечи.

- От такого напора или беги или сразу соглашайся, - прохрипел он, вовлекая меня в поцелуй, желанный, тягучий и головокружительный.

Какой он! Я сразу утонул в самом сладком прикосновении. В паху ощутимо потяжелело, а по спине прошла приятная теплая волна. Я перехватил инициативу, углубляя поцелуй и, наконец, превращая все свои фантазии в реальность. Сильнее сжимаю свое обретенное чудо в объятиях и не верю в свалившееся за что-то на меня счастье.

- Ты мой, мой! Самый-самый. И только мой. Счастье мое!

Мы сходили с ума, растворялись друг в друге и были, может, впервые счастливы, разделяя его на двоих.

Утро следующего дня мне уже не казалось таким волшебным, хотя, не могу не согласиться, некая удовлетворенность укоренилась у душе, свернулась мягким комочком и уютно устроилась где-то глубоко в сердце. Наконец-то. Во мне все так и пело. Вставая с разворошенной постели, я лишний раз убедился, что скакать от радости – увы, не мой удел. Этот стервец, все-таки, отлюбил мою задницу и с непривычки я двигался как пингвин. Марк все хлопотал вокруг меня с заживляющей мазью. Какое-то время я отмахивался, но в итоге сдался. Шипя и брыкаясь, был уложен на подушки, тщательнейшим образом смазан, а потом снова залюблен.

- А знаешь, я могу привыкнуть к такому поклонению, - я помог подняться с колен Марку, благодарно чмокнув его в подставленные натруженные губы, - он вздернул бровь и ухмыльнулся.

- С чего э-это? –протянул ехидно.

- Ну, знаешь… Бог солнца и неба… - он замер и покраснел, помидорка моя.

- Ия сдала? – и помолчав добавил, - Я и так на тебя молюсь как на идола.

Обнимаю своего платинового и любимого. Теперь не выпущу до утра.

- И ты каждую неделю ходишь сюда? Почему раньше мне ничего не говорил? – Марк в ответ хмыкнул, улыбнувшись уголком рта.

Я бесился. Мое раздражение переросло в панику, паника – в удивление и понимание. Вот откуда синяки и кровоподтеки. Марк решил показать место, которое я предпочитал бы не видеть, но ему я этого не скажу. Мои соревнования по дзюдо тоже не бальные танцы, но там есть правила и переживанию о серьезных травмах я места не вижу. Но это! За давно заброшенным и разрушенным зданием аэропорта, в кольце криков и подначек, на импровизированной арене мой Марк боролся с мужиком устрашающего вида. Он казался хрупкой мраморной статуэткой на фоне этой горы тестостерона. Марк двигался как тень: сейчас тут, через мгновение – там. Волосы, собранные на макушке в произвольный пучок, открывали длинную белоснежную шею и маленькие, так горячо любимые мной, розовые ушки. Удары сыпались непрерывным потоком, направленные на болевые точки. Я залюбовался его слитыми плавными движениями. Марк комбинировал и соединял в связки разные приемы, совершенно не похожих стилей. Конечно, как же тут без этого… Уличные бои без правил требуют смешанных техник, иначе ни как.

Соперник Марка, тем временем, извернувшись, нанес удар в ключицу, от чего его чуть повело, но он плавно перенес тяжесть тела на правую ногу и отклонился, чтобы резко подпрыгнуть и при этом нанести серию ударов. Огромный парень начал злиться. Я увидел, как Марк, воспользовавшись моментом, поднырнул под руку здоровяка и нанес удар в область колена. Болевой и тут не изменил ему, завершая бой. Только теперь я выдохнул.